Ференц Лист - Мария Залесская

Насколько эти строки продиктованы личными переживаниями Листа? Неужели он уже начал тяготиться отношениями с возлюбленной? Как бы то ни было, в Ноан Лист поехал еще и затем, чтобы встретиться там с Мари, побыть вместе с ней среди друзей вдали от столичной суеты. В то время в Ноане уже гостил Шопен.

Встреча с Мари с новой силой пробудила у Листа нежные чувства. Три месяца, проведенные в Ноане, стали одними из самых счастливых и спокойных в его жизни. Сюда был доставлен рояль Листа. Днем Лист, Мари, Жорж Санд и Шопен гуляли, затем читали: Данте, Шекспир, Гюго, Монтень, Гёте, Гофман… Вечерами собирались на террасе, беседовали, слушали пение соловьев, вдыхали ароматы ночных цветов. Когда темнело, Лист садился за рояль и, по воспоминаниям Жорж Санд, «играл целыми часами». Ближе к ночи все расходились по своим комнатам. Жорж Санд и Лист начинали работать. Она писала «Мастеров мозаики» (Les Maîtres mozaïstes, «Мозаисты»). Он перекладывал для фортепьяно симфонии Бетховена, создавал «фортепьянные партитуры». «Начатое мною с симфонией Берлиоза, — писал он Пикте, — я теперь продолжаю на Бетховене. Серьезное изучение его творчества, глубокое ощущение содержащихся в нем почти бесконечных красот и, с другой стороны, средства, обретенные основательными занятиями фортепьянной игрой, делают меня, пожалуй, скорее, чем кого-либо другого, способным осилить эту трудную задачу. Уже переложены первые четыре симфонии Бетховена, остальные вскоре последуют за ними»[192].

Последнее утверждение не соответствует действительности. На самом деле в 1837 году Лист переложил для фортепьяно лишь Пятую, Шестую и Седьмую симфонии Бетховена; «первые четыре симфонии» будут им переложены значительно позднее, а все вместе, включая Восьмую, изданы лишь в 1865 году.

Двадцать четвертого июля Лист и Мари покинули Ноан. По дороге в Италию они посетили Лион, где встретились с Адольфом Нурри, тем самым, который в свое время спел партию Дона Санчо в единственной опере Листа. 3 августа вместе с Нурри Лист дал благотворительный концерт в пользу голодающих Лиона. Три года назад под впечатлением от восстания лионских ткачей Лист написал фортепьянную пьесу «Лион». Теперь он в очередной раз живо откликнулся на чужую беду, выразив свои чувства в «Путевых письмах бакалавра музыки»: «Я отправился в Лион и оказался среди ужасных страданий столь жуткой нищеты, что всё чувство справедливости во мне возмутилось и мое сердце наполнилось невыразимой скорбью. Как мучительно, мой друг, быть вынужденным стоять со скрещенными руками перед целым населением, начинающим бесполезную борьбу с нуждой, от которой гибнут и душа и тело! Видеть старость, не имеющую покоя, юность без надежд, детство без радостей! Видеть всех живущих втиснутыми в зачумленные лачуги, завидующими своим более счастливым товарищам, получающим ничтожную плату за работу для поддержания роскоши и украшения праздности. О жестокая насмешка судьбы! Он, не знающий, где преклонить голову, изготовляет своими руками драгоценные шелка, ткет роскошные ткани, под которыми спит изнеженный богач…»[193]

Из Лиона Лист и Мари ненадолго заглянули в Сен-Пуан (Saint-Point) навестить Ламартина, обосновавшегося в замке, купленном еще его отцом, а оттуда, посетив картезианский монастырь Гран-Шартрёз (La Grande Chartreuse)[194], через Женеву отправились в Италию. 17 августа путешественники прибыли на озеро Лаго-Маджоре, на котором, несмотря на окружавшую их красоту, задержались недолго. Уже в начале сентября, заехав по дороге в Милан, они обосновались в городке Белладжо (Bellagio), расположенном в самом живописном месте на пересечении трех рукавов Y-образного озера Комо.

«Если Вам нужно обрамление для истории двух счастливых возлюбленных — изберите для этого побережье озера Комо. Никогда я еще не встречал места, столь щедро осыпанного милостями неба, места, будто созданного для свершения любовной идиллии. <…> Да, мой друг, если Ваша душа в мечтах создаст идеальный образ женщины, женщины, чье небесное очарование лишено отпечатка чувственности и лишь окрыляет душу чувством благоговения, и если Вы рядом с ней узрите юношу с верным и искренним сердцем, — сплетите из этих образов трогательную историю любви и назовите ее „На берегу озера Комо“»[195] — эти строки из «Путевых писем бакалавра музыки» были опубликованы Листом в «Ревю э газетт музикаль де Пари» за 22 июля 1838 года, а написаны раньше — в октябре 1837-го.

Вскоре легенда об идиллических месяцах, проведенных им с Мари на берегу Комо, стала общеизвестной. Однако не следует слепо верить ей. Мы уже отмечали, что литературные труды Лист почти всегда писал в соавторстве — в данном случае с Мари д’Агу, что само по себе говорит о многом. Лина Раман, автор биографии, одобренной самим Листом, практически дословно повторила «легенду Белладжо» из «Писем бакалавра музыки». Таким образом в литературу о жизни Листа вошло несколько ошибок, укоренившихся достаточно прочно[196]: что в Белладжо Лист провел лучшие пять месяцев своей жизни; что он с Мари арендовал для проживания знаменитую виллу Мельци (Melzi), славящуюся парком и коллекцией скульптур; что именно в Белладжо Лист под впечатлением образов «Божественной комедии» Данте начал делать наброски фантазии-сонаты «После чтения Данте» (Après une lecture du Dante. Fantasia quasi Sonata), впоследствии вошедшей во второй том «Годов странствий» («Второй год. Италия») под седьмым номером; наконец, что в Белладжо появилась на свет Козима, их вторая дочь.

Однако достоверно известно лишь то, что в Белладжо Лист и Мари жили с 6 сентября по 5 ноября, 22 октября они тихо отметили 26-летие Листа. В начале ноября, поскольку срок рождения ребенка приближался, они решили переехать из сельского уединения в город Комо, где остановились в «Отель делль’Анжело» (Hotel dell’Angelo). Таким образом, пять месяцев оказываются двумя. Когда Лина Раман показала Листу свое описание «безоблачной идиллии на озере Комо», тот вычеркнул слово «безоблачная», заменив его… вопросительным знаком. Лист и Мари не арендовали виллу Мельци — в «Письмах бакалавра музыки» Лист назвал место, хорошо известное путешественникам, для создания узнаваемого образа. Они с Мари, несколько раз меняя место жительства на берегу Комо, сталкивались с целым рядом мелких, но неприятных проблем. Так, паспорт Мари (а не Листа, как сказано в «Письмах бакалавра музыки») был конфискован полицией, а сама она задержана в Сесто Календе (Sesto Calende) на целых два дня. Ей пришлось подкупать таможенников, чтобы освободиться и вызволить багаж. Вскоре после этого у Мари началась многодневная мучительная зубная боль, что также не способствовало «безоблачной идиллии». Кроме того, Мари была на сносях и чувствовала себя соответствующе. Листу в то время было совершенно не до чтения «Божественной комедии». Он не работал в Белладжо над своей фантазией-сонатой — во всяком случае, подтверждения этому нет; зато он разрабатывал цикл «24 больших этюда для фортепьяно» (24 Grandes Etudes pour le Piano); в итоге в 1838 году, вопреки заглавию, были закончены только двенадцать. Он продолжил писать транскрипции и фантазии; впоследствии наибольший успех выпал на долю «Музыкальных вечеров Россини» (Soirées musicales) из двенадцати самостоятельных номеров.

В городе Комо — а не в Белладжо! — 24 декабря в два часа пополудни Мари произвела на свет девочку. В кафедральном соборе Санта-Мария Ассунта хранится запись о крещении малышки:

«Франческа Гаэтана Козима Лист, незаконнорожденная, родилась 24 декабря 1837 года; крещена 26-го священником Пьетро Кавадини (Cavadini); дочь Катрин де Флавиньи, проживающей в отеле Dell’Angelo в Комо, комната 614, и Франца Листа, также проживающего в том же отеле; оба католики; ее отец профессор музыки и землевладелец, мать благородного происхождения. Крестный отец Луиджи Мортье (Mortier) из Милана, проживающий в Брюсселе, профессор музыки. Крестная мать Эуфразия Мортье.

[Примечание] Лист заявил в присутствии нижеподписавшихся священника и свидетелей, что он является отцом девочки, чье имя регистрируется настоящим документом. [Подписано]

Луиджи Мортье, крестный отец и свидетель Амброльо Зала [Sala], свидетель Бартоломо Казати [Casati], священник Мария Родани [Rodani], акушерка»[197].

На этом «листовские легенды», связанные с озером Комо, не закончились. Согласно самой известной из них, Лист и Мари в память о «безоблачных» днях, проведенных на озере, назвали дочь Козимой — «в честь» озера. Во-первых, с этимологической точки зрения такое утверждение довольно спорно. Во-вторых, Лист, будучи глубоко верующим человеком, всем своим детям давал исключительно имена католических святых, но никак не географических объектов! Козима — это женская форма имени Косма (Cosmos, ит. Cosimo — Козимо), имени святого врачевателя-бессребреника, который со своим братом Дамианом жил во второй половине III — начале IV века, совершал чудеса исцеления и предположительно в 303 году принял мученическую кончину через отрубание головы. Почему-то исследователи не обращали особого внимания на то, что впоследствии Козима в своих «Дневниках» всегда отмечала 27 сентября как «день моих именин». (Католическая церковь чтила память святых мучеников Космы и Дамиана 27 сентября, пока по решению Второго Ватиканского собора (1962–1965), подвергшего реформированию литургический календарь, их почитание не было перенесено на 26 сентября.)