Итоги № 8 (2013) - Итоги Итоги

Что же касается Тихонова, среди всех его титулов вы забыли упомянуть одну немаловажную деталь — он тоже из Новосибирска. Помню, нас — юниоров — в качестве знака большого доверия пригласили на городской День физкультурника. Мы переодевались в здании оперного театра, готовились к параду, и тут пришел Александр Иванович. Снял пиджак, положил его в пластиковый чемоданчик, а оттуда вытащил свои доспехи — ленту с пришитыми орденами и медалями. Это было что-то неимоверное: мы стояли и в ошеломлении смотрели на него, разинув рты. Памятуя, с каким трудом Тихонов надевал эту ленту, я не пытался повторять эту операцию. Хотя, конечно, комплекция у нас с ним разная, я намного крупнее.

— Вас как-то звали в Голливуд на кинопробы. При каких обстоятельствах?

— Все было очень банально: американцы вышли на меня через общих знакомых, позвонили и пригласили на собеседование. Я съездил в Штаты, встретился с одним из продюсеров фильма. Прошел фотографирование, пробы, все было очень интересно. Вот только история развития не получила. Что за роль? Бородавка на морде динозавра. Да какая там может быть роль... Очередной русский бандит, который крушит все и вся. Какие, глядя на меня, могут быть еще ассоциации?! Ту же самую роль мне предлагали не только заокеанские создатели фильмов, но и наши. Помню, сборная готовилась к каким-то соревнованиям, в расположение команды пришла ассистентка режиссера с киностудии: «Снимаем эпизод про офицеров КГБ, которые отбывают в тюрьме срок, ведут разговоры на нарах. Нужны подходящие типажи». Я поинтересовался: «Девушка, почему к нам?» «Хорошие лица, — объяснила она. — Весовые категории разные, но все коротко стриженные и крепкие физически». «Спасибо большое, — отвечаю, — мы, видимо, пропустим этот праздник жизни».

— Несмотря на занятость в Госдуме, вы иногда бываете на сборах. Курируете бывших коллег?

— Ну вот, опять вы за свое. Сначала — «постамент», «пьедестал», теперь — «курируете»... Да ничего я не курирую. Знаете, на сколько категорий делятся борцы? На две — действующие и просто борцы. Понимаете, борьба — это на всю жизнь. Года два назад в сочинском пансионате «Весна», на базе которого функционирует одноименный с вашим собеседником спорткомплекс, я встретился с ребятами, поговорил. Даже потренировался один раз с ними. Для меня же это часть жизни... Я не отношусь к категории людей, которые заняты только одним делом.

— Вы что же, продолжаете выходить на ковер?

— Стараюсь поддерживать форму. Когда нахожусь в Новосибирске, делать это гораздо проще: Виктор Михайлович по старой памяти в «Динамо» пускает. Раньше у меня там был спарринг-партнер Данила Иванов, сейчас — я у него. Он трехкратный победитель мировых первенств среди глухих, сурдочемпион. Прихожу, помогаю ему готовиться. Ну и себя заодно интересно проверить, у нас это называется — потолкаться. Помните, как в «Оптимистической трагедии»: «Кто хочет попробовать комиссарского тела?..» И ведь желающие находятся: могут выйти, противопоставить себя. Радует, что немногим удается разгуляться на депутатском тельце. Характер никуда не денешь: столько лет провел в такой великой команде, как борцовская сборная.

— Борцы известны своим подчеркнуто уважительным отношением к коллегам и соперникам, в других видах спорта такого нет. Откуда это?

— Это сила традиций, которые берут начало еще с написанных тушью на листах ватмана плакатов. Знаете, в залах раньше была такая наглядная агитация: «На ковре соперники, в жизни — друзья». Все идет оттуда. Наш вид спорта достаточно категоричен: мы боремся в разных категориях, но в рамках общего регламента. Особый почет достается тем, кто выиграл у заведомо более сильного противника, не нарушив при этом правил. Эта часть борцовских традиций, я бы даже сказал — борцовского мировоззрения, и передается из поколения в поколение.

— Существует расхожая фраза о «борцовском братстве»...

— Это не фраза — это явление. В чем оно выражается на практике? Вы же представляете, как выглядит среднестатистический борец. Да, примерно как я, только у большинства моих коллег уши еще характерным образом поломаны. Смятие ушной раковины — так это называется на медицинском языке. Как говорит президент нашей федерации Михаил Мамиашвили, если ты приехал в чужой город и у тебя сломаны уши, без обеда и крыши над головой ты точно не останешься. При этом совершенно не важно, был ли ты знаком с этими людьми раньше, или вас объединяет общее борцовское мировосприятие. И если ко мне, например, приходит борец, с ним мне разговаривать намного проще. Иногда, если это сложный вопрос, я могу быть гораздо более категоричным, чем обычно, объясняя свою точку зрения. И собеседник все равно меня поймет.

— Вы очень кстати упомянули про сломанные уши. У вас они не сломанные, потому что соперники редко прикладывали к ковру?

— В отличие от отчаянно смелых товарищей я их трусливо прижимал. И сгибался не сильно. А если серьезно — я всегда тщательно разминал уши перед схваткой. К тому же в силу природных особенностей хрящи моих ушных раковин мягкие — гнутся, но не ломаются.

— Правда ли, что на Кавказе, где борьба в особом почете, молодые ребята специально ломают себе уши, чтобы походить на борцов?

— Это правда. В Дагестане, Осетии, Чечне количество сломанных ушей на квадратный метр превышает все мыслимые представления. Быть там частью борцовского братства очень престижно. На Кавказе это синоним того, что ты мужчина. Есть разные анекдотические истории, как люди ломают себе уши. Кто-то вставляет их в дверной проем, другие бьют по холодному, не размятому уху. Хрящ ломается, жидкость натекает, и если ее вовремя не откачать, получается характерный «лопух». Одни пытаются положить ухо на утюг и другим прихлопнуть, вторые мнут свой орган слуха плоскогубцами (смеется). Хотя такая фантазия, конечно, чревата...

— В интервью от 2007 года вы говорили, что не собираетесь больше баллотироваться в Государственную думу, поскольку не хотите быть депутатом трех созывов. Почему изменили решение?

— Тому есть несколько причин. Все-таки депутатство — это командный вид спорта: мне не хотелось бросать коллег, с которыми я строил партию, продвигал историю по спискам «Единой России». Я ведь начинал как одномандатник, надеялся только на себя. Потом осознанно пришел к выводу, что нужно работать в коллективе. Хотя не раз говорил раньше и повторю сейчас — не моя эта работенка.

— Есть в вашей парламентской деятельности что-то, чем вы особенно гордитесь?

— Самое главное — опираясь на доверие наших сограждан, мы смогли создать парламентское большинство. И сейчас имеем в Думе сильное представительство. Можно, конечно, сказать о новой системе начисления пенсионного стажа для учителей физкультуры и тренеров — но это детали. Я не очень люблю говорить, сколько поправок внес в законодательство или какое количество бюджетных денег пробил для своих избирателей. Важно другое: сейчас «Единую Россию» нужно — нет, не реформировать, мне не нравится это слово — обновлять, чтобы не отстать от времени. Это и является частью моей работы. Объезжаю региональные организации, в создании и становлении многих из которых лично участвовал. Я же агитатор-горлопан — живая работа мне гораздо ближе.

— Не так давно депутатом Госдумы стал еще один человек ваших габаритов — боксер Николай Валуев. Он у вас как у старожила не консультируется: что да как?

— В Думе есть люди, которые могут проконсультировать по процедурным вопросам и нормам регламента. Вообще вы мне льстите: мои габариты намного скромнее, чем у Николая Сергеевича. Я на его фоне смотрюсь настоящей Дюймовочкой. Конечно, мы с ним часто разговариваем. Бывшие спортсмены в Госдуме сейчас присутствуют, но все же их не настолько много. Вот мы и поддерживаем отношения. У Валуева есть два плюса: он представляет не только единоборства, но и благословенную Сибирь, в частности Кемеровскую область — сложный, коренной субъект Российской Федерации.

— Вам, наверное, непривычно смотреть на собеседника снизу вверх?

— Я уже научился с этим справляться. Как-то раз на Олимпиаде в Сеуле вошел в лифт, в котором ехали наши баскетболисты — Сабонис, Волков, Белостенный. Показался себе дошкольником, оказавшимся в кампании десятиклассников. Большие ребята, просто гиганты... Они смеются, понимают, что я привык чувствовать себя выше собеседника. А тут богатыри, которые даже в лифт не помещаются, вынуждены голову на плечо склонять. Хотя, конечно, в Госдуме мы с Валуевым производим сильное впечатление. Когда стоим с ним и беседуем, даже у маститых, привыкших находиться на всеобщем обозрении депутатов возникает предательская мысль: надо бы с двумя этими мастодонтами сфотографироваться.