Толкование на Евангелие от Иоанна - Иоанн Златоуст

2. Видишь ли, как и здесь изъясняет евангелист выражение: предо мною? Называя Его Агнцем и сказав, что Он вземлет грехи мира, затем говорит: предо мною бысть, и таким образом показывает, что предо мною – означает принятие грехов мира, крещение Духом Святым. «Мое пришествие ничего более не имело целию, кроме проповедания общего вселенной Благодетеля и кроме сообщения крещения водою; а Его пришествие имеет целию – очищение всех людей и дарование благодатных сил Утешителя». Предо мною бысть, то есть явился славнее меня, яко первее мене бе. Да постыдятся же последователи безумия Павла Самосатского, противящиеся столь очевидной истине. И аз не ведех Его (ст. 31). Смотри, как он отклоняет всякое подозрение от своего свидетельства, показывая, что оно дано им не по пристрастию человеческому, а по откровению Божию. Аз не ведех Его, говорит Иоанн. Как же ты можешь быть достоверным свидетелем? Как ты станешь учить других, если сам не знаешь? Но он не сказал: не вем Его, а: не ведех Его, так что чрез это наиболее делается достоверным. Как он мог быть пристрастным к тому, которого не знал? Но да явится Израилеви, сего ради приидох аз водою крестя (ст. 31). Итак, Он Сам не имел нужды в крещении, и омовение то не другую какую-либо имело цель, а именно проложение другим пути к вере во Христа. Иоанн не сказал: я пришел крестить, чтобы очистить крещаемых или чтобы отпускать согрешения, но – да явится Израилеви. Что же, скажи мне, неужели без крещения нельзя было проповедовать и привлекать народ? Это было не так удобно. Если бы проповедь была без крещения, то не стали бы все так стекаться; не узнали бы превосходства одного крещения пред другим без сравнения их. Народ выходил к Иоанну не слушать только то, что он говорил, а для чего? Креститься с исповеданием своих грехов. Между тем, приходя креститься, узнавали и о Христе, и о различии крещения. А хотя крещение Иоанна было и важнее иудейского и потому все спешили к нему, однако ж и оно было не совершенно. Но как ты узнал Его? Чрез сошествие Духа, говорит Иоанн. А чтобы не подумал кто, будто Христос, как мы, имел нужду в Духе, послушай, как Иоанн уничтожает и это подозрение, показывая, что сошествие Духа произошло единственно для возвещения о Христе. Сказав: и аз не ведех Его, Иоанн присовокупляет: но Пославый мя крестити водою, Той мнерече: над Негоже узриши Дут сходяща и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым (ст. 33). Видишь ли, что целию сошествия Святого Духа было только указать Христа? Конечно, свидетельство Иоанна было несомненно, но, желая сделать его еще более достоверным, он возводит его к Богу и Духу Святому. Как Иоанн свидетельствовал о предмете столь великом и дивном, который мог привести в изумление всех слушателей, – то есть что (Иисус) один вземлет на Себя грехи всего мира и что величие дара (Его) служит достаточным для того искуплением, – то и приготовляет к такой мысли. А приготовлением и служит учение, что Он – Сын Божий, что Он не имеет нужды в крещении и что Дух сошел для того только, чтобы указать Его. Сам же Иоанн не имел сил сообщать Духа. Это показывают сами крещенные им, когда говорят: ниже аще Дух Святый есть, слышахом (Деян. 19, 2). Христос не нуждался в крещении, ни в этом, ни в каком-либо другом, а, лучше сказать, крещение имело нужду в силе Христовой. Ведь главнейшим из всех благ оставалось то, чтобы крещаемый удостаивался Духа. Потому Христос, когда пришел, приложил это дарование Духа. И свидетельствова Иоанн, глаголя, яко видех Духа сходяща, яко голубя, и пребывающа на Нем. И аз не ведех Его: но Пославый мя крестити водою, Той мне рече: над Негоже узриши Духа сходяща и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым. И аз видех и свидетельствовах, яко Сей есть Сын Божий (см.: ст. 32–34). Иоанн часто употребляет слова: не ведех Его, – не без причины и не без цели, а потому, что был сродником Его по плоти. Се, Елисавет, сказано, южика твоя, и та зачат сына (Лк. 1, 36). Итак, чтобы не подать мысли, будто он имеет пристрастие ради родства, он часто говорит: не ведех Его. Да и в самом деле так было. Все время он жил в пустыне, вне отеческого дома. Но как же он удерживал Христа от крещения, говоря: аз требую Тобою креститися (Мф. 3, 14), если не знал Его до сошествия Духа и узнал тогда только в первый раз? Это было свидетельством, что он хорошо знал Его. Однако ж справедливо, что он узнал не прежде или незадолго до того времени. Чудеса, совершившиеся в детстве Иисуса, как то: происшествия с волхвами и прочие, случились гораздо прежде, когда и сам Иоанн был еще в младенчестве. А в продолжение столь долгого времени, конечно, Иисус не всем был известен. А если бы Он был известен, то Иоанн не сказал бы: да явится Израилеви, сего ради приидох крестя.

3. Отсюда явно для нас и то, что знамения, которые, как говорят, были совершены Христом в детстве, ложны и вымышлены какими-либо лживыми людьми. Если бы Он начал совершать чудеса от первого возраста, то Иоанн не мог бы не знать Его, да и народ не имел бы нужды в учителе, который указал бы Его. Между тем Иоанн сам о себе говорит, что пришел для того, да явится Израилеви, и также в другой раз говорил: аз требую Тобою креститися; впоследствии же, узнав Его ближе, он проповедовал о Нем народу, говоря: Сей есть, о Немже аз рех: по мне грядет Муж, Иже предо мною бысть; и: Пославый мя крестити водою, послал для того, да явится Израилеви, – таким образом Пославший открыл Иоанну Христа еще до сошествия Духа. Поэтому еще прежде пришествия Его Иоанн говорил: по мне грядет, Иже предо мною бысть. Итак, Иоанн не знал (Иисуса) прежде пришествия на Иордан и крещения всех, но узнал Его тогда, как Он восхотел креститься, и притом узнал по откровению при Крещении, по указанию Отца и Духа иудеям, для которых и было сошествие Духа. Чтобы не было пренебрежено свидетельство Иоанна, когда он говорил, что первее мене бе, что Он крестит Духом и что будет судить вселенную, для этого Отец подал глас, возвестив о Сыне, и Дух сошел, низводя этот глас на главу Христа. Так как один крестил, другой принимал Крещение, то, чтобы кто-либо из присутствующих не подумал, что слова Отца изречены об Иоанне, для этого нисходит Дух, устраняя такое предположение. Итак, когда Иоанн говорит: не ведех Его, то говорит о времени прошедшем, не близком к Крещению. Иначе как же он удерживал Иисуса, говоря: аз требую Тобою креститися? Как он говорил о Нем такие слова? Почему же иудеи не уверовали, скажешь ты, когда не один Иоанн видел Духа в виде голубя? Если они и видели, то для таких предметов потребны не одни телесные очи, но преимущественно очи ума, чтобы действительного предмета не признать за пустой призрак. Они видели и то, как Христос совершал чудеса и как, касаясь Своими руками больных и умерших, возвращал им жизнь и здравие, однако ж до того были упоены ненавистию, что представляли себе противное тому, что видели. Как же могли они оставить свое неверие только по одному сошествию Духа? Некоторые же говорят, что и не все видели Его, а только Иоанн и другие некоторые, более благомыслящие. Хотя и чувственными очами можно было видеть Духа, нисходившего в виде голубя, – при всем том не было никакой необходимости, чтобы это явление было для всех очевидно. И Захария видел многое в чувственном образе, и Даниил и Иезекииль; но участником в видении они не имели никого. Видел многое и Моисей, чего никто другой не видел. Не все также ученики Христовы были удостоены видеть Преображение Его на горе, не все участвовали и в видении Воскресения, что ясно показывает Лука, когда говорит, что Воскресший явил себя свидетелем, преднареченным от Бога (Деян. 10, 41). И аз видех и свидетельствовах, яко Сей есть Сын Божий. Когда же он свидетельствовал, что есть Сын Божий? Он называл Его Агнцем, говорил и то, что Он будет крестить Духом, а что Он – Сын Божий, этого не говорил. Прочие евангелисты не пишут, что после Крещения Он говорил что-либо, а, умолчав о событиях этого времени, они говорят о чудесах Христовых, бывших уже после заключения Иоанна. Из этого можно догадываться, что и это, и еще многое другое они прошли молчанием, что и показал этот самый евангелист в конце своего Писания. Они столько были далеки от намерения – выдумать что-либо великое о Нем, что все единогласно, со всею точностию изложили обстоятельства по видимому неблагоприятные для Него, – и ты не найдешь, чтобы кто-либо из них умолчал о чем-нибудь подобном. Что же касается до чудес, то иные чудеса один из них предоставлял другому описывать, а о некоторых умолчали все. Это говорю я не без цели, но имея в виду бесстыдство язычников; это служит достаточным доказательством правдивости евангелистов и того, что они ничего не говорили по пристрастию. Этим доказательством, вместе с другими, вы можете ратовать против язычников. Но послушайте, – нелепо будет, если врач со всем усердием ратовать будет за свое искусство, также и сапожник, и ткач, и все другие ремесленники за свое ремесло, а тот, кто исповедует себя христианином, не в состоянии будет слова сказать в защиту своей веры. Небрежение о тех искусствах приносит ущерб в имуществах, а нерадение о вере губит у нас самую душу. И мы находимся в таком жалком состоянии, что на те дела употребляем все свое старание, а самое необходимое, то, от чего зависит наше спасение, пренебрегаем, как ничего не стоящее.