Медовый рай - Светлана Демидова

– Чтобы так же было похоже на старинные гравюры или литографии, – сказал он. – Сможете?

Разумеется, я ответила, что очень постараюсь. Когда мы с ним тепло прощались, мне показалось, что он еще что-то хочет мне сказать, и потому я об этом спросила:

– У вас ко мне еще какое-то дело?

– Дело? Пожалуй, что… нет дела… Вышивайте, Галя, и приносите ко мне в магазин свои работы.

Я пообещала.

Два вечера подряд я отбирала для вышивок красивые виды Санкт-Петербурга. В одну папочку переносила нестандартные ракурсы известных достопримечательностей, в другую – фото малоизвестных мест, но с какой-то изюминкой, по которой Питер узнавался мгновенно. Например, мне очень понравилась живописная фотография разноцветных осенних кустов и деревьев, на которой в верхнем углу был виден лишь небольшой фрагмент фельтеновской решетки Летнего сада. Я как раз раздумывала над тем, удастся ли мне разными оттенками одного цвета передать буйство осенних красок, когда раздалось пиликанье домофона. Пока я сохраняла фото в одну из папок и аккуратно стаскивала ноутбук с колен, пиликанье прекратилось. Видимо, кто-то не на те кнопки нажал, такое иногда случается. Я обрадовалась, что можно снова приняться за интересное занятие, и опять взгромоздила комп на коленки, но через некоторое время позвонили во входную дверь. Видимо, дверь в подъезд кто-то успел открыть и без меня. Конечно же, пришла Наташа. Только сестра никогда не сообщала по телефону, что собирается нанести визит. Она знала, что я ей всегда рада.

Кряхтя, я опять стащила ноутбук на диван и побрела открывать. Мимоходом бросила взгляд в зеркало, решила, что выгляжу преотвратно, но Наташка видела меня и в худших состояниях, а потому я не потрудилась даже хотя бы пятерней разгладить торчащие во все стороны волосы и накинуть домашнюю куртку на старую растянутую и вылинявшую футболку с дурацким зайцем на груди.

Перед дверью стоял Май Лазовитый, в той же пушистой лисьей шапке с опущенными ушами и в той же темно-синей куртке, в которых я видела его на экране телевизора. Меня бросило в холодный пот. Я почувствовала, как мгновенно на лбу и висках намокли пряди. Нет, я не думала в тот момент, что плохо выгляжу. Признаться, я вообще ни о чем не думала. Я впала в ступор и ничего не могла ни сказать, ни сделать.

– Галя, впусти меня, пожалуйста, – тихо сказал Май. – Не на лестнице же нам объясняться…

Я с трудом посторонилась, изо всех сил прижимаясь к стене, чтобы не упасть. Май закрыл за собой дверь, тут же сообразил, что у меня такой замок, который не захлопывается сам, и повернул рычажок в положение «закрыто». Потом он стащил шапку. Светлый ежик волос смешно примялся, мне даже захотелось улыбнуться, но губы отказывались мне повиноваться.

– Если ты не хочешь меня видеть… я уйду… ни на чем не буду настаивать… – сильно смущаясь и наглаживая свою шапку, будто живого зверька, начал Май. – Может быть… позволишь мне кое-что сказать?

Я никогда не видела его таким неуверенным, но кивнула не от сочувствия. У меня в мозгу все совершенно расстроилось, и я никак не могла сообразить, какие жесты и мимика соответствуют утверждению, а какие – отрицанию. Говорить же по-прежнему еще не могла.

– Ну… вот, значит… Я пришел попросить прощения… – опять начал говорить он.

Я наконец смогла выдавить из себя удивленное:

– Что?

– Ну… что-что… Прости меня за то, что я вел себя как последний мерзавец.

– Нет… не то…

– Что не то?

– Не как мерзавец… – Я с облегчением почувствовала, что дар речи ко мне вовремя вернулся.

– А как кто?

– Как мужчина, которому навязалась… ненужная женщина…

– Нет же! Теперь ты не то говоришь…

– Но все было именно так…

– Не так! Почему ты ушла, не оставив ничего… чтобы я мог тебя найти?

Я невесело усмехнулась:

– Найти меня было проще простого: съездил бы на известную тебе дачу в Ключарево, заглянул бы к Катерине, и она дала бы тебе номер моего телефона. Представь, я ведь хотела дачу продать, чтобы ты действительно никогда меня не нашел. А потом подумала, что себе льщу: ты и не станешь искать… Так оно и вышло.

– Да, сначала я не мог…

– Не мог? Может быть, не хотел?

Май с силой отбросил от себя шапку на ящик для обуви и выкрикнул:

– Да все не так совсем! То есть не совсем так… Просто… В общем, я не сразу понял, что надо тебя искать… А когда понял – уж зима… Я ездил в Ключарево, только сейчас там почти никого нет. Все как повымерло… Нашел одного деда… Он тебя вспомнил, но, как найти, подсказать не мог. Дал номер мобильного какого-то начальника вашего садоводства. Я звонил – номер не обслуживается…

Я, видимо, так выразительно покачала головой, что Май вынужден был сказать:

– Да! Наверно, есть сто других способов найти человека в Петербурге, хотя я даже фамилии твоей не знаю… Да и через ваше садоводство можно было бы все-таки как-нибудь узнать… Поднапрячься… Быть понастойчивей… Ты ведь это хочешь сказать?

Я опять молча кивнула, хотя мне очень хотелось закончить все разговоры и с воем броситься к нему на грудь. Я так устала ждать его. Но понимала, надо все же выяснить, с чем он пришел, чтобы не выглядеть законченной идиоткой.

Май между тем нервно отер ладонью лицо и выдохнул:

– Ты права, конечно… Но, понимаешь… – он заглянул мне в глаза, и я вынуждена была их отвести, чтобы не попасть под их магнетическое воздействие… – Понимаешь, я тогда подумал – значит, не судьба… Значит, не надо… раз не получается… Ведь когда человеку что-то действительно необходимо, оно само идет в руки. Я в этом давно убедился. Вот, например, брилевский храм… Видимо, восстановление его – дело очень нужное, потому что все сразу начало получаться: и спонсор нашелся, и старые документы, и фотографии, и чертежи, и администрация города почин подхватила, и телевидение, и пресса… А ты… ты почему-то ускользала… И я решил, что искать не надо. А потом…

Он замолчал, и мне пришлось спросить:

– И что же потом?

– А потом в… известном тебе антикварном магазине… у Валерия Константиновича я увидел твою картину… где собор Вознесения Господня… То есть тогда я, конечно, даже не мог предположить, что это твоя работа. Когда на нее смотрел издалека, подумал, чья-то живопись или графика. Попросил посмотреть… очень удивился, что вышивка… Я ничего не понимаю в дамских рукоделиях, но твоя картина меня потрясла. Я захотел купить, спросил имя мастерицы. Когда мне сказали, что автор работы Нежданова Галина… Галина… меня вдруг пронзило… Я понял, что это ты. Понял, что вот он – знак судьбы, тот элемент, которого недоставало… Видимо, я должен быть найти тебя с помощью этого храма, рядом с которым я… то есть мы… Ты же понимаешь?

Я опять молча отвела глаза. Что я могла сказать? Храм… Знаки судьбы… Это все красиво, но мне хотелось, чтобы он сказал совсем другие слова…

Май сделал шаг ко мне, взял за плечи, легонько встряхнул и сказал:

– Галя! Посмотри на меня! Пожалуйста!

Я медленно подняла глаза.

– Вот так и смотри! Мы должны быть вместе, разве ты не чувствуешь этого?

– Зачем? – прошептала я, уже боясь отпугнуть его и все испортить.

– Как зачем?! – Он удивился, и мне показалось, что очень искренне. – Ты же говорила, что любишь… меня… Любовь… она… у тебя… прошла?

– Разве дело во мне? – не сдавалась я. Теперь о любви должен говорить он, если, конечно, ее испытывает. Ни на что другое я уже не желала соглашаться. Другое – уже было… Хватит…

– Ну конечно! Сейчас именно в тебе! – Май будто не понимал, что от него требуется, или по-прежнему не мог сказать о любви. И я не выдержала. Я вырвалась из его рук и крикнула:

– Дело всегда было в тебе! Разве не знал? Зачем ты пришел?! Ты же по-прежнему не любишь меня!

– Как не люблю… – Он казался обескураженным. – Я же тебе только что сказал об этом…

– Ты ничего мне не говорил! Моя картина… храм… знаки судьбы… А любовь, Май! Ее в тебе нет!

– Да как же нет? Я потому и пришел… – Он опять схватил меня за плечи, притянул к себе и прошептал в ухо: – Я бы не пришел, если бы не понял, что без тебя мне невозможно больше находиться…

– Невозможно находиться – это совсем не значит, что… – Я опять принялась вырываться.

Май еще крепче сжал руки и перебил меня:

– Значит… значит… Если тебе очень хочется услышать это слово, то… пожалуйста… Я люблю тебя, Галя… Хочешь, еще раз скажу? – И не дожидаясь моего ответа, повторил: – Я люблю тебя, люблю…

Я потрясенно смотрела ему в глаза и не могла поверить, что эти слова говорит мне человек, которого я считала потерянным для себя навсегда. Это говорил Май Лазовитый, мужчина моей мечты…

– Этого не может быть… – еле слышно проговорила я.

Он больше не стал тратить слов для убеждения, просто потянулся к моим губам, и я приняла его поцелуй как доказательство. Мы целовались до тех пор, пока Май не сказал: