Утаенные страницы советской истории. - Александр Бондаренко

Этот документ относится к позабытым ныне драматическим событиям зимы 1941 — весны 1942 года. Тогда, с 25 декабря по 2 января на занятый противником Керченский полуостров был высажен с кораблей Черноморского флота и Азовской военной флотилии, а также по льду замерзшего Керченского пролива крупный десант войск Закавказского фронта в составе 41 930 человек, 43 танков, свыше 450 орудий и минометов. Целью операции было уничтожение керченской группировки противника и освобождение Крыма. 28 января из войск, находящихся на Керченском и Таманском полуостровах и в районе Краснодара, был образован Крымский фронт, существовавший до 19 мая. К сожалению, по целому ряду причин его войскам не удалось выполнить поставленную перед ними задачу. К лету уцелевшие силы частично были эвакуированы с полуострова, частично перешли в Аджимушкайские каменоломни. Но все эти события требуют отдельного большого рассказа…

Нелишним будет сказать о судьбах военачальников, фамилии которых указаны в телеграмме Сталина.

Генерал-полковник Лее Захарович Мехлис (1889–1953), комиссар в Гражданскую войну, в 1941-м был начальником Главного политуправления РККА. Как сказано в Советской военной энциклопедии, «являясь представителем Ставки на Крымском фронте, не сумел обеспечить организацию обороны, за что был освобожден от занимаемых должностей». Сказано мягко, потому как известно, что Мехлис в Крыму изображал из себя самого главного, принимая единоличные решения, а потом постарался от всего откреститься… За это он на несколько месяцев стал членом военного совета армии, потом до конца войны был членом Военного совета фронта. После войны он стал министром Госконтроля. Скончался 13 февраля 1953 года, похоронен в Кремлевской стене — нет сомнения, что если бы Лев Захарович пережил И. В. Сталина, то судьба его была бы совершенно иной…

Генерал-лейтенант Дмитрий Тимофеевич Козлов (1896–1967) закончил Гражданскую войну командиром полка, в финскую командовал корпусом, потом был начальником Главного управления ПВО Красной армии, командовал войсками Закавказского округа, затем — Закавказского, Кавказского и Крымского фронтов. Летом 1942-го принял 24-ю армию, был заместителем командующего ряда фронтов, после войны — военных округов. Скончался в Минске.

В личном архиве генерал-лейтенанта инженерных войск А. И. Смирнова-Несвицкого, заместителя командующего и начальника инженерных войск Кавказского и Крымского фронтов в декабре 1941-го — апреле 1942-го, сохранилось письмо генерала Козлова:

«11.2.66 г.

Здравствуйте, Александр Иванович!

Большое Вам спасибо за то, что не забыли старого опального генерала. Опала моя длится вот уже почти 25 лет.

В моей памяти часто встают события тех дней. Тяжко их вспоминать, особенно потому, что вина за гибель всех наших полков лежит не только на нас, непосредственных участниках этих боев, но и на руководстве, которое осуществлялось над нами. Я имею в виду не профана в оперативном искусстве Мехлиса, а командующего Северо-Кавказским направлением и Ставку. Также я имею в виду Октябрьского, который по сути дела не воевал, а мешал воевать Петрову и строил каверзы Крымскому фронту. А теперь стал герой! Даже его члену (военного совета Черноморского флота. — Ред.) дали Героя (звание Герой Советского Союза вице-адмиралу H. М. Кулакову присвоено 7.05.1965 г. — Ред.). Вылезли они на шее Крымского фронта. Не было бы этого — не было бы Севастополя. Еще в декабре он его оставил бы врагу. К этому все шло, и его приезд в Тоннельную [местонахождение управления Крымским фронтом] преследовал цель добиться разрешения на оставление Севастополя. Теперь же везде гремит крик «Слава матросам-черноморцам за Севастополь и Крым!». Как будто они все сделали, а Сухопутные войска ни при чем. Хотя в действительности было наоборот. Их была небольшая часть — едва ли наберется 1/10 всего состава войск, атаковавших и оборонявших Крым.

Почему-то все забыли, даже Генеральный штаб, что, как мы ушли из Крыма, Севастополь продержался только около месяца. Моряки же из кожи лезут, доказывая, что они держали Крым и Севастополь, и внушили это ЦК КПСС, и во всех выступлениях и в печати это афишируется очень широко. Тем самым оскорбляются честь, заслуги и достоинство тех, кто сложил свои головы за Крым.

Я очень жалею, что не сложил там свою голову. Не слышал бы я несправедливостей и обид, ибо мертвые сраму не имут. Но не удалось мне, несмотря на то что уходил из Еникале с арьергардными частями Волкова. Тогда уже никакого начальства, ни малого, ни большого, там не было, все перешло во власть Буденного и его заместителя Черевиченко.

Ваши данные о приезде Октябрьского на Тоннельную точны. Я потребовал его отбытия в Севастополь. Он своими кляузами в Ставку только отсрочил начало Керченской операции, вырвав в Ставке из 1-го эшелона десанта 1-ю сд и 1-ю морскую бригаду, которые были отправлены в Севастополь.

Вот какие творятся дела…

Д. Козлов».

Письмо это, спокойное и взвешенное по своему тону, помещаем без комментариев и надеемся, что ничьих обид оно не вызовет.

(4 декабря 2005 г.)

Возможности реальные, но не реализованные

Как известно, «история сослагательного наклонения не терпит». Но это — на уровне науки и учебников. Если же следовать утверждению, что «история — это предвидение наоборот», то человек просто обязан задавать себе вопрос: «Что было бы, если бы?..» «Красная звезда» провела заседание «круглого стола», посвященное именно этому вопросу в различных его вариантах. Это был разговор о реальных, но нереализованных или упущенных возможностях, а также о тайной подоплеке ряда широко известных событий. Его участниками стали ветераны Великой Отечественной войны — почетный профессор Академии внешней разведки генерал-лейтенант в отставке Вадим Кирпичепко (1922–2006) и доктор исторических наук Александр Орлов; писатель Станислав Грибанов; руководитель Бюро по связям с общественностью и средствами массовой информации Службы внешней разведки полковник Борис Лабусов; доктор военных наук, профессор генерал армии Владимир Лобов; кандидат исторических наук Юрий Никифоров, студенты Московского государственного открытого педагогического университета им. М. А. Шолохова, а также специальный корреспондент студии общественно-политических программ и документальных фильмов телеканала «Россия» Николай Яковлев.

— Начнем с вопроса, который задают абсолютно все: можно ли было вообще избежать этой войны? Например, если бы мы заключили договор с Версальскими державами, может, Гитлер тогда вообще бы не рискнул нападать на СССР?

ОРЛОВ: Очень сомнительно. Про Мюнхен я и говорить даже не буду, всем ясно… У Англии и Франции был заключен договор с Польшей, но как только Гитлер напал на нее, ни англичане, ни французы своих обязательств не выполнили. Они продолжали политику невыполнения обязательств и по отношению к Чехословакии. А после падения Франции — Англия просто разорвала с ней союз…

ЛОБОВ: Хотя могла бы нанести удар но немецким войскам во Франции.

ОРЛОВ: Не исключается. Думаю, если бы мы заключили тогда договор с западными державами, то Гитлер, нападая на Польшу, не остановился бы на той линии, которая была предусмотрена, и подошел бы к границам Советского Союза. Скорее всего, в этом случае союзники своих обещаний не выполнили бы и столкнули нас с фашистской Германией. Когда политика определенных держав в течение долгих лет развивается в одном направлении, то можно с достаточной определенностью сказать о том, «что было бы, если…».

— Все же поначалу Советский Союз вел переговоры с Англией и Францией…

ОРЛОВ: Да, но при этом переговорщикам была дана установка тянуть время, не заключать никаких соглашений, не связывать себя с нами обязательствами. Они должны были попробовать напугать Германию самим фактом переговоров — мол, если она не остановится, то мы заключим договор с Советским Союзом.

НИКИФОРОВ: Кстати, к альтернативе нападать или не нападать на Советский Союз Гитлер относился очень серьезно…

— В книге Уильяма Ширера «Взлет и падение третьего рейха» опубликовано письмо Гитлера к Муссолини от 21 июня 1941-го. Фюрер уведомляет о предстоящем нападении на СССР и пишет: «И если я медлил до настоящего момента, дуче, с отправкой этой информации, то это потому, что окончательное решение не будет принято до семи часов вечера сегодня». А сегодня в литературе создается мнение, что абсолютно все, кроме Сталина, знали, что война начнется 22 июня — Сталин же не знал потому, что не хотел верить.

НИКИФОРОВ: Вопрос о реакции Сталина на информацию разведки перед 22 июня следует рассматривать несколько по-иному. Мы все почему-то повторяем, что он не верил, выкидывал донесения разведчиков в мусорную корзину, и отсюда возникает разговор об ошибке, которую Сталин допустил…