Янтарное взморье (СИ) - Вран Карина

«Тьма всемогущая!» — Хэйт смежила веки. Нет, ей не примерещилось. Просто разум ее устал от долгого напряжения и не зафиксировал те же шипы, что заметны в ярком освещении зала приемов. Другие заняты спором, глядят на лица, а не на тени, да и не ждут подвоха.

Закрыть Недра горы Покоя она могла ото всех, кроме божественных сущностей и… Бестий. Как однажды сказала Тариша: «Пока есть камень, пока есть тьма — Ашшэа сокроет своих дочерей». В пещере же и тьма, и камень — всюду.

Наверное, военачальник светлых эльфов в той стародавней войне, о которой вещала Мать Дома Бестий, защитой места для ночлега в походе не пренебрегал. Дочерей Ашшэа это не остановило. Что Бестиям какие-то настройки доступа и понятие частной собственности? Пыль под ногами, не более.

Стоило принять как данность: «Верность» более не тайное творение скульптора-самоучки.

— Дитя, то, как верно ты сумела передать лик богини — удивительно, — покуда народ спорил за возможность обладать барельефом, жрица Ашшеа обратила взор и лесть к автору работы. — Будто сама Воительница снизошла и позировала тебе.

— О! — приняла комплимент художница. — Вы видели? И оригинал, и мою поделку?

— Не совсем… — глаза цвета стали дернулись в сторону. — Но я вполне осведомлена.

Тут дроу пришлось отвлечься, поскольку представитель Ордена Балеона громко и четко объявил о намерении разместить каменную картину возле храма своего божества. Их паства наиболее многочисленна, и так больше глаз сможет узреть изваяние.

В настойчивости этот жрец не уступал Гройду, верховному дознавателю Ордена. Но тот был куда как дипломатичнее. Вот только Гройда на обсуждение не пригласили. Вероятно, тот как отбыл по делам Ордена, так и не вернулся. Слова этого жреца не расходились с делом.

— «Верность» не покинет Недра горы Покоя, — подбросила в кипящий котел разногласий свой аргумент глава Ненависти. — Это не обсуждается.

— И не нужно, — выступил вперед один из чиновников. — Создание абсолютно точной копии возьмут на себя Орден Балеона и Орден Ашшэа.

— Изображение на земле, освещенной Балеоном Милосердным, — сухо заметил жрец. — Наш Орден справится без дроу.

— Ваш Орден не знал о скульптуре, — изогнула губы в усмешке жрица. — Пока дроу не рассказали вам о ней.

— Арр! — совершенно непочтительно зарычала Хэйт. — Мнение автора спросить не забыли? А меня устраивает существование «Верности» в единственном экземпляре. В личном маноре.

Все тут же загомонили, наперебой убеждая ее в необдуманности решения скрыть произведение искусства от общественности. «Пласт истории», «истина, сокрытая от глаз», «пролить свет», «явить тьму» — такого толка приводили доводы жрец и жрица. Почет и слава — на них напирали чиновники городского совета.

От славы и почета Хэйт отмахнулась, как от брёха моськи-пустолайки. Мол, автор, ежели и даст разрешение на установку копии, желает остаться неизвестным. Нет, она не мечтает о триумфе в веках. И без популярности вполне обойдется.

Благословение богов: швырнули камень на чашу весов представители Орденов Ашшэа и Балеона. Сразу от двух, а два всегда больше одного. Причем благодать от осмотра скульптуры будет не замещать дар (читаем: бафф) от основного божества, а дополнять.

— «Верность» не дает никаких благословений, — нахмурилась создательница скульптуры. — Ровным счетом никаких.

Кроме прибавки к мудрости за достижение, но это как котлеты и мухи — они отдельно. Хэйт перед отправкой в Велегард зашла в игру прямо перед изваянием, убрала кое-где раскиданные инструменты в сундук. Посидела на том сундуке на дорожку, так как Шерри с тихим: «Ш-ш-ш!» трепетно прикасалась лапками к вулканическому мрамору. Словом, если бы «Верность» баффала, художница заметила бы это.

— Станет, — в один голос ответили жрец и жрица. — Со дня явления паствам. Оригинал получит те же свойства.

— Вдвое больше, — ровно поддержала и углубила начинание Хэйт. — Создание барельефа потребовало от меня немалых усилий.

— По времени действия, — по раздумью согласились с нею представители двух Орденов.

Глава Ненависти сощурилась: требовать ли больше? Насколько этим личностям «уперлось» выставить на всеобщее обозрение ее труд?

— Десятая часть подношений отойдет вам, — по-своему истолковал гримасы художницы наиболее хитрый с виду чинуша. — Будет справедливо и правильно. В городском хранилище есть прекрасная чаша: снаружи она бела, как снег, внутри черна, словно сажа.

— Дар мастера Ангуса? — сориентировался его коллега по чиновничьему делу. — Чаша безразмерная. Да, мы можем выделить из хранилища сей артефакт. Ради блага города. И его жителей, конечно.

Заговорить себя мифическим благом для горожан не дали как служители богов, так и глава Ненависти. Случился очередной виток переговоров. Итогом стало равное соотношение долей: одна четвертая в казну Велегарда, по четверти каждому Ордену и четвертинка автору скульптурной композиции.

Чинуши посмурнели, зато лица священнослужителей разгладились. Но ненадолго: они вернулись к месту размещения копии «Верности». Хэйт покривилась: два божества между собою ладили, а их служители никак не могут прийти к согласию.

Время за всеми пререканиями утекало, как вода сквозь пальцы. Она достала из запасов большой лист бумаги, скопировала на него карту Велегарда. К счастью, игра позволяла переносить карты известных локаций автоматически, по запросу, а не заставляла черкать от руки.

— Здесь, — пришлая обвела пальцем немалую область на карте. — Храмовый квартал. Храм Балеона в центре, на холме, — тычок, и жрец Милосердного морщится. — У подножья холма вход в храм Ашшэа, — обмен взглядами с жрицей, уж та понимает без слов, что сам храм расположен под землей. — Между ними, если шагать по прямой, зеленая парковая зона. Вот здесь даже дорожки сходятся.

Для масштабирования Хэйт параллельно сверялась с увеличенной виртуальной картой, та позволяла куда больше, чем бумажная копия.

— Раз вы хотите полную копию «Верности», — художница перевела дух. — Нужно воссоздать условия. Не в том смысле, что перенести потухший вулкан, — оборвала забубнивших было чиновников Хэйт. — Постройте что-то вроде беседки… башни… пагоды… часовни… Словом, некое строение, в котором высокий потолок, нет окон и всегда темно. И уже в нем разместите копию барельефа. Да, и не забудьте светлячков. Без них зрительный эффект будет не тот.

Она откинулась на спинку стула, выдохнула с облегчением. Дискуссия вокруг нее и «Верности» снова начала набирать обороты, но теперь уже с учетом локационного предложения Хэйт. Конструктива в обсуждениях явно добавилось.

— Раз мы договорились, я могу идти? — художница обвела взглядом галдящих неписей. — Чудненько. Тогда все подтверждающие документы высылайте мне почтой.

— Доброе дитя, ты ведь помнишь, что тебя ждут в Ордене? — отвлекся от переговоров жрец Балеона Милосердного. — За заслуженной наградой.

Хэйт коротко кивнула. Встретилась взглядом с живой сталью — жрица Ашшэа глядела на нее выразительно. Тень за спиною жрицы шагнула в сторону. Бесшумно хлопнула в ладоши. Хэйт ответила легкой полуулыбкой.

И сбежала наконец-то из этого многоголосья.

Маська назначила встречу подруге в Обжорке. Почему именно там, а не в клановом доме, глава Ненависти не стала уточнять. Как знать, может, у деловитой гномочки еще встреча назначена, из тех, что проводить уместней в непринужденной трактирной обстановке, да под превосходную пищу от мастера-кулинара Сорхо?

Однако реальность опровергла сие разумное предположение: трактир оказался закрыт. Что, впрочем, не помешало Хэйт в него зайти — настройки доступа к заведению в любое время дня, ночи, выходных и отпускных владелец как на нее оформил, так и не изменял.

В зале было темно: свет выключен, ставни закрыты.

— Есть кто? — окликнула Хэйт.

Если не гному, которая могла, по идее, усвистать по срочным делам, то Сорхо или его помощницу повариху.