Зелеродов рок - Жаклин Лихтенберг

Очевидно, для Эмстеда разница между ренсаймом и проводником не имела смысла; лицо его свидетельствовало, что он теперь видит в саймах людей и никого из них не станет пытать. Валлерой знал, какие воспоминания о допросах саймов он вызвал: они преследовали его самого в кошмарах, когда он понял то, что сейчас понял Эмстед.

— Ну, хорошо, — решительно сказал Эмстед, — если мне когда-нибудь придется это делать, я постараюсь убить того, кто на меня нападет.

— Не убить, — поправила Мюриин. — Прикончить.

— Почему прикончить? — спросил Эмстед. — Ведь это самозащита.

— Эти термины на английский точно не переводятся, — объяснил Валлерой. — Согласно конвенции, слово «убить» используется только для смерти в результате движения селина; все остальное именуется «прикончить», хотя в английском у этого слова могут быть другие оттенки значения. Если мы когда-нибудь достигнем единства, юристам придется поработать, чтобы согласовать терминологию.

— Подождите, — возразил Эмстед. — Вы назвали дженов в руинах Древних убийцами дженами.

— Некоторые джены научаются поступать с саймами еще ужасней, чем то, чему мы вас научили, — сказала Эдива. — Это возможность, которая есть у товарищей, — возможность причинить сайму смертельный шок с помощью своих селиновых полей. Очевидно, не все из них умеют это делать. Но те, что умеют, вселяют в саймов страх: ведь им даже не нужно прикасаться, чтобы… убить.

— Сделайте одолжение, — попросил Эмстед. — Не учите меня этому!

Он встал и ушел, девочки незаметно последовали за ним, считая себя ответственными за судьбу гостя своих общин.

Эдива смотрела им вслед.

— Урок может ему понадобиться. Может, ему следует передать это на своей территории. Джены, способные защититься, по крайней мере отдалят Зелеродов Рок.

Валлерой принялся натягивать бельевую веревку: он знал, что теперь несколько дней они не встретят воду.

— Это говорит твоя потребность. До кризиса у нас еще годы.

— Я провела расчеты еще перед засухой. В Конаве я слышала, что на Северо-Западной территории тоже засуха, там не хватает дженов и появилось много рейдеров. Возможно, у нас и двух лет нет. Хью, ничего у нас не выйдет.

«Надо подбодрить ее, пока здесь не появился Клид».

— Я собираюсь поплавать, пока еще светло. Пойдешь со мной? — Валлерой сосредоточился на ощущении бодрости и чистоты после дня пути. — Пошли, ты почувствуешь себя лучше!

— Хорошо! — Она встала и принялась раздеваться, а Валлерой тем временем достал мыло из седельного мешка и пошел по широкой полосе грязи к воде.

Эдива поднялась на камень, изогнулась и нырнула, саймские чувства подсказали ей глубину. Валлерой, с мылом на веревке на шее, последовал за ней. Один он бы не решился так нырять.

Вынырнув, он увидел, что Эдива ждет его.

— Намыль мне волосы, а я потру тебе спину.

Он принялся намыливать ей волосы, держа одной рукой за плечи, чтобы сохранить равновесие в воде.

Ее тело приятно прижималось к нему — стройное угловатое саймское тело… Может, сегодня ночью…

Эдива застонала и вздрогнула от подступающего интила. Выздоровление сделало ее цикл синхронным с циклом Клида. Валлерой держал ее в хватке для передачи всего полчаса назад; неожиданно он понял, что она нацелилась на него.

Он выпустил ее и отступил.

— Эй, прости. Я забыл, что ты не проводник.

Он взял свои поля под строгий контроль, чтобы ничего не просачивалось.

Она смотрела на него. Голос ее стал хриплым от боли.

— Принимаю это как комплимент. Клид… самый счастливый из саймов.

Теперь он действовал так, словно она проводник, испытавший шен.

— Иди к Клиду. Он тебе поможет.

Но истинное послание содержалось в его полях: он воздержался, но не отказался окончательно. Она, полузагипнотизированная, кивнула, с плеском пошла по воде, подхватила одежду и босиком двинулась по грязи.

— Шен! — негромко выбранился Валлерой. «Ничего глупее, ничего тупее я не мог придумать! Она едва не напала на меня!»

Мысль о передаче с кем-нибудь, кроме Клида, вызвала у него мурашки по коже.

Он проплыл к скале и увидел Клида, смотрящего на него сверху вниз. Судя по выражению лицо проводника, тот догадался о сути сцены. И у Клида потребность.

Клид сказал:

— Ты ее расстроил. Она не остановится.

— Она думала… Клид, я не стал бы… позволь мне объяснить…

Проводник пошел вперед по грязи, Валлерой — за ним.

— Я позабочусь об Эдиве. Ей нужна передача, а не лекция по философии. — Клид взглянул ту сторону камня, которая обращена к берегу. Потом неуверенно добавил: — Может, ты больше никому не дашь передачу…

Валлерой смотрел ему вслед. Есть лишь один проводник, о ком может позаботиться только Клид. Это Мюриин. Но для нее он прихватил Дзифа. «Неужели Клид боится, что Дзиф не справится с Мюриин?»

В лагере дети толкались, пищали и бегали друг за другом. Клид вместе с Эдивой и еще одним саймом, который нуждался в передаче, отправился отыскивать такое место, где они могли бы изменить окружающее поле, не потревожив джанктов поблизости. Ленис вернулась с дурными новостями о дороге: засуха все уничтожила.

— Где Клид?

Валлерой рассказал ей.

— Он должен был взять с собой охрану. Ну, когда вернется, передайте ему, что я хочу его видеть.

— Конечно, — пообещал Валлерой.

Ленис отошла, раздавая приказы дежурным бойцам.

После ужина Валлерой и Дзиф собрали посуду.

— Я закончу, — вызвался Дзиф, оглянувшись через плечо. — А вы лучше позаботьтесь о сектуибе.

Из темноты показался Клид. От сочувствия у Валлероя заболело сердце. Клид не должен был чувствовать себя так плохо.

— Неужели Эдива доставила столько трудностей?

— Только один обрыв передачи. Сейчас с ней все в порядке, и это чудо — после всего, что ты сделал с ней в Кеоне — и еще раз сегодня.

— В обоих случаях я не думал о передаче. Она привлекает меня как женщина, Клид, — возразил Валлерой. — Я не хочу ее передач.

— Знаю. Но это еще усложняет ситуацию. Когда у тебя высоко заряженное поле, а у нее потребность, она не может не видеть в тебе только джена. Ты шедони-проклятый дурак, Хью Валлерой!

— Да, а ты тот, кто проклял меня и обрек на это, — ответил Валлерой, думая, понял ли проводник, что он сказал. Слово «шидонн» означает смерть от истощения; «шедони» — это казнь истощением — за нарушение закона. «Я нарушил какой-то важный закон Фаррисов, и ты казнишь меня за мое сочувствие, за то, что я джен». Но на этот раз он ничего не сказал, помня тот последний раз, когда поделился своими «болезненными» чувствами с Клидом. — Прости. Но я не могу приказать себе не любить ее.