Тайны рыболовной дипломатии - Вячеслав Зиланов

Однако Норвегия, введя бестраловые зоны и вдохновленная объявлением в одностороннем порядке Исландией 50-мильной рыболовной зоны, сама начала прорабатывать вариант введения 50– либо 100-мильной рыболовной зоны.

Одновременно с этим на Конференции ООН по морскому праву уже «витал неотвратимый демон» – введение повсеместно 200-мильных зон. В этих условиях глава норвежской делегации на Конференции ООН, министр по вопросам морского права и рыболовных границ Енс Эвенсен, весьма влиятельный и авторитетный политик, занял у себя в Норвегии выжидательную позицию. Он вел линию сдерживания требований рыбаков об объявлении Норвегией каких-либо зон до принятия решения на Конференции ООН по морскому праву и предвидел неотвратимость повсеместного введения 200-мильных зон. Другими словами, зачем вводить в одностороннем порядке 50-мильную зону, настроив против Норвегии все и вся и, прежде всего, своего могучего идеологического противника – Советский Союз, когда можно будет через 2–3 года на основе международного права ввести 200-мильную. И этим самым избежать возражений соседей и полностью защитить не только рыбные, но и, что особенно важно, – минеральные ресурсы дна морей. И в этом Енс Евенсен оказался прав. В этих непростых условиях для нашего отечественного рыболовства, когда еще неясны были перспективы завершения работы Конференции ООН по морскому праву, Министр рыбного хозяйства Советского Союза Александр Ишков в конце 1973 года собрал у себя в кабинете руководителей Северного бассейна, с участием специалистов Северной рыбопромысловой разведки и ПИНРО, и дал задание: срочно выполнить все расчеты наших потерь, в случае объявления Норвегией бестраловых зон, а также 50-, 100– либо 200-мильных рыболовных зон в Баренцевом море; выработать предложения по поиску вариантов восполнения этих потерь.

Такая работа была представлена Главком «Севрыба» министру А. Ишкову. В ней на 74 страницах давался подробный анализ – с соответствующими картами и таблицами, складывающейся ситуации в Баренцевом море и возможных путях избежания потерь нашего флота. Эти расчеты показывали, что при введении бестраловых зон наши потери трески и пикши составят не менее 15–20 %, а при введении 200-мильной зоны около 40–60 % годового вылова. При этом существенно ухудшался видовой состав вылова за счет недоступности массового промысла окуня, палтуса и других объектов.

Вместе с тем, компенсация потерь в объеме вылова была все же возможной при интенсификации промысла в нашей зоне Баренцева моря на молодой треске (что нерационально), либо вывода флота в отдаленные открытые районы Северной Атлантики и в район Договора о Шпицбергене. Предлагалось также заключить с Норвегией ряд межправительственных соглашений, проекты которых были разработаны в регионе с участием специалистов министерства и они были приложены в аналитической работе. Уже тогда предвиделась ситуация, при которой необходимо будет договариваться о правилах рыболовства, прежде всего, в приграничных смежных участках промысла, что в последующем полностью оправдалось.

Именно этот, весьма тщательно проработанный специалистами Северной промразведки и ПИНРО, аналитический материал послужил для нашей делегации основой на переговорах с Норвегией по решению целого ряда проблем, среди которых такие важнейшие как: деление ОДУ трески и пикши на национальные квоты между Норвегией и Советским Союзом и, самое главное, – достижение договоренностей о районе Смежного участка рыболовства и о Временных правилах промысла в нем. Бесспорно, что и норвежская сторона готовила свои варианты решения данной проблемы. И все же, забегая вперед, замечу, что наши домашние наработки выглядели на переговорах весомее, это впоследствии признавали в своих воспоминаниях участники норвежской делегации. Так, в прошлом директор Директората по рыболовству Норвегии Халмстейн Расмуссен вспоминает, что норвежская делегация, выдвинув свои тщательно разработанные МИДом и Министерством рыболовства Норвегии предложения по решению проблем рыболовства и разграничению морских пространств, были на следующий день «… советской стороной, к нашему удивлению, разбиты в пух и прах. Неясно было одно: как они за такое короткое время могли так тщательно, пункт за пунктом, проанализировать наши предложения. Русские сделали такой основательный анализ, как будто они знали наши предложения заранее». Как участник этих же переговоров с советской стороны, замечу, что все это – результат анализа на основе заранее подготовленных и упомянутых выше материалов.

Решающая встреча А. Ишкова с норвежским министром по морскому праву и рыболовным границам Е. Эвенсеном во время переговоров в Москве в 1978 году по смежному участку Баренцева моря. В центре – переводчик Е. Лукашова, слева от нее – министр А. Ишков, представитель Северного бассейна В. Зиланов, напротив А. Ишкова – министр Е. Эвенсен, переводчик П. Мур

Весьма показателен и состав участвующих в столь ответственных переговорах делегаций двух стран. С норвежской стороны их вел министр по вопросам морского права и рыболовным границам Енс Евенсен. По существу, это МИД Норвегии. Большинство членов делегации – специалисты МИДа, включая Арне Трехольта (заместителя министра Енса Евенсена), Пьера Тресельта – договорно-правовое управление МИД, посла Норвегии в Советском Союзе Петра Грайвера и целого ряда других специалистов.

Министерство рыболовства Норвегии было представлено вторыми лицами. С нашей стороны переговоры вел министр рыбного хозяйства Александр Ишков. В составе делегации были в основном специалисты министерства рыбного хозяйства, Северного бассейна и науки. По указанию Александра Ишкова, я возглавлял с нашей стороны все рабочие группы по практическим вопросам (согласование координат смежного участка, разработка конкретных правил и т. д.). С норвежской стороны эту работу вел Пьер Трессельт, в последующем посол Норвегии в России. Представители нашего МИДа были в нашей делегации на вторых, вспомогательных ролях. Такой неравный состав двух делегаций, когда с одной стороны – МИД Норвегии, а с другой – Министерство рыбного хозяйства Советского Союза, отражало и подчеркивало государственные позиции сторон по данному вопросу. С нашей стороны этим подчеркивалось, что нет никаких политических проблем, кроме практических вопросов рыболовства. Норвегия же своим составом делегации как бы говорила о другом – это политическая межгосударственная проблема.

Вместе с тем, следует отметить выдающийся вклад в окончательное отыскание юридического ключа этой проблемы начальника Договорного правового управления МИДа, члена Коллегии МИДа Олега Хлестова. Именно он на приватных переговорах с Енсом Евенсоном оговорил правовые вопросы, формат и сроки действия разрабатываемых документов. Такой подход позволил убедить правительство и парламент Норвегии, а с нашей стороны, кроме правительства, еще и Политбюро ЦК КПСС в том, что сама договоренность носит временный характер и касается только практических вопросов рыболовства. Такая договоренность не наносит и не меняет позиции сторон по их принципиальному вопросу – мы стояли за разграничение 200-мильных зон по границе полярных владений, установленных Россией в 1926 году, а норвежцы – по серединной линии.