Так кто же развалил Союз? - Олег Мороз

Согласно программе «500 дней», планировалось легализовать частную собственность, отменить государственные субсидии убыточным предприятиям, распродать незавершенные стройки, осуществить приватизацию, в ходе ее поглотить избыточные деньги в экономике; после этого — отменить государственный контроль над ценами.

То есть приватизация здесь ставилась впереди либерализации цен. Позднее Гайдар поменял их местами: приватизация — дело долгое, а время не ждет; надо в первую очередь делать то, что можно сделать быстро.

Все же для того момента программа «500 дней» имела несомненные преимущества перед конкурировавшей с ней правительственной программой, она была более радикальной, открывала реальную дорогу для рыночного преобразования экономики ВСЕЙ СТРАНЫ, ВСЕГО СОЮЗА (позднее реформы Гайдара пришлось уже замкнуть в рамках одной России).

Это была пора, казалось бы, достаточно прочного примирения между Горбачевым и Ельциным: наконец-то найдена твердая точка соприкосновения, прежней конфронтации, может, уже не будет. Они часто звонили друг другу, рассказывали своим сотрудникам, как идут дела. Бывший помощник Горбачева Анатолий Черняев вспоминает:

«Когда и каким образом Горбачев и Ельцин вышли «друг на друга» с идеей предложить совместную экономическую программу, я не знаю. Но Петраков (видный экономист, академик. — О.М.), приглашенный было на Юг (в команде Горбачева, который отбывал в отпуск. — О.М.), но оставленный в последний момент в Москве, уже состоял к концу июля в совместной «рабочей группе» по ее подготовке.

За эти двадцать с небольшим дней [М.С. прервал отпуск 21-го (августа. — О.М.)] у него было четыре основные темы: экономическая программа; Союзный договор; обоснование «социалистического выбора» (статья или выступление по телевидению); иракско-кувейтский кризис.

Едва ли не каждый день этого отпуска Горбачев интересовался, как идут дела в «группе тринадцати», которая сидела в Архангельском и готовила ту самую знаменитую программу «500 дней». В суть дела и в перипетии подготовки он меня не посвящал. Для этого у него был Петраков, помощник по экономике, и член Президентского совета академик Шаталин. Они постоянно его информировали, слали ему в Крым «заготовки», получали его замечания.

Знаю только, видясь с ним почти каждый день, что он был полон энтузиазма. «Толя! — говорил. — Начинаем самое главное. Это — уже окончательный прорыв к новому этапу перестройки… Подводим под нее адекватный базис…» Что-то в этом роде. Так я пометил в дневнике. На эту тему он соскальзывал, о чем бы ни шла речь».

Аналогичным образом, хотя, может быть, и не так восторженно, высказывался в своем кругу и Ельцин.

Куда вскоре делились эти восторги, этот энтузиазм?

Хотя, как уже было сказано, предполагалось создать ЕДИНУЮ экономическую программу, «россияне» и «союзники» в общем-то действовали порознь. По словам Вадима Медведева, работа группы Шаталина — Явлинского (разработчиков программы «500 дней») «шла в отрыве от правительства, и даже в противоборстве с ним».

30-31 августа под председательством Горбачева состоялось совместное заседание Совета Федерации и Президентского совета. Медведев:

«…Произошла первая проба сил. Обсуждались альтернативные проекты перехода к рынку (то есть программа «500 дней» и программа союзного правительства. — О.М.) Правда, сами проекты отсутствовали. Материалы комиссии Шаталина (опять — «500 дней» — О.М.) были разосланы членам того и другого Советов только поздно ночью, а записка Рыжкова (правительственная программа. — О.М.) участникам совещания была роздана в перерыве».

Поскольку были представлены две программы, но что они собой представляют, никто толком не знал, ораторы, говоря о том, что необходим скорейший переход к рынку, о самих программах высказывались обтекаемо, — дескать, нужен какой-то компромисс между двумя подходами.

Вполне определенно выступил Ельцин. Он напомнил, что первоначально программа Шаталина — Явлинского была разработана для Российской Федерации; потом, в конце июля, российское руководство предложило президенту СССР использовать ее после некоторой доработки в рамках Союза, и это предложение было принято; остается выполнить эту договоренность — принять программу «500 дней» как общесоюзную программу перехода к рынку; но для ее реализации В СУЩЕСТВОВАНИИ СОЮЗНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ (выделено мной. — О.М.)

Отправить правительство в отставку предложили также Хасбулатова и Силаев. Однако руководители других республик не были готовы к такому радикальному шагу…

Подводя итог дискуссии, Горбачев тоже постарался обойти острые углы: он — за объединение усилий в разработке компромиссного соглашения, но против отставки союзного правительства:

− Надо улучшать деятельность существующих органов, а не разгонять их. У нас нет времени на новые реорганизации. Надо объединить усилия на основе согласования подходов и программ.

Стало ясно, что с программой «500 дней» не все пойдет так гладко, как поначалу представлялось.

После этого заседания Медведев, по его словам, принялся штудировать программу «500 дней» и написал Горбачеву записку о своих впечатлениях. Он похвалил «500 дней» как «серьезную разработку, выдержанную в едином ключе», выразил мнение, что у нее «больше шансов на успех», чем у программы правительства, так что внимание должно быть сосредоточено именно на ней как на более предпочтительной. Однако главные различия между двумя программами, по словам Медведева, лежат за пределами экономики и носят скорее политический характер.

«Программа «500 дней», собственно, в экономическом отношении более привлекательна, — еще раз подчеркивал Медведев, — но она и более политизирована. В ней предполагается наличие между республиками лишь экономического соглашения, единого экономического пространства и, по сути дела, предрешается судьба политического союза… Кроме того… программа «500 дней» пронизана духом отторжения союзного правительства. Не случайно, что с появлением программы началась массированная атака на правительство с требованием его отставки. Этим объясняются и непримиримость противоборствующих сторон, и тщетность моих попыток в контактах и с Шаталиным, и с Абалкиным добиться сближения позиций на основе чисто профессионального, экономического подхода, не отягощенного политическими факторами».

По-видимому, именно это и испугало Горбачева. Во всяком случае, так считает Медведев.

«Здесь, — писал он, — по-моему, и кроется объяснение того, почему президент, отдавая предпочтение программе Шаталина — Явлинского с точки зрения ее экономического профессионализма, не счел возможным принять ее в том виде, в каком она подавалась».

Горбачев предложил создать компромиссную концепцию, поручив это академику Аганбегяну с участием двух других академиков — Шаталина и Абалкина. Практически же две программы под руководством самого Горбачева сводил воедино еще один академик — Петраков.

Компромиссная концепция… Это было начало конца программы «500 дней».

31 августа состоялось очередное заседание Президиума российского Верховного Совета. Естественно, речь зашла о судьбе экономической программы.

— Товарищ Горбачев — сказал Ельцин — предложил две программы слить. Это то же самое, как соединить амперы и километры. Это невозможно. Совершенно другие принципы заложены.

По словам Ельцина, главное различие между двумя программами: группа Шаталина — Явлинского предлагает, чтобы экономическая политика проводилась через суверенные республики, входящие в Союз, «а правительственная программа — она опять-таки насильственная программа сверху: вот мы вам диктуем, а вы исполняйте, и все».

Так закончилась идиллическая картина перемирия между Горбачевым и Ельциным. Длилось оно ровно месяц.

Конец перемирия ознаменовался было совсем уж по-военному.

Как уже говорилось, разработка программы «500 дней» — в варианте для всего Союза — была закончена 31 августа. 11 сентября российский Верховный Совет проголосовал за нее. Однако, понятное дело, без одобрения союзным руководством, она не могла быть введена в действие. Между тем, как мы видели, Горбачев, ранее вроде бы обо всем достигший согласия с Ельциным, дал задний ход…

И не просто дал задний ход. В первой декаде сентября вокруг Москвы начались какие-то странные передвижения войск. Историк Рудольф Пихоя довольно подробно проследил маршруты этих передвижений. 8 сентября командующий Воздушно-десантных войск генерал-полковник Ачалов (одна из самых зловещих фигур того времени) отдал приказ командирам Тульской, Псковской, Белградской, Каунасской и Кировобадской воздушно-десантных дивизий выдвинуться в Москву «в состоянии повышенной боевой готовности по «южному варианту». Под «южным вариантом», очевидно, подразумевалось, что десантники должны быть готовы действовать в Москве так же, как они только что действовали в республиках Средней Азии, подавляя возникшие там кровавые беспорядки.