Точка отсчета - Михаил Анечкин

Рядом на позиции Напарник с егерем.

– Чего ждем?

– Кровососы.

Ух ты, этого чуда еще не видали. Это которые хищники? Ну, то есть которые невидимые? Ладно, посмотрим, какого цвета у вас кровь, погань. Просидели мы так минут десять, а может, и больше, потому как небо розоветь уже стало. Когда в напряжении чего-нибудь ждешь, время быстро летит, я давно заметил. Тут смотрю, Напарник рукой машет в лес, я к прицелу тут же и приник. Вижу, идут, только белые контуры быстро мечутся, да так, что из прицела все время выпрыгивают. Взглянул я в прибор и похолодел – точно ведь, невидимки, глазом не видно, только инфравизор их и сечет. Сбоку уже стрельба началась, а я все никак не могу приспособиться. Кого-то все время ловлю в прицел, стреляю, но чувствую, мажу, потому как резвые они, что твой кенгуру. Напарник с егерем, наверное, не лучше меня попадают, поэтому слышу, как сталкер орет Старшему, зажигай, мол. И мне тут же кричит – снимай прицел. Я и без него уже сообразил, что не выходит с инфравизором ничего, угол зрения маловат. Тут и заполыхало под лесом, языки пламени чуть ли не до крон деревьев достают. Стало, наконец, видно, что вроде кое-где воздух словно струится, прямо как во втором «Хищнике», там, где в самом начале хищник на фоне неба. Это, кстати, мой любимый фильм. Это потому, что Шварценеггер белый, а во втором фильме главный герой Дэнни Гловер – наш, черный. Я не расист, вы не подумайте, просто нравится мне Дэнни, и все.

Ну вот, струится эта хрень уже намного ближе, и тут я понимаю, что, если прямо сейчас их не завалить, хрен мы отсюда уйдем. Я уже по открытому прицелу нацелился – и от души очередь в одного хищника, а потом в следующего. Попал или нет, не знаю, но оба вроде бы исчезли. Егерь из ружья рядом садит и хорошо садит, рядом две твари уже валяются. Скажу вам честно, зауважал я гладкий ствол после этой ночи, раньше-то и за оружие его не считал. Для ближнего боя – самое то.

Перевел дух, значит, по сторонам смотрю, вроде нигде воздух уже не мельтешит, но я палец на спуске держу, готовлюсь, на всякий случай. И тут сзади оба пулемета заговорили одновременно, а им в ответ из лесу тоже кто-то стреляет. Я только на секунду отвлекся, обернулся, посмотреть, как там чего, как слышу – сбоку веточка хрусть. Голову, значит, поворачиваю, да так и обмер. Хитрая гадина ко мне на четвереньках подобралась, я ее и не заметил. Мутант уж е видимым стал, перед прыжком, наверное, у них так заведено, изготовился, тут-то я его и разглядел. Мать честная! Скажу я вам, все эти голливудские режиссеры – сосунки. Гаже и страшнее дряни, чем этот кровосос, ни в каком фильме не встретишь. Руки длиннющие, коростой какой-то покрыты, а на кистях когти, как у Фредди Крюггера. Туловище короткое, в язвах, а ноги как у кенгуру, мощные, толстые. Ну и, конечно, главное – башка. «Пираты Карибского моря» смотрели, Деви Джонса помните? А, да что там сравнивать, пустое. Башка у него, короче, широкая, вместо рта склизкие щупальца извиваются, как у кальмара, только вместо присосок крючки. И пахнет от него… Говорят, мускусом. А по мне так не мускусом, а смертью от него пахнет. Самой что ни на есть концентрированной.

Я это долго рассказываю, а тогда, как только увидел эту роскошь, так сразу весь магазин в него и высадил. Он как раз к прыжку готовился, от этого все пули в лоб и в грудь ему пошли. Кровосос уже шлепнулся на землю, уже и боек у меня уже вхолостую щелкнул, а я все давлю на спуск и ору чего-то, вроде «жри, мать твою, получай!». Тут только заметил, что у ребят не все ладно. На егере собака висит, тот даже не кричит, а хрипит как-то нехорошо, а сталкер ножом ее рубит, винтовка в стороне лежит, видать, товарища задеть боится.

Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района

Промахнулся я только один раз. Но этого раза мне хватило с головой. Бельмастая дрянь прыгнула и вцепилась в руку чуть повыше локтя. Меня как обухом ударили, вижу, как мое мясо наружу выворачивается, а сделать ничего не могу. Как будто со стороны смотрю на чью-то руку, вижу, как распоротый рукав слезает, как кровища по клыкам собачьим течет, заливает ей нос. И вот что странно, боли почти не чувствую, даже подумать успел, а как же она дышать будет, если кровь моя, значит, ей ноздри зальет. Только успел так покумекать, как болью меня и скрутило. Будто свинец расплавленный в локоть залили, и все, ничего больше в мире нет, ни леса, ни чудищ, только одна рука и осталась. А потом свет померк, отключился я, наверное.

Кричал я, по всему видать, здорово, потому как когда в себя пришел, то только хрипеть и мог, горло сорвал. Рука горит, но болит поменьше, отпускает понемногу. Это я потом понял, что кто-то укол мне сделал, а кто тут рядом, даже понять не могу, перед глазами все плывет.

Тут слышу, в окоп прыгают. Руку мою, чувствую, поднимают, и опять жгучая боль по мозгам как даст, перед глазами только молнии засверкали. Не знаю уже, сколько времени прошло, мне показалось – минут пятнадцать, не меньше, но опять чуток отпустило. И вот я, значит, слышу:

– Папочка, миленький, потерпи немного, сейчас все пройдет, еще немножечко, все хорошо будет, рану перебинтую, отпустит, вот увидишь. Это дочка моя здесь, моя младшенькая. Она все еще чего-то лопочет, вроде успокаивает меня, а мне хоть и больно, так что невтерпеж, а вот на душе сразу тепло стало. Я посмотрел, что она делает, но сразу глаза отвел, ну не могу никак на свое мясо распластованное смотреть. Заметил только, что Наташка руку мою держит твердо, а у самой пальцы хоть и трясутся, но двигаются уверенно. Доченька, доченька, когда же ты так выросла, молодчина моя!

Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков

Сильно егеря пес подрал, но жить будет. Если отобьемся, конечно. Наташка молодец, справится одна, а нам с Нейлом нужно к пулеметам. Там сейчас горячо, а судя по автоматным очередям, зомби из шлейфа контролера пошли в атаку.

В предрассветных лучах отчетливо видны тени, перебегающие от укрытия к укрытию и прикрывающие друг друга огнем. Грамотно идут, не повезло нам с противником. Надо же было этому контролеру найти профессиональных солдат на нашу голову! Инфравизор тут не поможет, зомби не излучают тепла, и я отбрасываю М16, взамен хватая родной АКМ. Делаю пару очередей и слышу, как рядом шлепают по земле пули. Ничего себе зомби, не все живые так умеют. Я быстро меняю положение и на этот раз целюсь тщательнее. Краем глаза вижу, как Нейл прыгает к пулемету, и сразу же оттуда выскакивает Старшой. Он перекатывается куда-то вправо, в противоположную сторону, и замирает.

В воздух взлетает осветительная ракета, и на несколько секунд зомби видны как на ладони. Как по команде пулеметы захлебываются очередями, я тоже стреляю, чувствуя, что мои выстрелы находят цель. Слышно, как крупнокалиберные пули с чавканьем входят в тело одного из зомби, и в тот же момент срабатывает мина. Свист над головой вжимает меня в землю, и я задом отползаю в безопасное место. Старшой стреляет из подствольника, меняя положение после каждого выстрела. Дальний правый пулемет, за которым лежит раненый американец, внезапно замолкает, и тут же с его стороны слышатся выстрелы из М16. Значит, кончились патроны. Это очень плохо. Старшой что-то кричит, и Дорн тоже начинает садить из подствольника. Интересно, как американец понял, что от него хотят? Хотя, когда приспичит, и по-китайски начнешь понимать. Внезапно стрельба смолкает. Бросаю взгляд на детектор и с облегчением вижу, что контролер отступает в лес, постепенно забирая вправо.

Старшой кричит Лехе, чтобы тот помог второму американцу перебраться в центральный окоп, раз уж у того все равно закончились патроны. А я с облегчением переворачиваюсь на спину и смотрю в небо. Совсем рассвело, минут через двадцать нужно будет валить отсюда. Где-то тут в кармане были сигареты. Ох, а я же сам себе обещал бросить курить. Ну, хорошо, вот сейчас покурю и точно брошу. Честно-пречестно. А, к черту, все равно сигарет нету, одна мелкая крошка, не сообразил перед боем выложить из кармана. Вдруг утреннюю тишину разрезает крик ужаса, и я рывком вскакиваю на ноги.

Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой

Примерно на полпути до Дагова окопа я услышал, что кто-то зовет на помощь и Старший кричит: «Нейл, назад!» Я обернулся посмотреть, и тут же со всех ног бросился к пулемету, отчаянно понимая, что все равно не успею. Огромное чудище, неуклюже прыгая с ноги на ногу, вывалилось из леса и стало озираться, словно выбирая цель. А что ему выбирать – там, кроме русской девушки и ее раненого отца, никого нет. Хуже всего, что эти двое сидят как раз посередине между моим пулеметом и гигантом, так что, даже добеги я до него вовремя, непонятно, а как мне стрелять? Старший с Напарником отчаянно бегут мне наперерез, смещаясь с линии огня, но что они сделают со своими пукалками против такого чудища?

И вдруг за спиной раздался крик не крик, а какой-то рев. Я даже грешным делом подумал, что в довершение всех бед еще кто-то из мутантов пожаловал на огонек, и оглянулся на бегу. Дорн стоял во весь рост, тяжело опираясь на раненую ногу, и кричал так, что в ушах закладывало. Я, когда маленький был, однажды слышал, как человек так кричал. Это была мама, когда мы с братом… ну, неважно, короче, это была наша ма. Я сначала не понял, чего хочет Дорн, но когда тот подствольным фонарем начал сигналить мутанту прямо в рожу, то догадался, что Даг отвлекает чудище на себя. Тут я совсем остановился, потому как Дагов пулемет у моего пулемета стоял в мертвой зоне. Старший нас потому так и поставил, чтобы мы в два ствола простреливали все пространство между лесом и болотом. Все, что у меня сейчас есть, чтобы помочь Дагу, – это М16. Для гиганта это совсем немного. Может, Старший поможет, если успеет на огневую позицию.