Колибри - Диана Килина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да.
– Тебе нужна помощь?
«Да» говорит мой разум.
– Нет, – отвечаю я, – Я сама справлюсь.
Он бросает ещё один обеспокоенный взгляд на меня, а потом медленно опускает руки.
– Я буду за дверью, – говорит он, целуя меня в лоб.
Саша выходит и закрывает дверцу душевой. А я медленно сползаю по стене на пол, и отчаянно плачу себе в ладонь, чтобы не издавать ни звука.
Я давно не плакала.
Но я не забыла, как это делается.
Смыв с себя остатки кошмара, я укуталась в большое белое полотенце и вышла в спальню. Саша, как и сказал, был за дверью.
– Сколько времени?
– Шесть утра. Мне через два часа выезжать надо, – говорит он, потирая шею.
– Ложись, поспи, – мягко говорю я, а сама подбираюсь к кровати в поисках своей одежды.
– А ты?
– Я поеду домой.
Секунда молчания, а потом:
– Почему?
– Я хочу домой, – отвечаю я, и подбираю с пола своё нижнее бельё.
Наспех натянув на себя трусы, я оглядываюсь в поисках лифчика, но не нахожу его. Наверное, в гостиной остался. Следом, я подняла джинсы с пола, в надежде на то, что Саша отстанет, но он не унимался:
– Скажи в чём дело? Что тебе снилось?
– Саша, я просто хочу домой к Тео.
Это была истинная правда. Больше всего на свете я хотела увидеть сына и вдохнуть его запах. Потому что в носу до сих пор стоит тягучий аромат жжёной травы, преследующий меня из моего сна.
– Как знаешь.
Он обходит меня, забирается на кровать и накрывает одеялом голые ноги. Я поспешно натягиваю джинсы и застёгиваю пуговицу.
– Пока, – бросаю я, через плечо и выхожу в гостиную.
Там я подбираю лифчик, футболку и, одевшись, выхожу в коридор. Спустившись по лестнице, я, не обращая на боль в мышцах, двинулась по холлу к выходу.
На парковке меня ждал мой старенький мотоцикл. Вытащив ключи из заднего кармана джинсов, я отстегнула шлем, надела его, завела мотор и сорвалась с места. Шум ветра за чёрным пластиком прогнал все мысли из головы.
Добравшись до дома, я тихо вошла в коридор. Мама спала в гостиной под включённый музыкальный канал. Я накрыла её пледом, и сделала звук потише. Когда я вошла в свою спальню и легла на кровать, прижавшись к Тео, я почувствовала себя лучше. Сын засопел мне в грудь, и я, поцеловав его в макушку и уткнувшись в неё носом, заснула.
ГЛАВА 22
«Алиса, я скучаю по тебе. Как дела в клубе? Серёжа справляется?»
Бегло прочитав эсэмэску, я так же бегло набираю ответ:
«Я тоже скучаю. Всё в порядке. Твой друг – чудо»
Через секунду приходит ответ:
«Убью!»
Довольно ухмыльнувшись, я печатаю:
«Не думаю, что твои сотрудники допустят. Девочки души в нём не чают, да и Дэн с Димой просто в восторге. Наш монстр–босс Серёже в подмётки не годится»
Через минуту читаю ответ:
«Если ты продолжишь в том же духе, я сяду в машину и через пять часов разнесу всё к чертям. Прекрати меня злить!»
Я расплылась в улыбке, и быстро набрала:
«Через пять часов тут нечего разносить будет. А теперь, не отвлекай от работы! Если бы ты увидел, что я пишу эсэмэски на рабочем месте, ты бы меня сразу уволил»
Короткий ответ приходит через пятнадцать секунд:
«Да, у Серёжи есть плюсы»
Я прячу телефон в кармане пиджака, и обслуживаю единственного клиента, стоящего у стойки. Он нетвёрдо стоит на ногах и заказывает виски. Я бы посоветовала ему прохладный душ, но кто меня спрашивает?
Саша в отъезде уже шесть дней. Он звонит мне по три раза за сутки, и постоянно шлёт сообщения. Я настолько привыкла к этому, что держу мобильник при себе, и каждый раз моё сердце радостно подпрыгивает, когда я чувствую вибрацию телефона.
«Я купил для Тео книжки»
«На переговорах очень скучно. Хочу, чтобы ты была рядом»
«Я скучаю по тебе, Алиса»
«Мне тебя не хватает»
Ну и всё в таком духе. Приятно, чёрт возьми. Он стал неотъемлемой частью моей жизни, постоянно спрашивал о Тео, о маме. Вчера мы вообще проговорили три часа, пока я гуляла с ребёнком. У меня чуть рука не отвалилась, держать телефон у уха, но прекратить разговор я не могла. Звук его голоса, мягко льющийся из трубки, был ничем не хуже его прикосновений. По ним, кстати, я просто изголодалась. Мне так хотелось ощутить холод его ладоней на своём теле, что живот сводило судорогой, а колени начинали дрожать. Наша последняя проведённая вместе ночь была омрачена моим стремительным уходом утром, но он ни разу не спросил об этом. Словно мой кошмар был запретной темой для разговора.
– Алиса, у вас всё в порядке? – выдернул меня из раздумий хриплый голос Сергея Александровича.
Правда, это забавно? Моего начальника зовут Александр Сергеевич, а его заместителя – Сергей Александрович. Наверное, они сдружились на этой почве.
– Да, всё хорошо, – отвечаю я, слегка улыбнувшись своей мысли.
Он пристально смотрит на меня своими ледяными глазами, и я хочу поморщиться. Улыбнувшись, он оглядывает полупустой ВИП–зал.
– Что–то народ расходится, – протягивает он, – Наверное, сегодня можно будет закрыть клуб раньше.
– Не знаю, – пожимаю плечами я, – Но это было бы неплохо.
– Устали?
– Немного, – я улыбаюсь, и его грубое лицо смягчается.
Он похож на викинга. Большой и высокий, на две головы выше меня точно, он всегда возвышался над посетителями. Если Саша приковывал к себе взгляды какой–то своей неопознанной, магической энергией, то Сергей просто был крупногабаритным, и не заметить его было невозможно. Его квадратное лицо с большим римским носом, и глазами цвета стали, вызывали лёгкий ужас. Он был внешне суровым, это правда, но при более тесном общении выяснялось, что он приятный и мягкий человек. В отличие от Саши. Тот был очень красив, обольстительно улыбался, но один его строгий взгляд или слово вводили в трепет и наводили ужас.
– Хотите, отпущу вас пораньше, – он пожимает плечами и на его лбу пролегает морщинка, – Если это не запрещено правилами.
– Саша разрешает нам уходить с последним посетителем, – говорю я и тут же чувствую, как краска приливает к лицу.
– Саша? – Сергей вопросительно вскидывает бровь.
– Александр Сергеевич, – поправляюсь я и мысленно ругаю себя за такую глупость.
Как можно было выдать себя с потрохами? Да ещё и перед его другом.
– Интересно, – он замолкает на секунду, и по его лицу я вижу, что он что–то усиленно обдумывает, – Что вас связывает?
– У нас сугубо рабочие отношения, – краснея ещё больше, говорю я, и опускаю глаза в стойку.
Она чёрная, по–моему акриловая, с литой мойкой и сверкающей крошкой, которая переливается в свете тусклых лампочек.
