Тайны рыболовной дипломатии - Вячеслав Зиланов

Особое значение для отечественного рыболовства имеют статьи 2, 4 Договора о разграничении и Приложение I «Вопросы рыболовства». Из статьи 2 следует, что все морские пространства, а именно здесь мы добываем более 300 тыс. т, подпадают под юрисдикцию и суверенитет Норвегии со всеми вытекающими для отечественного флота последствиями. Сюда же относится и район Договора о Шпицбергене 1920 года. Попытки сбалансировать статью 2 и «спрятать» сдачу нами норвежцам под их юрисдикцию морского рыбопромыслового района Шпицберген положением статьи 6, в которой говорится что «Договор не наносит ущерба правам и обязательствам по другим международным договорам, участниками которых являются и Российская Федерация и Королевство Норвегия, и которые являются действующими на момент вступления в силу настоящего Договора», являются недостаточными и неубедительными.

Статья 2 автоматически отменяет, дезавуирует и протестную ноту Посольства Советского Союза в Осло от 15 июля 1977 года относительно неправомерности установления Норвегией 200-мильной рыбоохранной зоны вокруг Шпицбергена, так же как и все другие по данному вопросу ноты, заявления России.

Что же касается положений статьи 4, состоящей из четырех пунктов, то даже важнейший пункт 1 сформулирован довольно слабо: «Заключение настоящего Договора не должно негативно влиять на возможности каждой из сторон в области рыболовства». Весьма двусмысленно – «не должно», но может? Нет главного определения: а каких районов промысла это касается? Почему бы разработчикам этого основополагающего для рыбаков двух сторон положения не дать более точную прагматическую формулировку: «Заключение настоящего Договора сохраняет для каждой стороны доступ к традиционным районам рыболовства, отошедшим по настоящему Договору под юрисдикцию или суверенные права той или иной стороны». Для рыбаков России и Норвегии именно доступ к традиционным районам промысла является решающим. Все остальные вопросы – это уточняющие детали доступа к районам промысла. Положения пунктов 2 и 3 статьи 4 сформулированы небрежно. Достаточно привести в качестве примера такое выражение, как «…стороны продолжают тесное сотрудничество в сфере рыбного промысла с тем, чтобы сохранить их существующие доли в объемах общего допустимого улова». Как это может быть связано: сфера рыбного промысла и сохранение доли ОДУ? Полнейший смысловой абсурд! Не говоря уже о «сфере».

Или в пункте 3 этой же статьи 4 говорится о «защите морских живых ресурсов», а далее о «сохранении морской среды». Как это соотносится с Конвенцией ООН по морскому праву 1982 года и с договорной практикой России? В этих документах к морским живым ресурсам относится выражение «сохранение», к морской среде относится выражение «охрана».

Еще больше вопросов возникает при анализе ряда статей Приложения I. «Вопросы рыболовства». Так, в статье 2 упоминается «спорный район в пределах 200 морских миль от материковой части России или Норвегии». Что за «спорный район», возможно, «смежный участок», или что-то другое? Где определение этого «спорного района»? Его нет. Как же тогда быть рыбакам-практикам? Далее еще целый ряд недоумений. Говорится о «размере ячеи сетей». Каких орудий лова: дрифтерных сетей, плавных сетей, тралов, мешков трала? Или о «минимальном промысловом размере». Чего – тюленей, моллюсков, китов, крабов, трески, пикши, морских ежей? Как же на практике капитанам выполнять такие формулировки, которые приведут, если их не исправить, к конфронтации, а не к развитию сотрудничества?

Статьи 3 и 4 сформулированы таким образом, что они при их практическом применении ведут к ограничению функций СРНК по сравнению с существующими, которые выработаны в ходе почти 35-летнего периода опыта совместной работы России и Норвегии. С какой целью разработчики все это сделали? Вывод можно сделать следующий: свернуть деятельность СРНК, ограничить доступ российского флота в западные районы промысла, прежде всего, в морской район Договора о Шпицбергене. Либо все это произошло из-за отсутствия профессионализма и чрезмерной спешки, подстегиваемой указаниями «верхов»: «Быстрее, быстрее завершайте работу, необходим “исторический прорыв в Арктике”». О возможных последствиях такой спешки при подготовке Договора о разграничении рыбаки Северного и Западного бассейнов при поддержке Росрыболовства заблаговременно предупреждали МИД, затем руководство России до подписания Договора о разграничении (Приложения 2 и 3). Более того, специалисты, профессионалы-практики выработали конкретные предложения по корректировке Приложения I «Вопросы рыболовства», состоящие из семи статей (Приложение IV). Причем, идя по пути внесения корректив в Приложение I «Вопросы рыболовства», рыбаки учитывали, что статья 7, и в частности, ее пункт 2 Договора о разграничении позволяет вносить поправки в Приложения. Именно это и следует сделать российской стороне сейчас до ратификации Договора о разграничении, договорившись об этом с норвежской стороной. Либо ратифицировать, обусловив вступление в силу после принятия упомянутых выше поправок. Если этого сделано не будет, неминуема потеря для нашего флота (раньше или позже) западных, наиболее продуктивных районов рыболовства в Баренцевом море, и прежде всего морского района, подпадающего под действие Договора о Шпицбергене 1920 года.

Справедливости ради следует подчеркнуть, что имеющиеся положения в Приложении I «Вопросы рыболовства» относительно продления действия межправительственных Соглашений по рыболовству 1975 и 1976 годов, а также функционирования СРНК, отвечает интересам отечественного рыболовства.

С учетом вышеизложенного, с определенной долей вероятности возможно следующее сценарное развитие процессов влияния Договора о разграничении на отечественное рыболовство в Баренцевом море и Северо-западном секторе Арктики:

Сценарий 1, при вступлении в силу Договора о разграничении в том виде, как он подписан.

В этом случае возможны два варианта.

Первый, ведущий к постепенному «давлению» норвежской стороны на наш рыболовный флот при его работе в западных районах Баренцева моря. Элементы такого «давления» уже апробированы норвежцами в последние годы. Это закрытие районов промысла по тем или иным причинам; ужесточающие контрольные проверки; запрет на применение тех или иных орудий лова, введение переводных коэффициентов расчета сырца и т. д. В этих условиях российские судовладельцы сами, не выдержав давления, постепенно сократят или полностью прекратят промысловые операции в западных районах Баренцева моря, особенно в районе Договора о Шпицбергене 1920 года.