Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Сама не знаю зачем, но я решила пройтись вдоль крепостной стены. И зачем монахам строить такие высокие ограды? От атакующих их обитель проституток?

Удивительно, но у этого форта имелись и другие ворота, и за ними на площади толпились вовсе не монахи, а обычные на вид мужчины и немногочисленные женщины в халатах самых разных расцветок и покроев. Одни развьючивали своих лошадей, другие таскали клетки с курами и корзины с орехами и фруктами, третьи вели на привязи баранов. Точно, это же паломники с дарами, простые люди.

– Пожалуйста, впустите меня, – ещё жалобнее попросила я их. – На меня напали разбойники, я заблудилась в горах. Мне нужно вернуться в Синтан или хотя бы в Шангути.

Мужчины смотрели на меня с подозрением, но в отличие от монахов без страха. Кто-то зашептался в толпе, что у меня кошачьи глаза. Видимо, эти кареглазые жители гор никогда не встречали аконийцев, потому и не знают, что у людей могут быть глаза зелёного цвета.

– Чего тебе надо, женщина? – спросил меня хмурый тип с кустистыми бровями, что держал за рога упирающуюся козу.

– Мне нужен ночлег, я сбежала от разбойников, боюсь, что они меня догонят и вернут в своё логово. Пожалуйста, откройте ворота, впустите на ночь.

– Женщине нельзя ночевать в мужском монастыре.

– А как же эти… – невольно кивнула я в сторону двух девушек, что с любопытством разглядывали меня.

– Они покинут стены монастыря до наступления темноты. И тебя не должно здесь быть.

– Может быть здесь найдётся проводник, который отведёт меня к Шангути? Я готова провести под стенами всю ночь, подождать, когда он соберётся в обратную дорогу.

Мужчина задумался, потом отвернулся и потащил козу в сторону сарая, попутно заговаривая с проходящими мимо паломниками. Может, он сейчас узнает, кто готов поехать в Шангути? Это было бы прекрасно. Вот только чем я заплачу проводнику? Эх, надо было тщательнее осмотреть разбойничью хижину, вдруг нашла бы там украденные у меня деньги. И что теперь делать? Пообещать, что по прибытии в Шангути за меня заплатит кто-нибудь из аконийцев?

Внезапно к воротам подошёл седобородый старик. Почему-то он уставился не на меня, а на мою кобылку, вернее, на её бок.

– Это же тавро купца Юнду, – с укором выдал он, – на сумке метка его купеческого дома. А Юнду обокрали недавно. Вот же его вещи! У бледной воровки! Держите её!

Я остолбенела от такого заявления, даже не сразу нашлась с ответом:

– Я никого не обворовывала. Это меня похитили…

– Держи воровку! – взбеленился старик.

Теперь толпа за воротами резко отвлеклась от своих дел и воззрилась на меня. Очень недружелюбно.

– Воровка! – продолжал обвинять меня старик, и я поняла, что надо поскорее делать ноги, иначе нелепые разбойники покажутся мне сущими детьми в сравнении с обобранными ими паломниками.

Я торопливо повела кобылку вниз по склону, но, услышав крики позади, поспешила взобраться ей на спину и припустить вперёд. Бедная моя девочка, скачи быстрей, нельзя, чтобы нас догнали…

Мы пересекли цветущую долину и направились к перевалу, за которым нас ждал неприятный сюрприз. Копыта лошадки увязли в вязкой жёлтой глине. Видимо, после ливня со скал сошёл оползень и затопил всё вокруг грязью.

Кобылка еле выбралась на поляну с пожухшей травой. Кажется, близится ночь и солнце за горами явно успело приблизиться к горизонту. Скоро опустится тьма, а у нас нет крыши над головой.

Я по-прежнему дрожала от холода из-за отсыревшей одежды. Мне бы развести огонь, но ни дров, ни прямых солнечных лучей для линзы у меня нет. Придётся отужинать холодным мясом с сырыми овощами и спать под открытым небом.

Я и улеглась калачиком на пропитанную лошадином потом подкладку под седло и укрылась промокшим одеялом. А посреди ночи меня разбудил протяжный вой. Горные волки! Только не это!

Привязанная к деревцу лошадка нервно зафырчала и начала наматывать круги, пока не замоталась вокруг ствола.

Призывный вой одиночки подхватила ещё пара волков. Сколько же их тут? Они чуют нас? Они спустятся со скал и придут сюда? А ведь мне даже огонь нечем развести, чтобы отпугнуть их. Что же делать, как себя защитить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На ум пришёл лишь кинжал. Я достала из сумки ножны и поспешила прикрепить их к поясу, чтобы холодное оружие отныне всегда был под рукой. Не знаю, смогу ли я отбить кобылку от хищной стаи, да и смогу ли защитить себя от десятка зубастых пастей, но я хотя бы попытаюсь.

Шеле Крог в её походе тоже грозило много опасностей, в том числе и от диких зверей, но она выстояла. Правда, у неё был спутник с ружьём и охотничья собака. Ну, а у меня есть кинжал и серая кобылка. У нас нет другого выхода кроме как стоять до конца.

Вой стих. Какое счастье. Я подошла к кобылке, чтобы погладить её и помочь распутаться. Остаток ночи я продремала, держа руку на ножнах, а с рассветом позавтракала и повела лошадку на поиски питьевой воды.

Возле ручейка мне ужасно захотелось привести себя в порядок, умыться, даже искупаться. Но последнее из-за прохладной воды я сделать не решилась. Волосы пришлось расчёсывать пальцами – долго и нудно. А ещё очень хотелось почистить зубы. Но ни щётки, ни зубного порошка под рукой нет. Что на счёт ежедневных утренних процедур писала в своей книге Шела Крог? Да ничего, она к своему походу готовилась и средства гигиены наверняка купила заранее, потому сложностей с чисткой зубов у неё точно не было. Ладно, тогда мне самой придётся что-нибудь придумать.

Интуиция подсказала отрезать от чахлого деревца тонкую веточку и пожевать её, чтобы расщепить кончик на волокна. О, да веточка ещё и смолистая. Прекрасно, щетинки уже есть, есть и вязкий заменитель порошка. Утренний ритуал исполнен. Можно идти дальше.

Начался второй день наших с кобылкой скитаний. Мы побывали в ущелье с поросшими мхом скалами, затем прошлись по узкому карнизу и тропе вдоль бурлящего ручья. Он-то и вывел нас к каменистой долине, где я попыталась в первый раз развести костёр и сварить в металлическом стакане горстку припасённого риса.

Обломки веток в этой каменистой пустоши я отыскала с трудом, но костёр сложила. С портретным объективом пришлось очень долго повозиться, чтобы пропустить через него на ветку солнечный луч. Вот только от ветки потянулся лишь лёгкий дымок. И тогда я вспомнила, чему учила Шела в своей книге: разжигать надо не дерево, а бумагу, сухую траву, ошмётки шишек или кору, чтобы из маленького пламя разгорелась большое. Что ж, из бумаги у меня только мой паспорт и пара купюр в нём. Сухой травы вокруг нет, шишек тоже. Остаётся лишь взять в руки кинжал и соскоблить с ветки тонкую стружку.

Мои старания не оказались напрасными. После долгих минут ожидания от щепы под объективом занялся славный огонь. Стакан с водой я осторожно поставила между горящих прутьев, насыпала туда горстку риса и принялась ждать, время от времени помешивая варево палочкой.

Получилось нечто пенистое, вязко и разваренное. Правильно разбойники не подпускали меня к печи…

Делать было нечего. Брезговать собственной кулинарной неудачей я не стала. Пользуясь наструганной палочкой вместо ложки, я съела всё без остатка. Костёр залила водой из меха, и только потом мы с лошадкой продолжили свой путь.

Мы так и не отыскали равнинную деревню, но ближе к закату остановились у скалистого выступа близ горного ручейка. О костре против волков я подумала заранее, но лучи заходящего солнца для объектива оказались бесполезны. Ничего кроме тлеющей стружки у меня сотворить не получилось. Даже раздуть из искры огонь не вышло. А потом резко отустилась тьма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ночь выдалась облачной. Без света луны и звёзд всё вокруг стало чёрным и гнетущим. Лошадка изредка пофыркивала в сторонке. И тут раздался вой. Далёкий, заунывный. На него никто не откликнулся. Зверь долго звал сородичей, а потом затих.

Проснулась я незадолго до рассвета. Нужно было продолжить поиски людей или выхода из горного лабиринта. Публика здесь может встретиться разная, с разными намерениями, а вот ручей по всем законам физики должен стекать с возвышенности в сторону равнины. Безопасней довериться природе.