Пиратское фэнтези - Джефф Вандермеер

— Да. Хватит. По-моему, достаточно.

Капитан Килт, который до того жадно набрасывался на каждое новое блюдо, взглянул на Такка со своего конца стола. На подбородке у него налипло волоконце крабового мяса.

— Тебе все по вкусу, Головорез?

— Это вряд ли, — возразил Головорез Такк. — Ты это называешь едой? — Такк рывками подтянул руку так, что она возмущенно указывала на барашка. — Я бы этим и собаку кормить не стал!

Я готов был наброситься на него с кулаками. Сдержался, конечно, не то мне не пришлось бы рассказывать эту историю.

— Собаку? — с недоверием переспросил капитан Килт. Он поднес кусочек барашка к носу, обнюхал и забросил в рот. Прожевал и проглотил. — По-твоему, твой кок сумеет приготовить лучше? — Килт напоказ всем обвел глазами присутствующих. — Так давай его сюда. Посмотрим!

Над столом нависла тишина. Две команды, сидевшие вперемешку, странно поглядывали друг на друга. Руки совсем по-другому ухватили ножи. Я на шаг отступил от стола.

Головорез Такк заскрипел:

— Ручаюсь, она весь вечер смотрела, как стряпают твои.

Я охнул, и все взгляды обратились на меня.

— Она — ваш кок? — Я ткнул пальцем себе за спину. — Это точно, подглядывала весь вечер и скрипела, как старый канюк.

Я был сыт по горло. Как он смеет хаять труд наших рук! Оскорбляете меня? Отлично! Грозите надругаться над моим телом? Пусть так! Но глумиться над искусством Хогга?! Этого я не потерплю.

Я снова засмеялся:

— Едва ли она сумеет научить Хогга, как держать половник.

Корсет Головореза Такка застонал, как старый дуб под напором урагана. Он отшвырнул салфетку и встал.

— Макдэниэлс, — пискнул Килт, — придержи язык, парень!

Наш капитан тоже вскочил на ноги, делая умиротворяющие жесты. Веки его покраснели, шелковые рукава усеивали жирные пятна.

— Я не допущу таких шуточек за дружеским столом. Дело решается просто. — Он ткнул пальцем в сторону Такка. — Бьемся об заклад — твой кок против моего. Хогг против Матушки Такк.

Такк дернул шеей, разворачиваясь лицом к Килту:

— Кто будет судьей?

— Ну конечно я. — Килт изысканно поклонился, обмакнув в ром перо со шляпы.

— Если я выиграю — спущу шкуру с твоего парня. — Такк кивнул на меня. — Обдеру, как козу.

Килт на мгновение опешил, глянул на меня и кивнул:

— Заметано. Все равно мне с него никакого проку, так почему бы нам не повеселиться?

У меня не было времени ответить: в этот самый миг в ночи прозвенел страшный вопль — низкий скорбный крик со стороны кухонного костра.

— Хогг! — вскрикнул я и бросился бежать.

Когда я подбежал, он лежал на песке и стонал. На губах выступила пена. Матушка Такк все сидела на своем насесте, только покачивалась взад и вперед, подвизгивая себе под нос.

— Что ты с ним сделала, чертова ведьма? — заорал я и бросился к ней, целя впиться в горло.

Меня тут же перехватили: капитан Килт и старший помощник последовали за мной к костру.

— Ну, Макдэниэлс, — сказал Килт, — похоже, теперь ты — наш кок. Начинай-ка, пока костер не прогорел.

Я слова не мог вымолвить. Во мне кипела ярость. Двое подняли Хогга и перенесли на лавку отлежаться. Роберт выпал из его руки, и я нагнулся поднять сковороду. Чугун, как и раньше, жег мне руку, но я стиснул зубы и не разжал пальцев. Матушка Такк с хрустом разогнула колени. Рядом заскрипел ее сын. Бледная дыня чуть развернулась к луне.

— Дадим им два часа, — сказал он и блеснул зубами над черным воротником.

Килт кивнул:

— Согласен.

Скоро в ночи взметнулся второй костер, а обе команды вернулись к столу продолжать пир. Я постоял над Хоггом в надежде прочесть хоть какой-то совет на его искаженном судорогой лице. Мясистая челюсть кока отвисла, а ручьи пота прилепили волосы ко лбу. Казалось, он за минуту постарел на много лет.

— Что она с ним сделала? — вопросил я, обращаясь к звездам, но они не отозвались, равнодушные к моему горю.

Я вернулся к костру и задумался над своей судьбой. С тех самых пор, как сбежал из дома, я стал игрушкой фортуны. По ее прихоти меня било и крутило, как яичницу-болтунью. Но я воодушевился, вспомнив, что судьба, хотя и играла грубо, никогда не оставляла меня. Я уверил себя, что она позаботится обо мне и теперь, и на этом прервал свои размышления. Я крутанул Роберта в воздухе и поймал за рукоять. Не подумайте, чугун по-прежнему жег руку, но теперь я только радовался его огненному прикосновению. Так радуется жару печи устричная запеканка.

Тут я заметил, что у меня оттянут карман, и извлек из него пузырек с дурманной настойкой.

— Блюдо еще не готово, — сказал я, обращаясь к застывшему остову Хогга.

Это будет пирог, но не обычный пирог. Совсем не сладкий, а сдобренный пряностями и начиненный дурманом, которого хватит, чтобы вызвать из ада самого Мефистофеля.

Два часа пролетели в тучах искр и брани. Очень скоро луна повисла бледной жемчужиной на черном бархате.

Когда я подал к столу пирог, капитан Килт встал.

Я прикрыл блюдо салфеткой, чтобы аромат пирога не развеялся в ночном воздухе. Сборная команда бормотала что-то — все уже опьянели до той степени, когда пьяница готов на любое зверство. Откуда-то приковыляла Матушка Такк — тоже с тарелкой.

— Думал, ты сбежишь, — сказал Такк.

Из темноты вокруг послышались смешки. Мы с Матушкой Такк с двух сторон приблизились к Килту, сидевшему во главе стола.

Я поставил перед ним блюдо и сдернул салфетку. Над коркой завилось облачко пара. Мой пирог был похож на пасхальный кулич, чуточку сдобренный ромом, с начинкой из нарезанного кубиками шпината и кальмара — много лет назад я видел, как такую готовил Гаэтано. Сам Хогг был бы мною доволен. Я вырезал большой клин и положил его на тарелку перед капитаном. У него зашевелились усы, но не успел он попробовать и кусочка, как вперед вышла Матушка Такк и сняла крышку со своего блюда. В центре золотистой грудкой лежали пышки — голландцы называют такие вафлями, только зажарены они были в форме для отливки мушкетных пуль да сложены кучкой.

— Ну-ну, — проговорил капитан Килт, глотая слюну. Он прикусил кончик пальца и переводил взгляд с тарелки на тарелку. — Такк, милый мой, мне придется хорошенько подумать. — Килт схватил вилку и врубился в пирог. — Замечательно, — вымолвил он, покончив с первым ломтем. — Отрежь мне еще, Макдэниэлс.

— Есть, сэр.

После этого он умял еще два куска, утер губы рукавом и перешел к пробе крошечных медовых пышек Матушки Такк. Я ясно видел, как движется челюсть капитана. Он все жевал, и судьба моя висела на волоске между его вкусовыми пупырышками и зубами. Все склонились над столом, и даже Головорез Такк подался вперед верхней половиной туловища, чтобы ничего не упустить.