Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599 - Джеймс Шапиро

Теперь вся наша молодежь в огне;

Наряды шелковые — в сундуках,

И оружейники теперь в почете;

О славе помыслы в груди у всех;

Луга сбывают, чтоб купить коней.

За образцом всех королей стремятся

Меркурьи наши, окрылив пяты.

Над ними реет в вышине Надежда

И держит меч, который весь унизан

Коронами различных величин —

Для Гарри и сподвижников его.

В марте 1599-го измученные бесконечной вербовкой лондонцы — из которых мало кто (за исключением горстки добровольцев, настроенных оптимистически) хотел «сбыть луга, чтобы купить коней» и последовать за Эссексом на поле боя в надежде получить хорошее жалованье, — лишь морщились от напыщенной риторики Пролога. Пафосная официальная версия событий, которую представляет Хор, тут же подрывается всем последующим ходом действия. На сцене мы видим не решительных юношей, готовых пуститься в бой, но нерасторопных новобранцев вороватого вида — Нима, Пистоля и Бардольфа (вопреки своему желанию они «должны вместе ехать во Францию», II, 1), затевающих ссору. Примирение случится только тогда, когда Пистоль сообщит им, что собирается «пристроиться» «при войске маркитантом» (еще одно место, где процветала коррупция), чтобы нажить на этом деньги; вот тогда-то между ними воцарятся «дружба» и «братство». Единственное, что мотивирует солдата на войне, — деньги, которые можно обманным путем заработать в армии, если, конечно, прежде он не будет обманут сам. Слова Хора постоянно расходятся с действительностью; тем самым Шекспир показывает противоречивое отношение англичан к грядущим событиям — их большие надежды и, в то же время, утраченные иллюзии; так же двойственно и отношение современников Шекспира к военной кампании в Ирландии. Две столь разные точки зрения на события скорее исключают друг друга, нежели имеют равноценное право на существование.

Однако восторженным патриотизмом проникнуты не только слова Хора — к примеру, многие зрители наверняка знали недавно опубликованное стихотворение Томаса Чёрчьярда «Доброе напутствие храбрейшему и благороднейшему графу Эссексу». Этот аллитерационный стих, исполненный ликования, очень характерен для своей эпохи:

Теперь, когда пора цветения в разгаре,

Элизы корабли — в морях ирландских.

Как славны рыцари, готовые к удару

для усмирения бунтовщиков! Надеюсь,

им хватит мужества: за ними право,

и зло стыдливо под их взглядом рдеет;

где истина — там испарится ложь.

Меч обнажён, Тирона казнь близка.

( перевод А. Бурыкина )

Но даже Чёрчьярд, сочинявший патриотические стихотворения еще со времен правления Эдуарда VI, и автор ныне утраченного трактата «Обличение ирландских повстанцев», понимал, что хвалебные слова в поддержку ирландской кампании просто необходимы, чтобы хоть немного развеять тревоги и опасения сограждан. Чёрчьярд оправдывает свой патриотический призыв необходимостью «всенепременно ободрить наемных солдат, следующих за своим командиром…», понимая, что все остальные давно утратили веру в победу. За свою долгую жизнь (а ему уже было под восемьдесят) Чёрчьярд познал все тяготы солдатской жизни; и теперь, вероятно, чтобы свести концы с концами, ему ничего не оставалось, как писать тексты на потребу дня. Чёрчьярд рассуждал так: кому-то все равно удастся заработать на подобных публикациях, так почему бы не ему? С каждым днем война все приближалась, спрос на пропаганду все возрастал; едва ли, однако, нашлись те, кто по наивности проглотили наживку Чёрчьярда или же шекспировского Хора. Зрители всё прекрасно понимали — Шекспир и не ждал от них иного.

Один из персонажей хроники «Генрих V» — ирландец, капитан Мак-Моррис (впоследствии этот образ закрепится в английской комедии, став типажом). Впервые Мак-Моррис появляется в третьем акте в компании шотландского капитана Джеми; в последний раз зритель видит их обоих перед решающей битвой при Азенкуре, в отличие от других капитанов, валлийца Флюэллена и англичанина Гауэра. Сцена, в которой против врага объединяются капитаны из Ирландии, Уэльса, Шотландии и Англии, олицетворяет мечту об объединении королевства. Разумеется, в 1599-м до объединения было еще очень далеко, а во времена Генриха V некоторые королевства даже враждовали. Союз между нациями, показанный Шекспиром, довольно странен еще и потому, что ранее, по сюжету пьесы, не прояви Генрих бдительность, шотландцы атаковали бы «незащищенное гнездо» англичан, пока король воюет с французами. Учитывая, что основным претендентом на престол после смерти Елизаветы считался король Шотландии, слова Генриха о Шотландии («Шотландец был всегда сосед неверный») неполиткорректны, как это ни странно. Многие зрители понимали, что в Ирландии войско Эссекса поджидают шотландские наемники, воевавшие на стороне ирландцев (так же, как любой, знакомый с хрониками, лежащими в основе шекспировских пьес, вероятно знал, что шотландцы и валлийцы воевали на стороне французов, а ирландцы-таки на стороне Генриха V).

Отношение Шекспира к союзу между нациями тем более противоречиво, что в его пьесе ирландцы и англичане сражаются бок о бок. В Англии сильно сомневались, стоит ли в принципе рекрутировать ирландских наемников. После поражения при Блэкуотере и дезертирства наемников англичане решительно отказались от услуг ирландских солдат. Особое недоверие вызывали ирландские капитаны. Поэтому не удивительно, что в шекспировской пьесе ирландец Мак-Моррис резко прерывает валлийца Флюэллена на словах «полагаю, что немногие из вашей нации…», не дав ему закончить мысль: «Из моей нации? Что такая моя нация? Негодяи, что ли, какие-нибудь? Ублюдки? Мерзавцы? Мошенники? Что такое моя нация? Кто смеет говорить о моей нации?» (III, 2). Вспыльчивый ирландец, как ему и положено, даже угрожает «снести» Флюэллену «башку».

Фамилия Мак-Моррис говорит сама за себя, объясняя поведение этого персонажа. Англо-норманны, обосновавшиеся в Ирландии много веков назад, адаптировали свои фамилии к местным традициям, заменив родную приставку «фитц» на гэльскую («мэк»). Неудивительно, почему полу-англичанин, полу-ирландец и полу-норманн Мак-Моррис так обеспокоен вопросом своей национальной идентичности. Кто он: англичанин, ирландец, англосакс? И кому ему служить? Один из ирландских капитанов английской армии, Кристофер Лоуренс, уставший от армейской жизни, однажды сказал так: «Как жаль, что в Англии меня считают ирландцем, а в Ирландии англичанином».

Вероятно, Шекспир отразил в этой пьесе современные предрассудки о шотландцах, соседях англичан, однако отчасти он и сам думал так же. Если мы откроем эту же сцену в Фолио, в котором пьесу напечатали по оригинальной версии Шекспира, то даже по обозначению персонажей в тексте поймем, что думал о них драматург. На протяжении всей сцены Мак-Моррис и Джеми названы только по национальной принадлежности — «ирландец» и «шотландец», то есть Шекспир выписал скорее два национальных типа, нежели конкретных персонажей. Валлийцу Флюэллену повезло немного больше — один раз он упомянут по имени, а затем только как «валлиец». При этом англичанин Гауэр