Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Все, абсолютно все уцелевшие в боях военные летчики, как и вновь прибывающие из авиационных школ, на протяжении двух месяцев вызывались в Варшаву для аттестации ни пилота ШБ-2. Именно тогда и выяснилось, что самолет, с которым достаточно легко справлялись его создатели и заводские пилоты, оказался недоступен большинству армейских авиаторов. Даже среди офицеров имевших солидную довоенную подготовку и получивших изрядный опыт полетов уже во время войны, удалось набрать всего полсотни человек, что оказались способны сладить с управлением двухмоторного штурмовика. Именно данный момент оказался тем слабым местом, что в своих расчетах не учли трое пришедших из будущего друзей, планируя пересадить большую часть отечественных авиаторов на защищенный броней аэроплан. И, как выяснилось примерно в то же самое время, точно такая же проблема возникла с будущими летчиками-истребителями. Так стремление троих друзей дать отечественным пилотам лучшую из возможной технику едва не обернулось катастрофой для всего ИВВФ. А ведь помимо отбора людей, еще требовалось потратить не менее месяца на отработку слетанности, если не всего полка, то хотя бы отдельных эскадрилий. Потому в последний месяц зимы не было редкостью слышать разносившийся по всему Варшавскому аэродрому громогласный ор Егора, что мало сдерживался в выражениях, давая оценку пилотажным способностям боевых летчиков.

— Да как так-то! Обезьяна и та лучше бы справилась! — сплюнул на припорошенную снегом землю Озеров после того, как очередной военный летчик, имевший за спиной уже свыше трех сотен часов налета и под полсотни боевых вылетов, с превеликим трудом смог сделать один единственный круг над аэродромом и едва не разбил учебную спарку при посадке. Во всяком случае, ШБ-2У отозвался невероятно жалобным скрипом всего фюзеляжа в ответ на довольно жесткое приземление. И, судя по всему, механики, утащившие аэроплан в ангар и ныне облепившие машину со всех сторон, словно муравьи добытого жука, выпускать ее в следующий вылет без полной разборки и осмотра всех элементов, не собирались. Учитывая же тот прискорбный факт, что таких аэропланов было изготовлено всего две штуки, подготовка к боевым действиям всего штурмового полка грозила затянуться на две-три недели вдобавок к уже имеющемуся сроку.

— Этакими темпами мы с вами вообще без летчиков останемся, Егор Владимирович, — к рассматривающему недовольным взглядом измученную машину авиатору подошел штабс-капитан Пруссис, назначенный исполнять должность командира полка штурмовиков. Бывший командир 1-го корпусного авиационного отряда не только уцелел в осенних боях 1914 года, когда все добровольцы уже убыли в тыл, но также оказался одним из немногих военных летчиков в звании обер-офицера, что смогли совладать со своенравным ШБ-2. Потому именно на стол Христофору Фридриховичу попадали рапорта Озерова о допущении очередного кандидата к дальнейшему переучиванию на новую боевую машину или не допущении такового. Причем, к великому огорчению Пруссиса, последних было в разы больше, нежели первых. Вот и сейчас реляция о провале военного летчика поручика Бочарова легла не только на его стол, но и упала немалым грузом на ноющие от непомерных физических и моральных нагрузок плечи. — Может все таки допустите поручика еще до одного учебного вылета? Да, я прекрасно видел, что он с трудом удерживал машину в небе, — тут же приподнял он руки в защитном жесте, едва гневный взгляд инструктора ожег его фигуру, — а про посадку в лучшем случае могу только промолчать. Но мы и так уже отсеяли свыше полусотни претендентов, не набрав в полк даже полутора десятков! А Алексей Михайлович еще изволил забрать к себе самых лучших! — штабс-капитан не забыл в очередной раз попенять на действия «вора», что уволок в Нижний Новгород с полдюжины великолепных летчиков.

— У Алексея Михайловича тоже имеются приказы от командующего ИВВФ. Так что «воровал» он у нас пилотов исключительно по причине острой нужды. Возможно, когда нашу формируемую авиационную дивизию кинут в бой, вы даже сможете узнать, для какой именно цели их отбирали.

— Хм, если вы так уверенно говорите, то и сами точно знаете. Может, поделитесь информацией? — предпринял попытку удовлетворить разыгравшееся любопытство штабс-капитан.

— Не имею права, Христофор Фридрихович, — развел руками Егор. — Сие пока тайна великая есмь, раскрывать которую я могу исключительно по приказу великого князя Александра Михайловича. Потому, прошу понять меня и простить, — с трудом удержавшись от добавления в конце своей фразы слова «насяльника», один из лучших пилотов страны перевел взгляд с собеседника обратно на ангар с учебным штурмовиком и, махнув рукой, согласился обождать с исключением Бочарова из списков претендентов. Все же его собеседник был прав — такими темпами они сильно рисковали остаться и вовсе без пилотов. Тем более что некоторое время на переобучение у них имелось, ведь пускать штурмовой авиационный полк в бой планировали не ранее середины весны.

И вот настал час тех, кто не только решился связать свою судьбу с авиацией, но и оказался наделен всеми теми потребными навыками и физическими кондициями, что позволяли пилотам справляться с весьма требовательной машиной, не спешившей прощать ошибки пилотирования тем, кто получил право оказаться за ее штурвалом. Лишившийся по итогам боевых испытаний «акульего носа», который мешал обзору пилота при штурмовке, поставленный на поток ШБ-2, если и несколько потерял в плане носимого вооружения, превратился в ту боевую машину, которая имела все шансы продержаться в войсках без каких-либо дополнительных переделок вплоть до окончания боевых действий. Более того, лишь в следующем, 1916 году, у противника теоретически мог появиться аэроплан, что обладал бы возможностью выйти из схватки с этим русским аэропланом победителем. Ну а пока на дворе царствовала весна 1915 года, и потому властителем небес мог считаться только и исключительно он. Что, впрочем, не гарантировало экипажам штурмовиков беззаботную жизнь. И то же самое можно было сказать про службу первых пилотов истребителей, звено которых ввели в состав 1-й авиационной дивизии лишь за неделю до наступления.

В отличие от всех остальных стран, в России еще до начала войны полным ходом шли работы по проектированию истребителя. Впрочем, стремясь к лучшему, трое нижегородских авиаторов, как уже упоминалось выше, несколько увлеклись и осознали свою очередную грубейшую ошибку слишком поздно — лишь в феврале 1915 года, когда руководивший данными работами Алексей поднял в небо первый экземпляр удачно воспроизведенного УТ-1. Да, еще только приступая к проектированию полноценного истребителя, они понимали, что далеко не каждому летчику дастся в руки данная машина. Но не предполагали, что все окажется столь грустно. Пусть даже летавшие на И-16 советские пилоты зачастую отмечали строгость управления небольшого учебно-тренировочного самолета Яковлева, никто не мог представить, что для нынешнего, можно сказать, первого поколения пилотов, он и вовсе стал натуральным необъезженным диким мустангом с крыльями. Что, в принципе, и подтвердилось во время испытательных полетов. Эта, должная на ближайшие годы стать истинным хозяином неба машина, проявив свой буйный нрав, покорялась исключительно очень опытным, искусным и чувствующим самолет летчикам. А таковых даже в России пока набиралось не более десятка человек. И ситуация с летным составом вряд ли могла улучшиться в самое ближайшее время. Уж не в этом году — совершенно точно. Благо у противника ситуация с авиацией пока складывалась ничуть не лучше, что подтвердилось при прорыве 1-го механизированного корпуса. Мало того, что немецкие авиационные разведчики так и не смогли обнаружить поспешно передислоцированные из Варшавы в район Инстербурга свежие полки, так еще не менее десятка аэропланов оказались уничтожены на своих аэродромах уже при первом налете.

А пока «воины неба» вели свое сражение, к южному берегу Куршского залива пристали катера, с бортов которых прямо в воду посыпались десятки моряков. Вплоть до завершения высадки всех прибывающих следом войск именно им предстояло сдерживать атаки противника, подойди таковой к месту высадки. Учитывая же близкое расположение Лабиау с его многочисленными складами и немецкими тыловыми подразделениями, а также достаточного количества наблюдателей на берегу, противник предоставил русским морякам всего один час на то, чтобы окопаться и устроить пулеметные гнезда. Благо этого оказалось вполне достаточно, чтобы отразить первую, совершенно не подготовленную, атаку всего одной пехотной роты, которой, должно быть, была поставлена задача провести разведку неожиданной деятельности противника. Следом же, спустя еще два часа, на постепенно заполняемый десантом плацдарм обрушился огонь батареи полевых орудий, которые успели сделать по два десятка выстрелов, прежде чем оказались перемешаны с землей огнем 120-мм морских орудий. Наконец-то подошедшие в назначенный квадрат и вставшие на якоря канонерские лодки весьма быстро пристрелялись по назначенной цели, благо радиопередатчики имелись на каждой из них, а единственный имеющийся в ИВВФ авиационный корректировщик как раз кружил над местом высадки десанта.