Сад святой Нины - Михаил Сабинин

Дело затянулось весьма далеко, на помощь призывался теперь епископ Иерусалимский и православный предстоятель Римской Церкви, св. Григорий Двоеслов. Последний в послании своем к Кириону пишет, что диакон, отряженный им к епископу Иерусалимскому и к нему, будучи в Иерусалиме, потерял послания, которые вез к этим двум кафедрам.

Можно думать, что диакон скорее был ограблен приверженцами Вартана и других, чем мог потерять такие важные документы. Тем более это вероятно, что путь посла Кириона лежал через монофизитские провинции, что об этих посланиях знали все и знали, зачем и с чем отправляется он к упомянутым кафедрам.

Кирион в то же время, отправив упомянутого диакона к вышеуказанным кафедрам из приличия, во-первых, и, во-вторых, чтобы в глазах врагов не остаться безответным и не дать им возможность к толкам, выгодным для монофизитствующих, отправил Вартану от себя и от лица тех, кому были присланы им остальные послания, ответ до такой степени резкий и обличительный, до мельчайших подробностей выясняющий вероотступничество армян, что из стыда историк Охтанес Дура счел нужным не сохранить нам вполне это достопочтенное послание право¬лавного католикоса, обличающего Армянскую Церковь в ее вероотступничестве, и навлекшее на себя справедливейший упрек Вселенской Церкви и потомсва, а упоминает его в своем повествовании только в общих чертах, с примесью пошлой ругани на Кириона.

Но Кирион не удовлетворился этим и обо всем случившемся уведомил императора Маврикия, уважавшего его и его ревность к защите Православия, а во-вторых, апостольской ревностью приводил заблудших на путь истины, открывая им всю ложь нового учения, не одобренного Вселенской Церковью.

Кирион при обращении монофизитов, как еретиков новых времен, не знал, как приступить к делу, т. е. каким образом ввести их снова в общество верующих, так как щекотливый вопрос о принятии новых еретиков не решен был еще Церковью, а если и был решен, то соборные правила об этом известны были не во всех церковных провинциях того времени, а тем более в тех провинциях, где ереси были только как бы случайными явлениями. Здесь Церковь не обращала особенного внимания на их прекращение, а только ограничивалась изгнанием того или другого лица.

Но когда Церковь очутилась в кругу еретиков, то она не решается теперь прибегать к собственным мерам, а входит по этому делу в сношение с главными Церквами.

Поэтому и Кирион вопрос, касающийся общего интереса всей Православной Церкви, перенес на рассмотрение и решение Церквей Иерусалима и Рима, тем более, что в то время удобный случай помог ему снестись с вышеупомянутыми кафедрами. Отослав первопрестольным Церквам изложение своей веры, послание Вартана и третье послание, заключающее в себе вопросы о присоединении к обществу православных отступников от апостольской Церкви, Кирион в это время занялся очищением и утверждением своей и цуртагской Церквей; противников православной веры беспощадно изгонял из пределов своей епархии и действительно явился в это смутное время для Грузинского царства ангелом-хранителем и истинным отцом Церкви.

После смерти царя Бакара III настало междуцарствие. Благодаря политике персов междуусобия, раздиравшие в то время Церковь и царство, давали Кириону возможность и силу действовать в пределах своей власти совершенно неограниченно и независимо ни от престола, ни от персидской политики, занявшейся теперь единственно упразднением грузинского престола и не обращавшей никакого внимания на церковные дела.

Власть единоличная, царская, теперь разделена была между областными правителями. Единовластным в Грузии оставался теперь один только Кирион, в одно и то же время будучи представителем Церкви и царства. На него обращены были теперь все взоры грузинского народа, и потому он и мог распоряжаться всеми делами в пользу целой страны. Поэтому, несмотря на все старания, хитрости и козни армянских и сирийских ересеучителей попытки как-нибудь привлечь на свою сторону областных правителей и эриставов грузинских, сопредельных с Персией и Арменией, а за ним сам народ, не вникавший и не понимавший богословских тонкостей учения, и тем окончательно обезоружить заклятого их врага Кириона, остались совершенно безуспешными.

Во-первых, авторитет Кириона был так силен и велик, что голос его стал для Грузии голосом решающим; во-вторых, его образованность поставила его в глазах императора и вообще греков почти на одну ступень с прочими главными отцами Церкви, защищавшими православное учение Церкви, отчего и грузины, держащиеся правил своих предков, необходимо должны были примкнуть к неустрашимому защитнику Церкви св. Нины — Кириону. И, наконец, в-третьих, пятилетнее междуцарствие, раздиравшее Грузию на отдельные части, видело в Кирионе твердую основу расшатанному царству.

Одновременно с этим и Армения лишилась своего католикоса Моисея II — первого, кто произнес официальное проклятие на св. Халкидонский Собор на двинском соборе в 551 г. и породившего в Церкви вечные раздоры.

После смерти Моисея Армянская Церковь довольно долго оставалась без верховного прави¬теля. Смуты, происходившие в Грузии в междуцарствие, благотворно действовали на Церковь, ибо она сделалась средоточием общих интересов целой страны. В Армении же, наоборот, время местоблюстительства как нельзя лучше подошло под общие интересы и виды сирийских ересе - учителей, поглотивших собой всю Армянскую Церковь. Врагам Православия было несравненно легче и удобнее привлечь на свою сторону того или другого лишенного сана армянского епископа, не посвященного в богословские тонкости, чем высокообразованного представителя Иверской Церкви, имевшего по необходимости различные отношения с главными Церквами Востока, представителями Православия, и приобрести легкий доступ к правителю страны — сатрапу Сумбату, окруженному царской пышностью и совсем не знакомому с богословскими науками.

Сирийцам удалось, как нельзя лучше, под завесой Православия втянуть Армянскую Церковь в свои сети, но главное — епископов этой Церкви, — и она навсегда осталась в руках противников Православия.

Посмотрим на Грузию. Царство расшатано было до самого основания, зато Церковь того времени имела представителем столь высокообразованного ревнителя Православия — с глубоким убеждением в истине учения св. Церкви, мужа энергичного и ничем неустрашимого, кото¬рого никакие сети врагов не могли привлечь на свою сторону. Смотря на него, и князья страны, между которыми разделена была царская власть, вместе с народом примкнули к своему первосвященнику и легко устояли против ересей, возму¬щавших в то время Восток.

В Армении правитель оказался теперь на стороне врагов Церкви и, имея в руках судьбу целой страны, располагал ею по своей воле. Местоблюститель и отдельные епископы, которым хотелось так или иначе, в результате жребия, зависевшего всего более от правителя, занять первую кафедру Армянской Церкви, чтобы угодить ему, сочли за лучшее — открыто стать на сторону персидских монофизитов, протянуть им руку согласия и тем завоевать расположение сатрапа и через него добиться главного престола и играть важную роль в правлении страной или иметь выгодное положение в обществе, чем остаться сторонником св. Халкидонского Собора и из-за этого лишиться земных выгод и видного положения в стране. В то же время в душе они сознавали всю несправедливость — относительно вселенского учения Церкви: ради пустых земных выгод приносить столь великую жертву, как принятие лжеучения в ущерб православных убеждений как своих, так и св. своих предшественников.

В Г рузии православный архипастырь по своему усмотрению для большего обеспечения целой страны, с согласия императора Маврикия и всей высшей грузинской аристократии, возводит на престол грузинский православного Курапалата греческого императора Гурама (589— 600 гг.), родоначальника знаменитой впоследствии династии Багратидов, кончивших свое управление Грузией в 1801 году.

А в Армении в то же время враг Православной Церкви и противник вселенского учения, сатрап персидских царей Сумбат, с согласия подобных же себе необразованных епископов, возводит на кафедру святителя Григория, учителя Православия, — злейшего и яростного врага св. Церкви и ее учения Авраама, епископа армянской провинции Рхтуник.

Кирион, оградив Церковь возведением православного царя на грузинский престол, положил конец страданиям, бедствиям и всякого рода раздорам, происходившим в Грузии в это время от персидской политики. Сумбат же, наоборот, поставив стране нового католикоса, поддержал и даже усилил только что начавшиеся раздоры между Арменией и Вселенской Церковью. Возникшие вследствие этого бедствия и страдания на многие века, почти до наших дней, остались тяжелой ношей для всей Армении.