Мэри Джейн - Джессика Аня Блау
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама ответила после первого же гудка.
– Мама, – прошептала я.
– Все в порядке? – Я представила, как мама стоит на кухне, ее прямую осанку, белый пол, вымытый так безупречно, что в кафеле можно увидеть свое отражение, утварь цвета спелого авокадо блестит от чистящего спрея.
Я заставила себя говорить обычным голосом.
– Миссис Коун сейчас очень плохо себя чувствует, и доктор Коун спросил, могу ли я остаться на ночь. Иззи испугана и очень расстроена. – Ложь четвертая. Самая сложная и многогранная из всех.
– Ее тошнит?
– Да.
– Химиотерапия, – сказала моя мама.
– Не знаю. Мне не говорят.
– Я подъеду и привезу тебе дорожную сумку с ночной рубашкой и зубной щеткой.
– Доктор Коун одолжил мне одну из чистых ночных рубашек миссис Коун. И дал совершенно новую зубную щетку и отдельный тюбик зубной пасты. – Когда мои подруги оставались у меня с ночевкой, моя мама просила их приносить зубную пасту с собой, так как считала, что не гигиенично прикасаться разными щетками к одному и тому же месту на тюбике.
– Но что ты наденешь завтра?
– Мне как раз нужно перестирать кучу одежды.
– Из-за рвоты?
– Да.
– Добавь пару столовых ложек отбеливателя, чтобы все продезинфицировать.
– Хорошо.
– Одежда не отбелится, если использовать меньше четверти стакана.
– Хорошо. – Я услышала приглушенный крик и прикрыла динамик рукой, потом закрыла глаза и снова помолилась. Видимо, Бог меня услышал, потому что мама ничего не услышала.
– Как курица?
– Всем очень понравилось. Сказали, что ничего вкуснее они в жизни не пробовали. – Наконец-то я могла сказать правду.
– Очень хорошо, дорогая. Я рада, что у тебя все получилось.
– Мама, мне нужно идти. Меня ждет Иззи.
– Я понимаю. Увидимся завтра в конце дня.
– Да. Спокойной ночи, мам.
– Спокойной ночи. Не забудь: всего две столовые ложки отбеливателя. И внимательно изучи этикетки на одежде, прежде чем класть что-либо в сушилку.
– Так и сделаю.
– Ты же знаешь, что нужно прочищать фильтр от ворса перед каждой загрузкой сушилки?
– Да, мам.
– Хорошо, Мэри Джейн. Спокойной ночи. – Мама повесила трубку прежде, чем я успела ответить.
Я откинула покрывало и вдохнула прохладный, чистый воздух. Затем скатилась с кровати и вернула телефон на прикроватную тумбочку.
Я задержалась в коридоре. Голоса теперь звучали спокойнее. Шеба и Джимми не кричали. И даже голос доктора Коуна звучал не так сердито. Я хотела удостовериться, что доктор и миссис Коун не против того, чтобы я осталась на ночь. И, возможно, миссис Коун могла бы одолжить мне одну из своих ночных рубашек. Две из них я постирала не далее, как сегодня.
На секунду до меня донесся голос миссис Коун, прежде чем снова заговорила Шеба. Я подошла к верхней ступеньке лестницы и медленно стала спускаться вниз. Ноги были как ватные, а сердце скакало, словно детская пружинка-слинки вниз по бесконечной лестнице.
Когда я приблизилась к гостиной, все четверо посмотрели на меня снизу вверх. Шеба лежала на диване. Она сняла парик, и по ее лицу была размазана черная тушь. Доктор Коун сидел в кожаном кресле. Он выглядел спокойным, но на его лице до сих пор застыла эта полусердитая гримаса. Джимми сидел на полу, опустив голову на кофейный столик. А миссис Коун, все еще в парике, сидела рядом с Шебой на диване. Вокруг них, на полу, столе, диване, везде, куда бы ни упал мой взгляд, валялись книги – все книги, которые раньше стояли на полках. Мы с Иззи хотели рассортировать их по алфавиту, но пока так и не добрались до этого дела. На мгновение мне пришло в голову, что этот хаос, возможно, облегчит нашу задачу.
– Иззи просит, чтобы я осталась с ней на ночь. Она напугана.
– Замечательная идея, – сказал доктор Коун.
– Можно одолжить у вас ночную рубашку?
– Конечно! – миссис Коун хотела было встать, но Шеба взяла ее за руку и потянула обратно на диван.
– Мэри Джейн, – проговорила Шеба очень серьезно. – Иди в нашу с Джимми комнату, поройся в шкафу и выбери самую красивую ночнушку, которую ты там найдешь. Можешь взять все, что тебе понравится. Но ты должна выбрать самую красивую из них. Понимаешь? Очень важно, чтобы ты взяла именно самую лучшую ночнушку. Ты можешь это сделать?
– Ну… наверное. – Я хотела спросить, какая из них самая лучшая, но я понимала, что сейчас я им мешаю, перебиваю, и если в ближайшее время я не выйду из комнаты, то эмоциональный взрыв может произойти прямо у меня на глазах.
– Вот и хорошо. Самую лучшую.
– Хорошо. Спокойной ночи. – Я собралась уходить.
– Спокойной ночи, Мэри Джейн, – сказала Шеба.
– Спокойной ночи, Мэри Джейн, – сказала миссис Коун.
– Спокойной ночи, Мэри Джейн, – сказал доктор Коун.
И тогда Джимми взорвался:
– Мэри Джейн, ты святая, я дурак! Я никчемное гребаное дерьмо…
Прежде чем он успел сказать что-либо еще, взорвалась Шеба, перекрикивая его. Я взбежала по лестнице с колотящимся сердцем и ворвалась в комнату Иззи.
Иззи села в кровати.
– Твоя мама согласилась? – Ее глаза мерцали, как ночники, когда в них отражался свет уличного фонаря за окном.
– Да. Я только схожу за ночнушкой и почищу зубы.
– Можешь взять мою щетку.
– Я просто воспользуюсь пальцем.
– Ладно.
– Я сейчас вернусь, а потом лягу к тебе в постель, и мы запрем дверь, и можем спеть песенку, если хочешь. Или почитать «Мадлен». Или просто будем спать.
– И ведьма не сможет войти. Соотношение – два к одному.
– Верно, ведьма не сможет войти. Соотношение не оставляет ей никаких шансов.
В комнате Шебы и Джимми было чисто и прибрано. Доктору и миссис Коун не удалось ее полностью опустошить, но они успели сложить старые вещи в коробки, которые составили у стены. Кровать была застелена ярко-розовым покрывалом из батика. По обе стороны стояли разнокалиберные прикроватные тумбочки. На одной лежали книги, которые Джимми читал по утрам в кухне: «Играй как по писаному» и «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». На другой стояли крема для рук и лица. С потолка над кроватью свисало еще одно покрывало из розового батика. Я не понимала, было ли это делом рук миссис Коун или самой Шеба.
Я вошла в ванную, сделала пару шагов и огляделась. В комнате стояла большущая ванна на изогнутых ножках и отдельная душевая кабина. Орнамент на плитке в виде розовых и черных горошин размером
