Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

По сути, все дальнейшее продвижение морских батальонов сводилось к рывку на километр — полтора, после чего орудия корабельной артиллерии вновь принимались расчищать для них дорогу, обрушивая град фугасных снарядов на встречающиеся полевые укрепления немцев или окапывающуюся в чистом поле пехоту. Казалось бы, чего тут могло быть сложного? Артиллерия расчищает тебе путь, а ты только и знай, что занимай перепаханную сотнями снарядов территорию! Но в реальности все было отнюдь не так просто. Расположенный столь близко к берегу залива Лабиау являлся не только центром сосредоточения тыловых служб аж двух дивизий, в нем также располагались их штабы, батарея тяжелой артиллерии и резервы. По сути силы атакующих не имели вообще никакого численного превосходства над защитниками города. Потому развернувшееся на его северной границе сражение вышло долгим и кровавым. Лишь благодаря не прекращающемуся огню корабельной артиллерии, а также подходу шести батарей трехдюймовых противоштурмовых пушек, русским морякам, в конечном итоге, удалось сломить сопротивление и надежно закрепиться в северной части Лабиау. Окончательно же судьба города и его временного гарнизона оказалась предрешена ближе к пяти часам дня, когда с юга нанесли неожиданный удар подошедшие авангардные части механизированного корпуса. Дюжина БА-3 и доставленный на грузовиках штурмовой батальон своей стремительной атакой мгновенно смяли малочисленные заслоны и неудержимыми ручейками расплылись по улицам, выбивая немцев из одного здания за другим. Так, потеряв почти половину личного состава участвовавших в штурме войск, моряки и «мотосрелки» окончательно сломили сопротивление противника и к наступлению сумерек взяли под свой контроль большую часть Лабиау. Лишь в редких очагах сопротивления продолжала вестись ружейная стрельба. Но по таким «адресам» уже были разосланы уцелевшие броневики и по мере увеличения числа хлопков их башенных орудий, ответная стрельба немцев все больше и больше ослабевала. Впрочем, на этом задача русских частей не заканчивалась, а, наоборот, только начиналась. В то время пока отдельные взводы при свете керосиновых ламп и факелов, а то и в кромешной тьме, довершали зачистку города, основные силы батальонов оказались брошены на усиление возведенных еще самими немцами укреплений у двух имеющихся близ Лабиау мостов.

К сожалению, идею использовать бронекатера для доставки войск вверх по проходящей через город реке Дейме пришлось оставить после того как один из них, первым попытавшийся войти в реку, подорвался на небольшой якорной мине и затонул. Немцы, не будь дураками, изрядно заминировали все устье, что добавило русским морякам немало головной боли. Все же основной задачей десанта являлось не столько занятие Лабиау, сколько перекрытие возможных путей отхода нескольким немецким дивизиям, что в результате удачных действий полков механизированного корпуса, занявших по пути своего следования Велау, Тапиау и единственную паромную переправу через Дейму, оказались полностью отрезаны от своих. Имея с фронта оборонительные позиции частей 1-й русской армии, а с трех остальных сторон водные преграды в виде Куршского залива и рек Деймы с Прегель, командование попавших в окружение бригад и дивизий могло предпринять лишь три действенных шага: засесть в глухую оборону, ожидая разблокирования извне; пойти на прорыв, как в сторону Кенигсберга, так и направлением на юг, чтобы соединиться с уцелевшими частями 1-й резервной дивизией; или же сложить оружие, что виделось немыслимым.

Лишь факт достаточно быстрого разгрома, как находившегося в Лабиау штаба 1-й ландверной пехотной дивизии, так и квартировавшего в Велау штаба 36-ой резервной дивизии, а также скорое наступление тьмы, не позволил находящимся на передовых позициях частям пехотных и ландверных бригад оперативно отреагировать на изменение обстановки. Пока до бригадных штабов добрались взмыленные курьеры. Пока командующие бригад собирали полковых командиров. Пока определяли части, что виделось возможным направить на отражение атаки в тылу без угрозы оставления окопов совершенно пустыми. Пока эти самые части формировали батальонные колонны и скорым маршем выдвигались в тыл. Драгоценное время было упущено, о чем свидетельствовала взошедшая на небе Луна. Да и наличие всего трех мостов через Дейму на сей раз играли на руку русским. Как и те оборонительные позиции, что незадолго до начала войны на западном берегу реки возвели сами немцы.

Пусть понесшие значительные потери русские не имели возможности создать непрерывную линию обороны по всей протяженности образовавшегося по берегам Деймы и Прегель семидесятикилометрового фронта, проход через все обнаруженные мосты и переправы оказался намертво перекрыты. Те станковые пулеметы, выведенные на прямую наводку и обзаведшиеся капонирами самоходки с броневиками, не говоря уже о подтянутых полевых орудиях, что к утру 30-го апреля оказались сосредоточены у рукотворных переправ, подчистую выкосили передовые эскадроны немецкой кавалерии попытавшейся приблизиться к мостам. Столь же печальная участь оказалась уготована тем пехотным батальонам, что немцы бросили на разведку боем. Подпущенные вплотную к переправам, первые роты этих батальонов полегли в полном составе. Никто из их солдат и офицеров не смог отступить, а брошенные на произвол судьбы раненые еще несколько часов оглашали окрестности своими протяжными стонами и мольбами о помощи. Остальные же роты смогли отступить, но отнюдь не в полном составе. Заговорившая вскоре артиллерия тоже не смогла в должной мере поспособствовать прорыву. Во-первых, никто не отменял контрбатарейную стрельбу русских полевых пушек. Во-вторых, вскоре на огонек подтянулась русская же авиация, не поскупившаяся на прицельное сбрасывание сотен взрывоопасных подарков. И вот в таком темпе прошло целых пять дней. Немцы, то пытались прорваться через мосты, посылая на верную смерить одну сотню людей за другой, то предпринимали попытки наладить переправу на срубленных наскоро плотах, которые с завидной регулярностью обнаруживались и обстреливались заранее размещенными секретами, патрулирующей западный берег Деймы русской кавалерией или же проходящей над рекой авиацией.

В защиту германских солдат и офицеров стоило отметить, что, время от времени, у них все же выходило просочиться через изобилующие прорехами позиции русских войск. Один раз две переправившиеся через реку вплавь пехотных роты даже попытались организовать ночную атаку с тыла на защитников моста в районе Тапиау. И у них почти вышло обеспечить прорыв пошедшего на штурм моста пехотного полка! Лишь своевременный подрыв заложенного под переправой мощнейшего фугаса смог спасти положение. Но прежде чем стрельба сошла на нет, державший в этом месте оборону пехотный батальон потерял убитыми и ранеными две трети личного состава.

В конечном итоге почти две тысячи человек, большей частью из числа уцелевших кавалеристов, все же умудрились переправиться на западный берег и уйти к Кенигсбергу. Еще не менее тысячи нарвались на шныряющие повсюду эскадроны русской кавалерии и, либо сдали оружие, либо сложили головы. А после у оставшихся практически без съестных припасов войск не осталось надежды на деблокирование извне и в одну из ночей на штурм двух сохранившихся мостов начали выдвигаться десятки тысяч солдат. Теперь уже немецкое командование рассчитывало, что лучи восходящего солнца изрядно ослепят русских стрелков, тем самым сыграв на руку сынам великой Германии. Да и все уцелевшие орудия успели собрать в одном месте в надежде, что их ураганный огонь поможет сбить противника с занимаемых позиций.

И все же разведка в очередной раз ошиблась, предполагая, что в окружение отданных под командование Флуга сил попадет XX армейский корпус немцев. Но на сей раз ошиблась, можно сказать, в лучшую сторону, переоценив противника. Нет, ни в коем случае нельзя было сказать, что солдаты запасных полков уступали в отваге своим товарищам из полков кадровых. Но вот ландвер[2], отнесенный русским командованием к частям даже не второго, а третьего сорта, уже точно не обладал той же стойкостью и бесстрашием. Особенно в наступлении на утыканные пулеметами укрепленные позиции. А поскольку из семи оказавших в окружении бригад пять относились к ландверу, к тому же набранному из людей изначально направленных на службу в гарнизоны крепостей, то именно этим тридцати- и сорокалетним отцам семейств выпал жребий стать пищей для той мясорубки, что случилась утром 4 мая. На протяжении почти пяти часов, что западный, что восточный, берега Деймы близ Лабиау сотрясались от разрывов тысяч выпущенных артиллерией противостоящих сил бомб и гранат. Про то, что из-за обилия свинца в воздухе из укрытия невозможно было высунуть голову, можно было даже не говорить, столь сильным оказался ружейный и пулеметный огонь с обеих сторон. Даже большинство ветеранов не рисковали вести прицельную стрельбу, а лишь направляли винтовки в сторону противника и, не глядя, выпускали одну пулю за другой в надежде, если не поразить, то напугать противника и успокоить собственные нервы. Одни лишь расчеты станковых пулеметов, да экипажи БА-3, то и дело чертыхавшиеся от звонких ударов немецких пуль по броне, не растрачивали боеприпасы впустую, раз за разом сбивая атакующий темп пытающихся прорваться через мосты батальонов.