Даррелл. Тетралогия (СИ) - Мельцов Илья Николаевич

Липкий пот пропитал волосы и крупными каплями стекал с кожи. Тело было настолько мокрым, будто я и правда побывал в воде. Да не просто плавал, а брассом преодолел не меньше километра, иначе как объяснить ту дикую усталость, что превращала мышцы рук и ног в желе.

Внимательно прислушиваясь, не разбудили ли мои ночные выкрутасы кого-нибудь в казарме, я медленно выбрался из-под кровати и, стараясь не шуметь, отправился в сторону душевой — мне необходимо было умыться.

Какое счастье, что в этом мире имелось горячее водоснабжение. Обжигающие струи смывали усталость, как теплый дождь остатки зимнего снега. Мне до сих пор не удалось выяснить, как именно здесь греют воду (туманных объяснений, полученных от Горчакова явно было недостаточно), но в тот момент мне было абсолютно все равно, какие силы подарили эти минуты блаженства.

Душ немного привел меня в чувство, и я наконец смог спокойно обдумать, к каким результатом привел незапланированный ночной эксперимент.

Для начала стоит признать, что поступил я слишком импульсивно. Заниматься не пойми чем прямо в казарме, в окружении спящих людей было не самым умным решением. Что, если бы я обрел боевой навык и случайно его применил? Какие-нибудь молнии или заморозку? Очень рискованно.

С другой стороны, Илона в своей книге писала, о том, что маг, получивший эйхор вместе с ним, обретает и знания, как им пользоваться, заложенные в генах. Родовая память в чистом виде.

Может быть, у дворян все так и происходит, но я никаких откровений свыше не получил, как собственно и каких-либо боевых умений. Осталось только понять, как я очутился под кроватью, и связано ли это со случившемся в мире воды или я просто ненароком упал на пол.

Мое возвращение в казарму осталось незамеченным. Да и немудрено — шаги босых ног были почти не слышны на фоне дружного храпения, сопения и причмокивания. Разве что скрип кроватных пружин заставил Витька, спавшего на соседней койке, недовольно перевернуться на другой бок.

Как только моя голова коснулась подушки, мозг, решивший, что на сегодня приключений хватит, попытался склеить мне веки, и лишь титаническим усилием воли удалось не заснуть. Мне нужно было разобраться с произошедшем, пока в памяти оставались свежи воспоминания.

Для начала я решил вновь войти в транс, чтобы понять, что случилось с моим аватаром после победы над противником. К моему ужасу, сделать это не получилось. Я будто пытался продавить стенки резинового пузыря, но пелена, разделяющая два мира, не поддавалась.

Данное открытие вышибло из меня сон, как гиря пробку в дымоходе. С ужасом представив, что навсегда лишился магии, я направил внимание на ближайший ко мне предмет, которым оказался ботинок, попытался поднять его с помощью дара… и счастливо выдохнул, когда нехитрый элемент курсантского обмундирования оторвался от пола, пусть на несколько сантиметров, но этого хватило, чтобы унять бешено колотящееся сердце.

По какой причине мне не удалось полноценно войти в транс, я не знал, но нетрудно было предположить, что дело заключалось в произошедшей схватке. Оставалось только надеяться, что это лишь временные трудности и вскоре все наладится.

Немного успокоившись, я расслабился, осторожно коснулся разлитой силы и внезапно понял, что куда-то проваливаюсь! Мое тело постепенно опускалось на пол, проходя сквозь кровать. Все-таки я получил свой Эйхор.

Поспать ночью мне так и не удалось — до самого утра я учился, как использовать новую способность. Не хотелось бы на каком-нибудь занятии зазеваться и начать проваливаться под стул. Уверен, такому повороту удивятся не только одногруппники но и учителя. Да и вообще, мне хотелось оставить эйхор в тайне. Козырь в рукаве точно не помешает, особенно если других нет.

Когда ненавистный всем курсантам гонг начал традиционную песню пробуждения, я, дико не выспавшийся и уставший, сделал вывод, что в целом разобрался, как контролировать эйхор. Похоже Илона в своих записях была права и родовое умение, а я думал, что это именно оно, управлялось на инстинктивном уровне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через час тренировок я уже абсолютно четко понимал, как и когда пробуждать умение, и наоборот. Хотя одну вещь, лежа в кровати выяснить было просто невозможно — смогу ли я проходить сквозь стены и если да, то на какое расстояние? Видимо на ближайшее время у меня появилось новое занятие. Придется экспериментировать.

— Ну и рожа у тебя, — зевая и почесываясь, произнес Витек, увидев меня по утру, — ты будто всю ночь мешки с мельницы воровал.

— А ты можно подумать, знаешь, как такой человек должен выглядеть. — усмехнулся я.

— Конечно знаю. Брательник мой старший на этом погорел. Хорошо хоть батя с мельником договориться сумел и Митьку барину не сдали, а то хана — повесили бы. Но битый он был — жуть. Рожа — черная, глаз не видно. Ох батька на славу постарался.

— Я гляжу веселая у тебя семейка. Много вас, всего?

— Так девять — шесть братьев, четыре сестры. Младший правда помер тем летом — застудился зимой, вот выходить и не удалось.

— И знахарь не помог?

— Не-а, — покачал головой Витек, — сказал, что городской лекарь нужен, а откуда у нас на него деньги? К барину не пойдешь, а ростовщики ссуду крестьянам не дают. Корову батя продавать не дал — без нее, говорит, все с голоду подохнем.

— Чем больше я узнаю о вашей жизни, тем меньше мне нравится, как тут все устроено, — скривился я.

— Так у нас еще благодать, вот в халифате, слышал, вообще за косой взгляд на дворянина сжигают на месте.

— Халифат это тот что на юге?

— А мне почем знать? — пожал плечами Витек, — Может и на юге. Пошли уже в столовую, жрать охота — аж сил нет.

Витек быстро заправил кровать и бодрым шагом умчался принимать водные процедуры, обязательные для всех курсантов и мне не осталось ничего кроме как последовать за ним, к тому же упоминание столовой пробудили жуткий аппетит — ночь без сна и эксперименты с магией давали о себе знать.

Через час, пока одногруппники занимались с Илоной, я уютно устроился на одном из двух десятков плоских камней, окружающих холодное пламя. Судя по словам Витька, ко мне группа присоединиться явно нескоро — у многих уже получалось чувствовать силу, а особо одаренные могли нагревать воду, но до успеха было еще далеко, так что место силы в ближайшее время было полностью в моем распоряжении, жаль только приходилось тратить время на другие занятия, но все свободное время по вечерам я проводил именно здесь. И сейчас мне предстояло отложить в сторону книгу Илоны, забыть про привычные уже магические манипуляции и до конца разобраться в тех возможностях, что открылись этой ночью.

Вскоре выяснилось, что Эйхор позволяет моему телу свободно проходить сквозь препятствия небольшой толщины. Чтобы это понять, я проделал вынужденный акт вандализма и, выломав у стоящего неподалеку дерева несколько веток, сплел из них примитивную изгородь, сквозь которую и попытался пройти. К моему удивлению все прошло, как бы это глупо не звучало, без сучка без задоринки. Ну то есть ни один сучок за тело не зацепился.

Вообще было безумно странно видеть и ощущать, как еще живые ветки медленно погружаются сперва в одежду, а затем полностью исчезают внутри тела, чтобы вскоре остаться позади. При этом мои нервные окончания молчали — я вообще ничего не чувствовал, разве что идти вперед было трудно, будто пытаешься бежать в воде.

Окрыленный первым успехом и открывающимися перспективами, я уже представил, как легко проникаю сквозь любые стены и запоры, но дальнейшие эксперименты слегка умерили мой пыл. Эйхор оказался совсем не ультимативной штукой. Во-первых, я не мог прервать движение, которое уже началось. Стоило только замедлиться, как тут же появлялась тяжесть и нарастающее жжение. Дальше — сквозь препятствие оказалось невозможно провести отдельно руку или ногу — либо движется все тело, либо я ощущаю под ладонью обычную твердую поверхность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну и самое главное — для меня так и осталась загадкой максимальная толщина стены, которую я могу преодолеть. Если увеличивался объем веток в импровизированной изгороди, то вскоре идти становилось все сложнее и уже двадцать сантиметров становились для меня серьезным испытанием, после которого приходилось отлеживаться минут десять.