Ромашка. Легенда о пропавшем пирате - Гастон Буайе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помнишь, Маргарита, что пиратам нужно шагать, чтобы думать? Ты одна из них. Если остановишься – уснешь. Утонешь. Душа утонет.
Вааст Ля Уг. Так зовут моего отца. Все его знают в городе. Он хороший рыбак. И ничего не боится.
На этих берегах жизнь ничего не стоит. Хижины смешиваются с побережьем, а плавные холмы – с хижинами. А горы камней? Их оставила здесь рука человека или волны прибоя? А дым в небо поднимается из болота или дымоходов?
Блеянье и лаянье сливаются с шумом волн. Но поля пустуют. Если только тот куст на самом деле не овца. Проходит туча, смывает дождем мираж, и куст исчезает.
Мне встречаются по дороге мужчины и женщины. Ничего не говорят. У них заняты руки, а движения медленны. Мы понимаем друг друга с одного взгляда, и у них всегда находится что-нибудь съедобное для меня.
Я не остаюсь подолгу у них на виду.
Креветки прозрачные. Можно увидеть, как у них бьется сердце. Как кровь течет по тоненьким красным жилкам.
А что у меня под кожей? Воздух, один только воздух. И какой-то механизм – благодаря ему я шагаю. Передвигаю ноги. Поднимаю веки. У меня бьется сердце. Оно похоже на маленькое яблоко. Ему нипочем ни непогода, ни сражения, ни печали. В центре этого механизма упрямо бьется сердце.
Получается, осталось только оно, трепетное сердечко, которому еще чего-то хочется? Только оно теперь растет, дышит, толкается, дрожит? Только оно живет?
Я знаю, почему иду. Чтобы угодить Эю. Он жил только одной мыслью, а я ошиблась. Его настоящим желанием, его истинной страстью было то, чтобы его закопали в землю, едва он умрет. У гроба – вечного спутника во всех приключениях – не могло быть другого предназначения. Я иду вслед за гробом – течение уносит его на север. Как только он коснется берега, я буду там.
Это не так уж и сложно: все, что качается на волнах, напоминает мне об отце. Ветки, мох, листья, птицы, отдыхающие от полета. А если ничего нет, я просто плюю в воду. И смотрю, как течение несет вдоль берега мой плевок – по-прежнему на север.
Я иду в кильватере[15] Эя. Вот он умер, и за ним гораздо проще поспевать, чем при жизни. И теперь он меня уже ничем не удивит. Если бы он был жив, я бы все равно когда-нибудь его оставила. Но все произошло именно сейчас. Я покинула его объятья вместе с туманом тайн. Однако я следую за ним с тем же рвением, как и в первый раз, когда мы оказались в гроте.
Мертвые пираты гораздо безобиднее живых. Незачем их бояться.
Этой ночью луна жестока. Неприятна. Но Эй все равно появился. Не предупредив меня, бесшумно. В моей семье призраков.
Кажется, что он занят и держится на расстоянии. Но я уверена: он скоро присоединится к нам. Застенчивость быстро проходит у новичков. А пока пусть делает что вздумается. Мы нежно улыбаемся друг другу. От одного его присутствия уже легче.
Помнишь ли ты, отец, чему учил меня в самом начале? Что говорил мне, малышке, когда кормил с ложечки? Я вот не помню…
Может, расскажешь снова?
Эй умер, Маргарита.
Ты легкая, сильная, быстрая. Неудивительно, что осталась лишь ты.
Твое путешествие подходит к концу.
16. Красивое перо
Бухта заглатывает море, как гигантский рот. Высокий островок похож на выбросившегося кита. Мне понадобится два дня, чтобы добраться туда. Рассыпанные островки напоминают цветущие лилии. Можно подумать, что их там столько же, сколько дней в году. А сколько дней, сколько недель я провела вот так, шагая?
С последними лучами солнца становится легче, оживает надежда. Гроб должен быть где-то здесь. Отличное место, чтобы поспать. А если нет – так тому и быть. Я заведу часы, и они снова будут тикать.
Ветер умолк. Берег, покрытый травой, плавно спускается к морю. В золотом вечернем свете передо мной появляется другая дорога, ведущая в город. Каблуки звонко стучат по набережной. Я останавливаюсь на мгновение, чтобы полюбоваться закатом, пока огромная луна поднимается за спиной.
Нагибаюсь над водной гладью – у нее не осталось тайн от меня. В подводном мире есть свои тропинки, луга, леса и холмы. Может, там даже есть своя Маргарита. Рыбы снуют туда-сюда, как черные тени. На моих глазах какая-то птица ныряет в море, даже не всколыхнув его, – пролетела под водой и выпорхнула в небо. Два взмаха крыльями – и вот она уже плывет в открытом небе к дрожащей красной звезде.
Сама жизнь нежно берет меня за руку.
Сегодня утром в деревне полно народу. От этого мне радостно на душе. Весело. Трепещу от радости, как мокрая простыня на ветру.
Несу ботинки в руках. Воздух наполнен невыразимой нежностью. Я жую его, обнюхиваю, вдыхаю полной грудью, всасываю. Сердце бьется. Тепло на коже. Мне снова хочется…
Это праздник. Как раньше.
Дети держатся за руки, над крышами пролетают обрывки мелодий. Люди кричат, бегают, толкаются. Мне остается только нестись вместе с толпой до самой ярмарки. Там настоящая сутолока. Крики, смех, скрипки, солнце в глаза. Приятная боль. За высокой оградой фыркают лошади, охваченные всеобщим безумием. Они трясут гривами и хвостами, роют блестящую землю на глазах у расшумевшихся зевак. В углу несколько мужчин в окружении детей что-то обсуждают, склонив головы. Выбор сделан: дети перебираются через ограду и, обступив одну из лошадей, подводят ее к собеседникам. Животное топчется на месте, подняв голову и хвост, как древнее божество.
Один из мужчин приближается к ней, прихрамывая. У него красивое перо на шляпе, а деревянная нога оставляет круглые следы на влажной земле. Протянув свою трубку какому-то ребенку, он подходит к лошади еще ближе и ласково ее окликает. Она вскидывает уши и замирает, широко расставив копыта. Мужчина подходит совсем близко, ладонью гладит ее по морде, треплет ее шею и долго что-то шепчет ей на ухо. Она успокаивается. Длинное перо смешивается с гривой. Только бы он не повернулся! Только бы там и остался! Мне так хочется, чтобы этим человеком был Эй. Приказываю. Умоляю. Чтобы Эй пожил еще чуток… Пару мгновений… Он заберет обратно свою трубку у ребенка и закурит,
