Смертельный азарт - Александр Горохов

Илья положил коробочку в кейс, вышел из туалета и вернулся в лабораторию.

Спартак уже сидел у компьютера и при появлении Ильи проворчал:

— Салют. Звонил Шершов, сказал, что приболел и на работу не придет. Слушай, давай и мы смоемся отсюда к чертовой матери? Один черт, сиди здесь сейчас, не сиди — ничего не изменится.

Илья с этим предложением тут же, без колебаний, согласился. Манкирует работой начальник — может отдохнуть и подчиненный.

Вдвоем они вышли из проходной института как раз в ту минуту, когда начальник режима Харламов по каким-то своим делам заглянул в приемную директора, и Лидия Афанасьевна, слегка поколебавшись, все же сочла своим долгом сообщить, что полчаса назад здесь был Пересветов, что он с какой-то вполне дурацкой просьбой проник в кабинет директора и, кажется, что-то похитил со стола.

— Что? — спросил Харламов.

— Не знаю, — слегка напуганно ответила секретарша. — Меня отвлекли телефонным звонком, но мне показалось, что Пересветов что-то вытащил из этого спортивного кубка и спрятал себе в карман.

— Из кубка?

— Ну да.

— Не берите в голову, Лидия Афанасьевна, — заботливо посоветовал Харламов, хотя в свою голову сообщение отложил тут же. — А кто вам звонил?

— Зоя из отдела кадров. По каким-то пустякам.

— Сейчас у нас вся жизнь пустяки. Все пошло вразнос, — меланхолично подвел итог Харламов и ушел в свой кабинет, где, усевшись в кожаное кресло, призадумался над сообщением секретарши, над тем, что Пересветов и его начальник Шершов делают сборник Всесвятского и ищут в архиве все его работы. А тут еще этот стойкий институтский миф о проекте «Дельта». И если все увязать воедино, то между этими фактами и событиями возможна связь.

Он с раздражением вспомнил, что после смерти Всесвятского кабинет не опечатывали, не ревизовали бумаги, как было положено раньше, а просто поначалу заперли, а потом передали ключи Лученкову.

В том, что Пересветов действительно пытался отыскать в кабинете директора что-то крайне ему нужное, скорее всего секретное, Харламов не сомневался ни секунды. Он и не мог сомневаться, в силу своей натуры, воспитанной и натренированной именно на такой вывод — просто так в кабинет начальника никто не проникает. Пересветов искал свою выгоду.

«Но кому хоть какие-то выгоды по сохранению режима в институте сегодня нужны?» — вдруг поймал себя на тоскливой мысли Харламов. Кому нужно тщательное сбережение государственных тайн, если секретность могущественного КГБ и даже таинственно-грозного ГРУ превратились в балаган? Если в журналах, по телевидению и здесь, и за границей показывают и печатают такие сокровенные тайны, что у Харламова поначалу голова кружилась от страха и возмущения. Потом — привык. Понял, что вокруг царствует предательство и сволочизм демократии. Свои предают своих. Сдают бывшие генералы ГБ тайны и секреты органов — личной корысти ради. Получают с этой подлянки жирный кусок, пока такие трудяги, как он, Харламов, продолжают исправно тянуть лямку, чтоб в положенный срок получить нищенскую пенсию. И то еще, может быть, не получишь, поскольку ведь работал в тех органах, которые теперь оплеваны, унижены, растоптаны и разогнаны. Выходит, что о своем будущем следовало позаботиться самому. Так же, как делали те его коллеги, кто выдавал публично всему миру сведения о наших родных советских шпионах, кто подло писал о них книги и снимал кино. Все предают всех.

Лично ему, Харламову, предавать было некого, с сожалением отметил он. Просто некого на сегодняшний день было «сдать», чтобы получить за это вознаграждение. Но это не беда. Если нет факта, значит, надо его придумать и создать. Нет в институте на данный момент шпионов — значит, должны появиться, чтобы он, Харламов, продолжал оставаться при деле, на своем суровом посту, охраняя государственные тайны и секреты. И вдруг Харламова словно озарило — а что, если «КРД-Дельта» не миф, а существующая реальность? Что, если кем-то вне стен института или даже в стенах — тайно, в целях личной корысти создан все-таки надежный метод защиты документов и денег от подделок? Значит, кто-то намерен на этом нажиться, преступая Закон о государственных тайнах, а это, в свою очередь, является сферой его, Харламова, ответственности. На ответственность сейчас наплевать, коли все стремятся продать все, что можно… Следовало крепко подумать, что Харламов и сделал.

В результате пятиминутных раздумий он вызвал из отдела кадров Зою Акимову, и уже через четверть часа она, заливаясь слезами и соплями, готова была признать, что Илья Пересветов собирался затащить в приемную директора гранату или противотанковую мину и установить ее там с целью диверсии. Но она, Зоя Акимова, в таких намерениях Пересветова решительно никакого участия не принимала. Харламов понял, что больше эта дуреха ничего не знает, рассказала все, что могла, а потому он отпустил ее с миром, не забыв запугать до полусмерти, предупредив, чтобы держала язык за зубами и о их беседе никому не сообщала.

— Я сама… сама за Пересветовым следить теперь буду! — с решительным блеском в глазах заявила в дверях Зоя.

— Зачем? — полюбопытствовал Харламов.

— Потому, что я поняла — он враг! Наемник американского ЦРУ!

Разубеждать ее Харламов счел пустым и ненужным занятием — пусть живет, имея личного врага, может, от этого будет общественная польза. Зачислять ее штатным агентом тоже не имело смысла, поскольку такая, если что теперь пронюхает, прибежит и донесет сама, не требуя за это никаких вознаграждений.

А вот штатный сотрудник Харламова — секретарша директора Лидия Афанасьевна Крючкова — через полчаса дружеской беседы сказала убежденно:

— Лично я совершенно уверена, что методика защиты документов, денег и прочего от подделок — существует! Покойный Борис Сергеевич не раз похихикивал, что скоро все фальшивомонетчики и мошенники, подделывающие документы, будут менять профессию, поскольку уже есть простой и надежный метод защиты бумаг. «Дельта» или нет, я не знаю, но способ защиты есть, это не сказка.

Лидия Афанасьевна — свой человек, не Зоя Акимова, и говорить с ней было проще. После часовой беседы с ней и получаса персональных размышлений Харламов очертил круг лиц, которые могли что-то знать о «Дельте», принимать участие в ее разработке или даже иметь готовый технологической проект на руках. Он выписал себе в блокнот фамилии тех, кто мог знать о «Дельте», а сейчас по разного рода нехорошим соображениям скрывает свою причастность к работе или пытается использовать ее в личных, корыстных интересах.

Б. С. Всесвятский-Лада (+)

Валентина Всесвятская (?)

Л. М. Лученков

Пересветов (!)

С. Дубин

А. В. Шершов

Л. А. Крючкова (?)

Зоя Акимова (?!??)

Вполне можно было допустить, что налицо — антигосударственный заговор экономического порядка, но уж чересчур несопоставимы и несовместимы были между собой заговорщики. Более реальным казался вариант, что часть подозреваемых фигурантов ни при чем.

Харламов твердо знал, что проделываемая работа не напрасна. С того или иного боку, в том или другом виде, но она должна дать и ему, не очень удачливому в жизни человеку, какой-то кусочек счастья или, во всяком случае, материального благополучия. Как же иначе, если речь шла о защите всемирных денег от подделок?! Это биллионы и триллионы рублей, миллиарды и миллионы долларов, фунтов стерлингов, франков, пиастров, шекелей и даже всяческих позорных купонов! И все эти деньги встанут на колени перед «Дельтой», встанут и попросят защиты! Все деньги, акции, сертификаты, облигации, ваучеры, все ценные бумаги, что имеют хождение среди населения земного шара, столетиями ждали и мечтали о защите «Дельты». А потому стоимость самой «Дельты» — тоже ого-го!

И что же, получается, что он, Харламов, на глазах которого мощно раскручивается такое дело космического масштаба, сидит рядышком и, как дуся, даже не пытается использовать свою удобную позицию?! Ну уж дулюшки вашей Дунюшке! Так дело дальше не пойдет. Грех не напиться водицы, у колодца сидючи. Харламов был явно не из тех кассиров банка, которые равнодушно и даже небрежно пересчитывают чужие миллионы, а вот свою зарплату считают уже с иным, трепетным чувством собственника. В кассе деньги — бумага, в своем кармане — капитал! Потому и говорится, что дважды два — не всегда четыре.

Уже перед тем, как уйти домой, Харламов сделал финальное заключение: открою антигосударственный заговор наших яйцеголовых ученых — хорошо, орден получу. Не открою заговора — слуплю наличными. С кого и какие наличные он слупит, Харламов еще не знал, но полагал, что они, наличные, должны были существовать в этом деле в немеренных количествах.

Глава 15

Илья вытянул из кассеты кончик микропленки и рассмотрел его через сильную лупу на свет яркой настольной лампы. Вначале на пленке обозначился личный шифр академика Всесвятского-Лады, затем четкий заголовок работы: