Честное волшебное! или Ведьма, кошка и прочие неприятности - Кристина Зимняя

Вывернутый наизнанку плащик из мутно-серого стал синим. Черты лица по-прежнему оставались неприметными, но куда более милыми. Ресницы, брови и волосы немного потемнели, что придало им естественности. Глаза зрительно увеличились, губы порозовели. И пусть место «бледной моли» заняла тоже не очень яркая особа, эта вторая куда больше походила на живую девушку, потому что имела живой прототип.

Если приложить некоторые усилия, именуемые в народе макияжем, нынешнюю маску можно было сделать даже симпатичной, вот только стоит ли привлекать лишнее внимание к полюбившейся иллюзии? Под этой самой личиной последние десять дней ведьмочка жила и работала в похоронном бюро дьера Дорэ, называя себя Джеммой Истри – дальней родственницей и помощницей временно отсутствующего гробовщика. Вернувшаяся из поездки соседка даже успела взять «сиротку» под свое крыло и начать присматривать «бедной крошке» женихов.

И между прочим, у дьеры Истри была целая куча дел в стенах «Последнего цветка». Несносный Элрой, по-прежнему опустошавший запасы сладкого в доме за счет сорванных с губ ведьмочки поцелуев, периодически приносил новости о хозяине ПБ. Но все они, к сожалению, сводились к заявлению: «Да что ему сделается? Отдохнет наконец-то от работы, о жизни подумает!» и к клятвенному заверению, что Гард предоставляет своей заместительнице полную свободу в управлении его конторой, а также право на любые нововведения.

«Вы будете мной гордиться, дьер гробовщик! Я молодец! Столько всего провернула за какую-то неделю», – с этой мыслью Джемма просыпалась по утрам и с энтузиазмом приступала к работе, предвкушая восторг владельца «Последнего цветка», как только он узнает о приливе клиентов. Эдгард точно будет доволен ею, когда вернется! А вернется он скоро. И так его слишком долго в горгонарии продержали. А все потому, что нэрл Гэлвин, устроивший гробовщику «отпуск» за решеткой, бесследно исчез. Нелепо… Как будто арестант мог его под нарами закопать. Но пока все выясняется, пока письма официальные туда-сюда курсируют, пока рассматриваются, пока выносятся решения… короче, волокиты с этим странным делом много, как сказала всезнающая Олли-о. Пусть и нехотя, но она все-таки взялась помогать дьеру Дорэ после долгих и нудных уговоров ведьмочки, подкрепленных некой суммой из подаренного «Э» мешочка.

«Э»… Кто же он все-таки? Элрой не признается, Эдгард, по словам жнеца, тоже отрицает свою причастность к столь своевременно подкинутым деньгам. И кто же остается? Этьен? Но Олли-о обещала повременить с раскрытием ведьминой тайны. Или обманула, оса рыжая? Но тогда почему Ен до сих пор не появился на пороге ПБ? И что означают эти трэймы: прощальный подарок или намек на то, что он знает, где ее искать? Что же теперь делать: бежать и прятаться дальше или, наоборот, расслабиться и больше не ожидать внимания от потерявшего к ней интерес мужчины? Ведь он так и не постучал в ее дверь.

При мысли об опекуне блондинка грустно вздохнула, а воспоминание о красной ведьме, с которой приехал Этьен в дом своей матери, и вовсе заставило девушку обиженно поджать губы. Ступив на мост, она даже споткнулась от накатившего расстройства. Как же он мог так быстро ее забыть?! С глаз долой – из сердца вон? Выходит, права была Грэнна, она, Майла, для Ена – всего лишь мимолетное увлечение, болезненная тяга к которому пропала почти сразу после исчезновения «магнита». И вроде все хорошо, все правильно… вот только сердце сжимается, а душа плачет.

Папка выскользнула из дрогнувших рук, и белые листы веером легли на каменные плиты моста. Ведьмочка, тяжко вздохнув, опустилась на колени, чтобы подобрать бумаги, зачем-то подсунутые ей дьерой Ганн. Она так старалась отвлечься, думая о делах и заботах в почти родном уже ПБ, а теперь на поверхность всплыли все недавно пережитые эмоции, и ее словно накрыло. Радость при виде малышек, с которыми бабушка разрешила повидаться под предлогом якобы собеседования с потенциальной воспитательницей. Грусть, что нельзя обнять племянниц, расцеловать их и, поправив бантики, расспросить о жизни. Раздражение от постоянно лезущей с дурацкими замечаниями Берты, которую Майла всегда недолюбливала. Ужас от чуть не случившейся встречи с Этьеном. И странное чувство, поселившееся внутри после слов о его вероятной женитьбе.

Ревность? Обида, что он будет любить и оберегать кого-то другого, а не ее? Но разве не этого желала ведьмочка, согласившись на авантюру с фальшивыми похоронами? Этого! И что теперь? Та рыжая красотка – племянница градоправителя – получит законное право жить рядом с девочками, в то время как ей, недопокойнице, придется по договору с Грэнной исчезнуть из жизни близняшек навсегда, чтобы не травмировать ни их, ни себя? Прекрасный расклад! Желание исполнилось, да, но… отчего же тогда так обидно, что на глаза наворачиваются слезы?

Захлопнув папку, Джемма вздохнула. Интересно, почему дьера Ганн, с которой по настоянию Олли-о ведьмочка встретилась через пару дней после знакомства с сыщицей, так быстро согласилась устроить свидание с малышками? Привезла внучек к себе, предложила маскарад со смотринами гувернантки организовать… даже чаем напоила с любимыми пирожными Майлы! А ведь свекровь Клариссы просто так никогда ничего не делала. Неужели все ради того, чтобы передать бумаги, кажущиеся в полумраке абсолютно чистыми? Или ради письма? Джемма совершенно не запомнила, что именно привлекло ее внимание, но не взять его из ящика комода она не смогла, что девушке было совершенно не свойственно.

– Да где же оно? – проворчала ведьма, снова роясь в открытой папке. Среди подобранных листов не было никакого конверта. Джемма задумчиво посмотрела на темную воду за резными перилами моста. – Неужели улетело?

Что ж, туда ему и дорога! Оторвав взгляд от водной глади, девушка резко развернулась на каблуках и поспешила домой. Но, сделав всего шаг, снова уронила папку. На сей раз к ногам гробовщика, вместо приветствия прорычавшего:

– Прогуливаеш-ш-шься, дьер-р-ра почти покойница?!

– Вы? – прошептала ведьмочка и… повисла на шее разъяренного мужчины.

Он опешил от такой выходки, она в общем-то тоже, а прохожие только улыбались, идя мимо, пока какая-то чопорная дьера преклонных лет не просипела, гордо задрав подбородок и едва не заработав косоглазие, чтобы при таком положении головы не выпускать из виду пару:

– Позорники, обж-ш-ш-жиматься у всех на глазах… совсем распустились!

Неподалеку от крепостной стены Готрэйма

Олли-о сидела в кустах у дома некой дьеры Хлэмс и злилась. Хозяйку крохотного одноэтажного строения, приютившегося на окраине Готрэйма, она уже была готова раздеть лично, наплевав на конспирацию. Эта лиловая ведьма мало походила на магов своего цвета как внешностью, так и продвигаемыми идеями. Тощая, будто шпага, и зеленая, словно капуста, которую она беспрестанно жевала для «естественного омоложения лица», дьера Хлэмс за двое суток умудрилась ни разу не спустить уродливые полосатые рейтузы настолько, чтобы маленькая рыжая оса смогла как следует изучить ее бедра на предмет родимого пятна.

Эти штаны, как выяснила сыщица, были новинкой от заморских врачевателей, которые гарантировали после месячной носки заметные сдвиги в стройности ног и гладкости кожи. По крайней мере, именно так чокнутая ведьма говорила немногочисленным клиенткам, которые, как и она, пытались добиться природной красоты без применения магии иллюзий. Если бы Олли-о менее ответственно относилась к работе, она бы давно плюнула на дьеру Хлэмс и отправилась проверять оставшихся в городе ведьм. Но вдруг по закону подлости именно у этой жерди на бедре окажется искомая родинка?

Осмотрев свой походный костюм, оборотень всерьез подумала, а не рассыпаться ли ей роем и улететь отсюда на осиных крыльях? Все-таки явиться лично к объекту слежки было не самой удачной идеей. Тем более нормального контакта все равно не состоялось: ведьма прочитала потенциальной клиентке занудную лекцию про полосатые штаны, а результат их воздействия на бедра показывать до конца месяца отказалась. Пришлось с умным видом покивать, уйти и… затаиться в кустах. Вот все это уже начало утомлять. Так почему не обернуться? Оставленная в зарослях одежда – не такая уж и большая жертва, если на кону стоит порция сладкого, горячая ванна и крепкий коньяк.

«Двое суток потраченного зря времени! Чтоб тебе исчесаться, дьера Хлэмс! – мысленно пожелала ей сыщица, продолжая наблюдать за ведьмой. – Хм… Может, пойти содрать с нее штаны и выпороть крапивой… для естественного улучшения кровообращения?»

Отправленная на разведку оса беспрестанно передавала картинки, от пестроты которых у Олли-о болела голова: вазочки, коробочки, вязаные салфеточки, засушенные цветочки – сплошное нагромождение хлама, а не дом. И целый ряд проклятых полосатых штанов, вывешенных вдоль стены, как на витрине. Как же сыщица в этот момент ненавидела и заморских лекарей, и свихнувшихся на их новомодных идеях теток.