Сад святой Нины - Михаил Сабинин

Сумбат, правитель Армении и главный сатрап Персии, боясь изменения отношений между Грецией и Персией, опасался появления на армянской кафедре человека с православными убеждениями и вполне разделяющего и признающего догматы св. IV Вселенского Собора, который мог подобрать в управление Церковью подобных себе епископов, незаметно содействовать прекращению раздоров между обеими Церквами и снова возвратить Армению к прежнему Православию.

Имея это в виду, Сумбат как можно скорее постарался возвести на упраздненный престол св. Григория такое лицо, которое бы могло вполне сочувствовать целям персидского двора, человека, преданного врагам Церкви, т. е. монофизитам, и вообще неприязненно относившегося к грекам.

Выбор его пал на уроженца местечка Ахбатанк Авраама, действительно вполне оправдавшего впоследствии его надежды, как показывает нам история армянских монофизитов.

Собор состоялся в городе Двине в 597 году. По приказанию Сумбата собралась почти вся знать и все епископы страны, как-то: Манасий, епископ Базена, Христофор, епископ Сиуни, Авраам, епископ Рхтуника, Иоанн, епископ Аматуника, Аарон, епископ Мехенунка, Нерсес, епископ Брзнуника, Сион, епископ Гохтна, Феодосий, епископ Мардпетакана, Фаддей, епископ Арина, Григорий, епископ Антзевадзика, и весьма много остальных священно- и церковнослужителей для выбора католикоса.

Аицо, намеченное Сумбатом, было избрано на состоявшемся соборе не сразу. На первом же заседании возникли разные споры. Видны были в членах собора серьезные разногласия относительно нового учения, принятого недавно Армянской Церковью, так что некоторые из заседающих епископов не прочь были совершенно отказаться от нового учения и не таясь войти в общение с сторонниками Халкидонского Собора. Сумбат, видя себя в щекотливом положении и боясь со стороны членов собора серьезного сопротивления новому учению, которое могло целиком разрушить все его планы, почел за лучшее немедленно прекратить дальнейшие споры о вере. Он потребовал от всех действительных членов собора, во-первых, полного осуждения Халкидонского Собора и, во-вторых, безусловного согласия с новым учением и верности учению, изложенному им на бумаге, и подписи его.

 Это последнее особенно не понравилось большинству епископов армянских провинций, смежных с греческими провинциями. Они считали, что военачальник не имел никакого права предписывать им изложение веры. Это вызвало сильнейший протест. Они не хотели подписывать, по своему внутреннему убеждению, еретическое учение, изложенное на бумаге. Остальные члены собора, видя в свою очередь серьезный и справедливый протест своих собратий, перешли на их сторону, и в их среде видно было подобное же разногласие относительно нововведения, изложенного в хартии. Они не прочь были наравне с первой половиной собора совершенно отложиться от нового учения, принятого Сумбатом. Сумбат, будучи человеком твердым, энергичным, своенравным, действующим всегда силой и страхом на светских лиц, а на духовных — лишением кафедр и церковных должностей, на соборе оказался совершенно пассивным и даже побежденным, испугался употребить против собора свою силу и со сторонником и ревнителем нового учения Авраамом, видя серьезное сопротивление членов собора новому учению и преобладание на соборе истинного Православия и боясь твердой оппозиции их со стороны, немедленно на неопределенное время распустил собор, желая достичь своей цели иным путем. Он каждого отдельного члена бывшего собора, согласно историку Охтанесу  154 призывал к себе, усовещевал, просил, склоняя к единомыслию с собою и, видя сопротивление, грозил лишением должностей и даже заточением. Поэтому каждый член упомянутого собора — робкий в одиночестве, но сильный и твердый в убеждениях в целом составе, видя безвыходное положение, невольно склонился на сторону Сумбата, дав слово на будущем соборе подписать прежде изложенную хартию. Таким образом, Сумбат при содействии Авраама, бессовестного врага Церкви, склонив таким образом членов распущенного собора к своему учению, приступил к открытию второго собора, на котором все епископы, к числу которых присоединился еще новый епископ Иоанн Каельский, волей-неволей должны были подписать хартию, предложенную сатрапом. После этого главного заручительства, имея теперь в руках всех епископов Армении, Сумбат смело мог распоряжаться ими и судьбой целой страны. Теперь для руководства остальных пасомых отцы собора, по указанию того же Сумбата, приступили к изложению нового вероопределения в семи пунктах 155. Затем, после составления этих канонов, по желанию Сумбата было произнесено вторичное проклятие на св. Халкидонский Собор и в верность новому определению. Сумбат, не веря словесному соглашению, потребовал от собора письменный документ, который отцы собора и вручили ему.

«Достойному, славному, блестящему почестями и божественной благодатью, господину Сумбату, сатрапу Гиркании; военному начальнику господ, властителю рек и долин и главному ученому Армении, — писали члены собора, — и от Манасия епископа Базенского, Христофора Сиунийского, Авраама Рхтуникского, Григория Антзевадзинского, Иоанна Аматуникского, Сиона Гохтнского, Аарона Мехенуникского, Нерсеса Брзнуникского, Иоанна Каельского, Фаддея Аринского, Феодосия Мардпетаканского святой поклон. В месяце Марери, на 17 году царствования царя царей Хосрова Парвиза, вы спросили от епископов вышепоименованных и собранных в св. Церкви в Двине расписку, т. е. удостоверение в православной вере, исповедуемой нашими отцами, почтенными вартабиедами, которой теперь придерживаемся благодаря Бога.

Так же как и древние первосвященники, князья и миряне нашей Армении оттолкнули, отвергли всех еретиков — Ария, Македония, проклятого Нестория, Евтихия, Халкидонский Собор и письмо Льва, в свою очередь и мы также анафематствуем всех еретиков, в особенности проклятый Халкидонский Собор и гнусное письмо Льва; анафематствуем их снова, равно как и всех приверженцев их. Это слово истинное: если в нем найдется какой-либо обман, да будем прокляты Святой Троицей».

Получив удостоверительную грамоту от еретичествующих епископов, Сумбат со своей стороны немедленно, с согласия и указания местоблюстителя католикосской кафедры Вартана, выдал им ответную грамоту следующего содержания.

«Согласно с вашим словом, мы также, Сумбат, сатрап Персии, военный начальник господ, владетель рек и равнин и главный вартабиед Армении, мы проклинаем тех, которые прокляты и вами, подобно тому, как они были прокляты нашими и вашими почтенными отцами и вартабиедами нашей земли. Мы полагаем нашу твердую и неукоснительную надежду на православную веру 156,чтобы жить и умереть с вами. Если есть какая-нибудь неправда в наших словах, да будем прокляты Святой Троицей.

Мы запечатали эту расписку 157 и положили в святой церкви, мы и Манасия, епископ Базена, с моими приверженцами, которых имена упомянуты выше, равно как и Сумбат, сатрап Персии и военный начальник господ, с своими братьями, в присутствии Святой Троицы, сначала сердцем, а потом нашей печатью укрепляем».

Обменявшись таким образом подобными грамотами, собор, состоявший из вышепоименованных епископов, настоятелей монастырей и остального духовенства и всей армянской знати во главе с Сумбатом и местоблюстителем, приступил, наконец, к избранию католикоса.

По инициативе Сумбата выбор пал на недостойного преемника св. Григория, Авраама Рхтуникского, ярого противника св. Церкви, водворившего вечное несогласие между Православной и Армянской Церквами. Избрание Авраама, как происходило прежде, последовало без согласия католикоса грузинского, архиепископа албанского и остальных правителей восточных Церквей. Подобным самоуправством Армянская Церковь еще более вооружила против себя иерархов восточной Церкви, а более всего раздражительного Кириона, который мог иметь на избрание нового католикоса особенное влияние.

При этом возникает вопрос, что делал в это время Кирион — католикос грузинский? Из-за недостатка исторических данных нужно предполагать, что во-первых, он в это время получил многознаменательное послание святого Григория, папы римского, адресованное на имя его и всех прочих православных епископов Иверии, начинающееся простым, но многозначащим приветом:

«Григорию Кирику, епископу, и прочим епископам православной Иверии.

Для почитания и любви нет пространства для тех людей, которых разделяют места, но соединяют письма. Итак, посол, прибыв в Церковь верховного из апостолов блаженного Петра, признался, что он получил письма вашего братства и что он их вместе с другими вещами растерял в городе Иерусалиме. В этих-то письмах, как он сам говорит, вы стараетесь узнать: священники и народ, будучи заражены ересью Нестория, во время обращения их снова в лоно Православной Церкви, должны ли быть допускаемы ко крещению или к одному только исповеданию православной веры?