Из дневника "Попаданца". Необычный попаданец в 1941г. - Фарход Хабибов

За время ожидания темноты, танкисты отвели глубже в лес особо тяжкие танки (КВ и Т-28), замаскировали их, и чуть далее в 100 метрах закопали пулеметы шмулеметы от танков в замасленном состоянии, через полгодика пригодятся, но тащить их с собой не кайф…они ж не ходоки. Они качки, а когда тут наш рейтинг упадет ниже нуля, мы вернемся и устроим продолжение банкета.

На всякий случай Прибыловцы хотели заминировать танки и подступы.

— Товарищ командир, разрешите заминировать танки и место вокруг?

— Запрещаю Прибылов, вдруг наши окруженцы полезут? А если местные ребятишки полезут? Немцы то по любому сперва хорошенько осмотрят и разминируют, но окруженцы и дети полезут сразу. Нахрена грех на душу брать, пусть стоят так. Хватит того, что вы немцам подарочки оставили на засеках.

После этого мы поужинали консервами, и вспоминая бой стали ожидать окончательной темноты и выступления в поход.

Наконец спасительная темнота наступила, и даже наступили запланированные 10 часов, и мы проселками и черными ходами ушли в сторону Бреста. Всю ночь шли, наконец пришли в место намеченное проводниками (в километрах 50 от города), и забившись в глушь начали новый день (утро, время то 8 утра) с спокойного и здорового сна, Шлюпке, Онищук (Эрисханов само собой) и еще десять бойцов (наиболее арийскомордых), на мотоциклах (понятно, что в форме вермахта) ушли на разведку.

2 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 5-10 км от Брестской крепости)

Для меня день начался где-то, в два пополудни, старшина (кстати, фамилиЁ у него Крамсков, но художнику он никтон ничтожевич), растолкал меня, показывая, что гороховая каша колоссально охладела. Ну и хорошо, я можно сказать по жизни, холодную кащу с конЦервами люблЯЮ, но сперва надо асептикой-антисептикой мордоворота заняться. На пробежку турник рукой махнул тем более турник-то пока и не установили, но лицо помыл, благо в метрах двадцати от борта блитца, где я безмятежно дрых, журчал лесной замок (блин ключ то есть, ну родник). Из ковша мне полил, кстати, Круминьш который, оказывается, желал со мной потрезвонить.

— Товарищ командир, разрешите с вами поговорить?

— Ну рискни поговорить, я тя слухаю дюже гарно.

— Я хочу кое-что о себе рассказать.

— Ты что считаешь, что я исповеди принимаю?

— Выслушайте, пожалуйста.

— Так вот, я с детства вырос на приключенческих книгах: Хаггард, Конан-Дойл, Жюль Верн, Фенимор Купер и т. д. и все жизнь, начиная лет с двенадцати, мечтал о приключениях. Но так сложилось, что жизнь не изобиловала приключениями, а тут предложили настоящие приключения. Вот и пошел я в "Бранденбург", и кстати меня впервый раз забросили чисто ознакомительно в мае еще, наша группа выполнила задание и тихо мирно перешли границу, а вот ощушение постоянного адреналина, это нечто. Я стал (да и был) наверно как морфинист, и мне нужно больше и больше адреналина, риска. А политика, независимость или зависимость Латвии мне, если уж честно, абсолютно по барабану, по валторне и по контрабасу.

— Слышь рискоман адреналинозависимый, и чего от меня-то надо? Инъекции адреналина чтоли?

— Я хочу попроситься в разведвзвод, в Онищуку и к Шлюпке.

— Прям щас, или мне можно сперва лицо гигроскопировать?

— Да не спешу я, но там, я знаю, мое место.

— Ладно, у тя три дня сроку, выработаешь стойкую аллергию на национал-свиноциализм у секинхенда, считай ты в разведвзводе. Но, запомни ты у меня типа, на условно-досрочном, шаг влево, шаг вправо, и высшая мера социальной защиты тя найдет. Ясно?

— Так точно, разрешите идти?

— Валяй и помни, расколдуешь нацика, свободен, его душа в обмен на разведку.

И шпротландец ускакал в поисках секинхендика, щоб побольше говна о ретронациках рассказать, ему то изнутри, это ж лучше видать было.

Тут ко мне подошли разведчики во главе с герром Шлюпке, и пригласили на завтрак в пятизвездочный разведшалаш.

И за завтраком (завтрак конечно от Адика того самого, который фюрер), и поглощая немецкий провиант, Бренхардт начал свой доклад:

— Крепость осаждает два батальона 45 пехотной дивизии вермахта, из австрийцев, землячков самого Адюши – нацистской хрюши (потому, что Гитлер как и свиньи – вегатарианец), — сори, это не я это Шлюпке так сказал. — Кроме того, нацисты подогнали два танка один Сомуа француский и один советский Т-26, и сегодня собираются долбить защитников крепости танками.

— И что вы думаете, что нам необходимо для успеха? — спрашиваю у старого вояки гауптмана Шлюпке.

— Первым делом для успеха, вам, пардон я хотел сказать нам, необходимо везение, да мы в силах уничтожить оба батальона 45 ПД, тем более они спокойны за тылы, и не ждут удара. Так же я уверен, что и красноармейцы, как только заметят наше нападение, активизируют свои действия.

— Ну и конкретней, что же вы предлагаете Бернхардт?

— Предлагаю сформировать колонну из трофейной и отремонтированной техники, как-будто бы посланную на тотальное уничтожение и очищение крепости по приказу командующего группы армий "Центр" генерал-фельдмаршала Федора фон Бок, я его подпись помню. Еще с первой мировой, в бытность мою гауптманом у кайзера, получал бумаги с его подписью из генерального штаба, причем и я тогда гауптман и он. Он прохлаждался в генштабе а я в плену. Сфабрикуем письмецо, ну и остальные необходимые документы, и в походном строе, с тактическими знаками моторизированной дивизии доедем до Козловичей.

— Бернхардт, вы щас на ходу экспромт делаете, или думали об этом раньше?

— На ходу Фарход. Просто вспомнил как Федор фон Бок, за месяц до Брусиловского прорыва в 1916 году инспектировать приезжал к нам, когда я молодой и красивый только получил гауптмана.

И взяв бумагу, нарисовал подобие подписи крутонемца, потом набросал приказ о посылке сводного отряда N-ской моторизированной дивизии, на помощь 45 ПД.

— Ну примерно вот так, — сказал Шлюпке протягивая мне лист. Канцтовары, с пищмашинками нами еще в Городке1 взяты из комендатуры, Ильиных старый лис настоял, что бы мы это бумканитель с собой взяли.

— Онищук, а мы сможем красиво подделать? — спрашиваю я у Петрухи.

— Неа, не сможем, мы не сможем, — говорит Петруччо, — зато сможет Ашот Назарян, ну художник из Ивашинских танкистов, который трафареты для "ДОН-16" делал, он на спор грозил тридцатку (банкнота тех времен) нарисовать.

— Ну и что ты сидишь? Бегом к Ашотику, печать и если есть подпись, посмотрите в бумажках из комендатуры, толкаю к деятельности, — И быстрей там, в крепости каждый час

погибают люди.

— Так точно, разрешите выполнять, — говорит Петруха, уже выбегая из разведшалаша.

— Разреши идти Фарход, одного приказа мало, надо еще несколько документов "изготовить". — И тоже по традиции, не дождавшись разрешения, Шлюпке уходит, пытаясь догнать Петьку.

— Ну что Эрисханов, зови всех командиров, у нас дело надо идти на выручку к крепости, — и этот даже не пропросив разрешения улетает как стрела.

Скоро собираются командиры, понятно нет Шлюпке и Онищука, наконец, хлопаю в ладоши, и все замолкают, кроме птиц (собрание проходит, на траве, на полянке).

— Товарищи командиры…

4 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)

Утро… птички чирикают, июль епрст, они то лету радуются мелочи ВВС-ные, и конечно им наплЯвать что война идет. Так думаю я лежа под деревом, вокруг тишина, крепость мы вчера деблокировали, конечно, танками на пехтуру (пусть и вермахтовскую) это круто. Сперва шарахнули по немчикам из минометов, вот вою-то было, они недоумки подумали, что кто-то из своих шандарахнул их. Даже послов посылали, то есть посыльных, тем более рации мы первыми выстрелами накрыли, нечего стучать, козлы морзяночные. Посыльных причесали снайпера Никодимов, с поляком сибирским. Пока немчура очухалась, наши из крепости тоже саданули, кто из чего мог, короче фестиваль полный, плюс танки рванули вперед.

Ну и достигнув позиций, начали из фрицетушек делать тушенку сорта "раздавленная", плюс, прикрываясь танками, пехота тоже рванула шинковать немцев. Веселья немцам добавили снова из казематов, защитники крепости, они наверно подумали, что регулярная армия на помощь подошла. Час полтора длился бой, оба батальона немцев мы изрубили в салат; "окрошку" и "оливье" (а так же "селедка под шубой", "нежность", "греческий" и т. д.) Потом еще полтора часа вытаскивали из подвалов и казематов крепости, наших братьев пограничников и других бойцов, всего в живых оказалось около 700 человек (693 бойца, от рядового до майора и один полковник).

Все бойцы истощены, ранены (большинство) но рады нам до невозможности, и их всех погрузили на машины (танки, БТР-ы которые ганомаги) и увезли за полста-сотню километров, в лес. Там уже ждали подготовленные дежурным взводом ложа, местами прикрытые шалашами. Недельку надо на реанимацию, и потом немцам кранты, ребята очень обозлены на немцев. Тем более взаимопонимание, и чувство локтя в подвалах развили бешеное.