Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Это от дурного семени северных мужчин наши женщины не могут понести крепких детей, – вступил в спор лопоухий бородач.

– Откуда тебе знать про семя северян? Им запрещено брать в жёны наших женщин.

– Так в весёлом квартале одна искусница родила от северянина кривого одноногого младенца. После этого северянам и запретили ходить в наши весёлые кварталы. Ущербные они, неправильные люди.

– Зато наше семя крепкое, – заявил Тиен Тан. – От него и северная женщина понесёт здоровых детей. Так что доберёмся до логова и там решим, кому из вас она достанется в жёны.

В жёны? Так они воруют женщин не для развлечения, а чтобы создать семью? Подумать только, это самые странные разбойники на свете. До чего же их довёл демографический дисбаланс.

– Ты неправ, – набралась я смелости и выкрикнула с спину предводителю. – У наших народов не может быть здоровых детей. Ни у аконийцев от сарпалек, ни у сарпальцев от акониек.

Тиен Тан даже обернулся, чтобы спросить:

– Откуда тебе знать, женщина?

– Слышала на железнодорожной станции, – начала сочинять я. – У жены одного инженера был любовник-обходчик, молодой красивый сарпалец. Так она родила от него смуглого мальчика, вот только вместо носа у него была дыра, а на шее – жаберные щели.

Чем абсурдней ложь, тем легче в неё поверить – во всяком случае, я на это очень рассчитывала. Если даже губернатор Керо Кафу, образованные человек, поддерживает шовинистический предрассудок о несовместимости южан и северян, то и горные бродяги должны разделять его.

– Что, настоящие жабры? – переспросил лопоухий.

– Как у рыбы, – поддакнула я. – Вот потому тот мальчик долго на воздухе и не прожил, сразу умер.

Разбойники притихли. Хоть бы они поверили в мою белиберду и отказались от мысли сделать из меня инкубатор. Подумать только, а ведь неделю назад я с такой лёгкостью отвергла похожее предложение от графа Гардельского. Лучше бы согласилась. Тогда бы и здесь не оказалась. Как же поздно приходит понимание, что упущенного уже не вернуть…

– Если в матери не сгодится, так может хорошей хозяйкой в доме станет, – продолжили обсуждать меня бандиты.

– Не стану, – подала я голос. – Я ничего по хозяйству делать не умею.

– Как это, не умеешь? А что же ты ешь?

– Хожу в кафе и рестораны. То есть, – поправилась я, – в харчевнях питаюсь.

– А дом свой что, не прибираешь?

– Для этого есть горничная. То есть, служанка.

– А одежду стирать?

– Прачка за меня стирает.

– И в поле не работаешь? За скотиной не ухаживаешь?

– Этим крестьяне занимаются. А я блюда из их продуктов в харчевне покупаю.

– И откуда у тебя столько денег на харчевню и слуг?

– Я из знатного аконийского рода.

– Княжна, что ли?

– Именно, княжна я и есть. И если вы поможете мне вернуться обратно домой, то мой князь-отец заплатит вам за меня большой выкуп.

Надо использовать любой шанс, любую зацепку, лишь бы выторговать себе свободу. Стоит только объяснить мужчинам, что жена и мать из меня никудышная, они быстро потеряют ко мне интерес.

– Нет, – рассудил Тиен Тан, – твой князь-отец далеко, а весёлый квартал Бантая близко. Лучше мы тебя туда продадим. И деньги получим, и время от времени навещать тебя будем. Ну, что скажешь? Хочешь стать искусницей, или научишься быть хорошей женой?

Дура. Возомнила себя умной и хитрой. А тут есть люди похитрее меня.

– Лучше один, чем целый полк, – буркнула я себе под нос.

– Вот и правильно.

На этом дискуссия подошла к концу. Мы взбирались вверх по узкой тропе, и разбойники больше не тратили время на болтовню, а я корила себя за глупость. Только самонадеянная идиотка могла понадеяться, будто с ходу одурачит семерых бандитов. А я совсем не мастер словесности.

Дорожка повела нас вниз к покачивающемуся деревянному мостику через пропасть над горной речкой. Страшно было ступить на хлипкие, не внушающие доверия дощечки. Ещё страшнее было подумать, что конь Тиена Тана вместе с ним провалится вниз, а я вместе с арканом отправлюсь туда же. А ведь ещё полчаса назад думала, а не прыгнуть ли мне в пропасть самой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После скрипучего моста нас ждал крутой подъём по ещё одной горной тропе, но невероятно узкой, ужасно опасной. Лошади карабкались гуськом, люди держали их под уздцы и за хвосты, чтобы те не оступились и не соскользнули вниз. Бедные животные сопели и пыхтели, то и дело останавливались, не желая идти дальше, но их упорно тащили вперёд.

Мне и самой было неимоверно страшно. Со сдавленными руками по швам не очень удобно балансировать на узкой полоске земной тверди.

– Тиен Тан, развяжи меня, – попросила я.

– Ты буйная, тебе веры нет, – отрезал он, не отпуская ни аркан, ни поводья своего коня.

– Куда я отсюда сбегу? Впереди семь лошадей, позади ещё четыре. Если я буду падать, то даже руками не смогу зацепиться за выступ. Ты что, хочешь, чтобы я разбилась?

Не успел предводитель ответить мне, как впереди раздалось пронзительное ржание. Бывший конь Леонара оступился, и кусок скалы под его копытом полетел в обрыв вместе с несчастным животным. Я видела, как конь переворачивается в воздухе и падает спиной на каменистый выступ. Удар, могучее тело содрогается и безвольно заваливается на бок. Конь больше не шевелится, у него сломан хребет.

Интересно, жив ли он? А если жив, то, что чувствует? А если я сорвусь и полечу вниз, умру ли я сразу или буду лежать парализованная на холодных камнях, пока жизнь по капле не покинет меня?

Я не могла оторвать взгляд от ужасающей картины, представляя на месте коня себя. Только ощущение, что путы с груди и рук спали, заставило меня повернуть голову. Это Тиен Тан снял аркан и, глядя снизу-вверх, пригрозил мне:

– Попробуешь убежать, долго не проживёшь.

– Куда мне бежать с этой тропинки? – спросила я, не ожидая услышать ответ.

И мы продолжили наш путь. Вскоре горная тропа стала шире, и без всякой опаски мы взошли на зеленеющую вершину, с которой открывался изумительный вид на соседние скалы. Все долины, перевалы и ущелья как на ладони, просто дух захватывает от безграничного пространства. А солнце, прячущееся за усечённой горой, так интересно оттеняет скальный выступ перед поросшим редким лесом склоном…

Стоп, о чём я думаю? Как сделать красивый снимок приближающегося заката? Поздно подбирать удачный ракурс. Я теперь добыча, а не фотограф. У меня даже объективы украли. Удивительно, что "малютку" с цветной плёнкой не сняли с шеи.

– Идём, женщина, – приказным тоном обратился ко мне Тиен Тан и указал на покосившуюся хижину возле чахлого деревца.

– У меня есть имя. Эмеран.

– Это пусть твой новый муж решает, как ему тебя называть.

Развьюченные лошади уже бродили по жухлой травке и тыкались мордой в корыто с дождевой водой. Меня же предводитель завел в хижину, где другие разбойники, сидя на циновках вокруг низкого столика, делили мои монеты, деньги из карманов Рина Реншу и Леонара, и прочие мелочи. Резная шкатулка стояла в стороне, туго перевязанная куском ткани. Это Шэн рассказал подельникам о летучем кинжале, и теперь никто не хотел рисковать своими жизнями и проверят, вылетит ли ночью кинжал на охоту или нет.

Тиен Тан подвёл меня к столу с посудой, возле которого стояло ведро с водой и мешок риса.

– Готовь нам ужин, женщина. Хоть посмотрим, какая из тебя хозяйка?

Какая? Да ужасная. Я это продемонстрировала сразу, не сумев растопить печь, отмерить воду и крупу, даже правильную кастрюлю не смогла подобрать.

В итоге ужин варил лопоухий парень по имени Бинх, он же и накрыл стол, разделив кашу на восемь порций. Восемь маленьких и пресных чахучанских порций, как в ресторане.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пережитые за день волнения напрочь отбили аппетит. Сидя в неудобной позе на полу, я лицезрела, как мужчины едят кашу руками, и это вызвало недоумение, а после и брезгливость. Выходит, в настоящем, не затронутом цивилизацией Чахучане помимо мебели в домах нет ещё и столовых приборов – это всё аконийские новшества в крупных городах, а в деревнях о них и не слышали. Вот разбойники и скатывают из риса плотные шарики, чтобы отправить их в рот.