Алмазный венец севера - Larka

— Да, это я, — дух в ответ игриво брызнул водой и важно объявил соседям — об этом парне весточка пришла аж из Медных Гор, что далеко на закат. Двое бродячих уводили оттуда подземную реку, чтоб болото не образовалось — рассказали земляным возле меловых отложений, оттуда опять шастающие всюду водяники словечко замолвили. Так и дошло сюда.

— Чувствующий, настоящий! — если бы эти радостные вопли слышались ушами, то наверняка те бы оглохли.

Но, маленькая подземная буря воспринималась не столько даже телом, сколь душой. А духи не сговариваясь уже выстроили хоровод. Странно было наблюдать за ними и временами не осознавать — то ли маленькие тени водили с древней как горы песней свои танцы, то ли ты их крутишь вокруг себя…

Солнце уже село за дальними горами, когда Ларка наконец распрощался и вынырнул наверх. Эх, хорошо! Давно он не отдыхал так… и в темноте совсем уж хорошо прозвучал вдогонку ему тоненький, дрожащий от радости голосок:

— Ларка, приходить завтра нет?

— Приду, приду — проверить. Да и потом заглядывать буду.

Он даже подошвами привычно ступающих по камням ног чувствовал — какие внизу разгорелись жаркие споры. Хоть и не понимал ничего, для того надо вливаться — но усмехнулся в непривычно щекочущиеся усы. Наверняка малыши здорово озадачены, отчего человек не потребовал платы или служения себе? Любая ведьма или волшебник просто так не отпустили бы, заставили принести чего или поработать.

Да вот, Ларка вам не любой…

Как сказала старая Бельча, которая частенько звала постояльца почаёвничать у камина, а потом за разговорами проворно и несуетливо вязала у огня, погоды в конце лета и начале осени здесь всегда такие спокойные. И уже гораздо позже Ларка, оглядываясь на это время, признавался себе, что именно тогда он и был по-настоящему счастлив. Той тихой и спокойной радостью, которой не замечаешь сразу — но которую неизменно вспомнишь и отметишь теплотой где-то в глубине души.

Днём он гулял по окрестностям или лазил по горам, вечерами иногда купался, доводя до полуобмороков местных водяниц в порту. Здешние обитательницы никак не могли уразуметь, что среди человеков бывают чувствующие и даже (представьте!) никакого оброка с них брать не желают. Вот же бестолочь хвостатая…

А ближе к ночи он возвращался в домик почти у самого склона хмурой и словно задремавшей горы. И после ужина рукам находилась работа, а языку байки. Старушка оказалась хоть и любопытной и иногда вовсе не маленько вредной — но против того, чтобы в доме постоянно толклись напрочь незнакомые духи, ничего не имела.

Ещё бы! По наущению Ларки малыши прочистили дымоходы, немного улучшили тягу, чтоб дымом из каминного зева не пыхкало, когда ветер за трубу бывало зацепится. В подвале хоть бы капелька воды снизу выступила — сухо и прохладно, за припасы беспокоиться не надо. Да и вода в колодце на перекрёстке вдруг стала ни с того ни с сего чистой как слеза и вкусной.

Впрочем, люди знающие эти мелкие проделки парня замечали, но виду не подавали. Точно как в родной Каменке — всяк делал своё дело, но и про общину не забывал. А когда сосед менял прогнившие ворота, Ларка ему такие завесы да засовы из красной меди изобразил — даже с тракта люд сворачивал поглазеть. С цветами и узорами диковинными, а с обеих створок навстречу друг дружке парень и девка стремятся. Да только, у парня в руке солнце пылало, даже ночью, чтоб улицу подсвечивать. А у красной девицы хоть и чуть более тусклая луна в ладошке медной — да звезда на челе сияла-переливалась, красы несказанной…

Многие сказы и байки здешних подземных жителей Ларка слыхал впервые — но и они с удовольствием слушали, зачарованно притихнув, сказания из родных парню мест. Особенно им нравились про Хозяйку медной горы. А руки словно сами собою ладили какую-нибудь очередную поделку, благо малыши потихоньку таскали кто во что горазд. Медь-серебро, да камни самоцветные. Двое притащили закаменевший скелет чудной зубастой рыбы, которой ни один старый рыбак в городе признать не сумел — и теперь тот стоял на полке, да с надписью на табличке, точно как в музее редкостей и диковин.

Но особо парня обрадовал и озадачил одновременно кусок руды, что принёс откуда-то с самой глубины один из водяных духов. С виду та же медная… да вот говорили как-то старики меж собой, что бывает на краю земли такая, в коей словно злой дух поселился — хоть как ни бейся, а меди из неё не выплавить. Проклятая.

И сидя бессонными ночами на крохотном подоконнике, Ларка вертел в ладонях уже почти отполированный прикосновениями камень, прикидывал так и этак. И по-хорошему пробовал, и по-плохому. В самом деле — не выплавляется медь, и хоть ты тресни! Но в то же время, не обманка… уж он-то чуял, что металл там есть.

Даже втихомолку сходил на поклон к одному из святых братьев, что через город посольством проезжали. Да не с пустыми руками сходил, вестимо. Тот своими молитвами так образец руды припечатал, что и самому Ларке словно кто под дых дал. А, всё равно не вышло — видать, не всесильна благость ихнего единого бога…

Дважды в крепости играли тревогу — и тогда Ларка с мечом на плече мчался туда, чтобы некоторое время со стены или в бойницу пялиться на гарцующий с той стороны отряд святого воинства. Может, смелость свою испытывали, а может, бдительность проверяли — кто ж их, светленьких, разберёт?

С офицерами гарнизона отношения откровенно не сложились. Похоже, комендантша или писаря слушок пустили… но Ларку это устраивало. Не пристают с казённой службой, и ладно. И вернувшись после очередной тревоги, он на всю улицу зычно оповещал, что супостаты напасть не осмелились, убоялись.

Да устраивал то ли маленький праздник, то ли большую гулянку — денег-то всё равно девать некуда. Из каждого дома люди выносили по столу, по два, ставили вдоль улицы — да под скатерти белые. Ну а поверх всего того, чему на хорошем пиру и быть положено. Угощались-потчевались неспешно, без городской торопливости, потому и под стол никто не падал, не позорился.

Двое учеников, что у крепостного мага уроки брали, развешивали на деревьях и домах цветные звёздочки, да не скупясь — Ларка платил по медяку за десяток. Чтоб и светло, и красиво было… и полночи песни потом пели задушевные, а дети хороводы с духами водили.

А сам Ларка хоть и не употреблял зелья, всё ж чувствовал, как по жилам то ли от свежего воздуха, то ли от настроения бежала хмельная волна. Тогда выходил он неспешно на перекрёсток. И здесь, забравшись на каменную обмуровку колодца, пускал в небо магические огни. Всё строго по науке — и красные, и зелёные, и переливчастые.

В крепости по первости испугались до крайности, думали — супостаты в тыл прокрались, сигналы подают. Но в следующие разы лишь улыбались, глядя на россыпи цветных огоньков.