Искушение святой троицы - Вячеслав Касьянов

— Это если мы отсюда выберемся, — сказал Слава мрачно, сообразив, что сморозил глупость.

— Выберемся, — уверенно сказал Дима, — я обещаю.

— А вам разве не выдавали оружие в милиции? — спросил Слава. — Типа под расписку или как там выдают.

— Нет, — покачал головой Дима, — в наших войсках не выдают. Сам покупал в магазине. Для этого еще справки надо получить, в наркодиспансере, еще там где-то. С этой справкой идешь в магазин и покупаешь. Вон баклан чего-то рукой машет. Может, выход нашел?

Леша, стоя лицом к Славе и Диме, размахивал руками. До него было метров сто. Ребята ускорили шаги.

— Ну что, Сусанин? — спросил Дима, подбегая. — Нашел выход?

— Идите сюда, ослопупы, — прорычал Леша почти добродушно, — дайте я вам по башке стукну!

— Поворот! — воскликнул Дима, бросаясь вперед.

Слава вздрогнул.

— Вот и я о том же, — сказал Леша. — В рот вам чих-пых.

Коридор упирался в стену и под прямым углом сворачивал влево.

— Вот, блин, новый поворот, — пробормотал Слава, — и мотор ревет. И…, короче, все наоборот. И вообще.

— Балбесы, а в какую сторону мы тогда повернули? — спросил Леша озабоченно. — Блин! Где была моя голова?

— Я запомнил, — успокоил его Дима, — тогда мы повернули налево.

— А по-моему, направо, — сказал Слава.

— Не, ни хрена не направо, — сказал Леша, — налево.

— Конечно, налево, — сказал Дима, — я специально запомнил.

— И сейчас налево, — сказал Леша. — Балбесы, получается, мы обратно пойдем!

— А чего ты сделаешь? — сказал Дима. — Тут по-любому больше идти некуда. Куда поворот, туда и идем. Главное, так говорит, как будто тут еще куда-то можно пойти!

— Да я тоже думаю, какая разница, — подал голос Слава, — да вообще, о чем мы спорим. Пойдем, да и все. Все равно, все дерьмо собачье.

— Ебстественно, — сказал Леша, — а ты чего хотел? Раскатал губу.

— Идем, балбесы, — торопливо сказал Дима. Он не слушал, что говорили Леша и Слава, и от нетерпения переминался с ноги на ногу. — Нас ждет выход!

— Идем, — равнодушно сказал Слава.

— Тем более, что ни хрена хорошего нас там не ждет, я жопой чувствую, — подытожил Леша, трогаясь с места.

Слава вдруг подумал, что коридор заведет их туда, где они очнулись: осталось сделать лишь еще два поворота. Так они и будут ходить по кругу, точнее, по прямоугольнику. Или по квадрату. У Славы от этой мысли все похолодело внутри, и руки опустились. Он от ужаса хотел было сказать все ребятам, идущим впереди, и даже поднял безвольно руку, но в последний момент передумал. Ему было страшно. Замкнутая бесконечность — это еще хуже, чем бесконечность прямолинейная, потому что из нее нет выхода. Или как?.. Стоп, а как же закрывшиеся стены?.. Тут ему в голову пришла новая мысль, отчего все старые мысли немного перепутались. Кажется, у него чуть отлегло от сердца. Леше с Димой он ничего не сказал.

Слава вспотел. Они медленно двинулись. Пройдя несколько шагов, Слава обернулся. Поворот оставался на месте. Он прошел еще немного и вновь обернулся, пытаясь перехитрить прихотливую коридорную логику. Но коридорная логика была совершенно непредсказуема.

Несмотря на свое волнение, Слава увидел голову первым. Его ощущения в эту удивительную минуту были похожи на тревожную полудрему, нарушаемую внешними шумами, и эти шумы, разнообразные звуки, уличные голоса, дождь, гром, звуки музыки, глухой скрип за стеной, проникают в мозг и преломляются в его коре в причудливые сновидения, в конце концов, пробуждающие спящего. Проснувшемуся кажется, что сновидения родились у него в голове ранее, нежели возник источник разбудившего его шума, оттого что череда сновидений порождается мозгом с удивительной быстротой и кажется очень продолжительной, хотя на самом деле все переживаемые во сне события длятся лишь считанные минуты, а иногда и вовсе мгновения. Слава скорее даже почувствовал голову подсознанием, чем увидел собственными глазами, так как сознание отказывалось верить в такую чудовищную нелепость, и потому его мозг в тот же миг словно бы обволокло сонным дурманом, лишая его способности собственно видеть, сознание на некоторое время укрылось за пеленой полусна, как будто отгородясь от надвигающегося ужаса… Он чуть замедлил шаг, но Леша и Дима продолжали двигаться с прежней скоростью, не оглядываясь на него, и зорко всматривались вперед, но не видели… Их слепота отозвалась в нем странным недоумением… притворяются они, что ли? Вдруг силы в одну секунду вернулись к Славе; он выбросил вперед левую руку и закричал. Леша и Дима вздрогнули, обернулись — он продолжал показывать вперед, в направлении движения, они вновь повернулись, смотря туда, куда он указывал, но по-прежнему не видели… Туман в голове у Славы еще не прошел, а, кроме того, члены вдруг сковал необъяснимый летаргический ступор, сквозь который он увидел внезапный бешеный страх в глазах Леши, затем увидел, как тот, влекомый инстинктом, мчится назад без оглядки, так что ошеломленный Дима, на секунду замешкавшись, бросился за ним следом, и Слава, в котором ужас не уничтожил вовсе его непонятное оцепенение, развернулся и тяжело побежал за друзьями, чувствуя за спиной необъяснимую, страшную, смертельную опасность, но не в силах прибавить шагу. Ужас тем сильнее овладевал им, чем больше его охватывала свинцовая тяжесть — странное, сумеречное состояние, как в кошмарном сне, когда всеми клеточками тела ощущаешь приближение невидимого в темноте чудовища и хочешь крикнуть во весь голос, но неумолимая судорога безжалостными клещами стискивает горло; хочешь включить свет, но выключатель сломан, и самая тьма, как живая, набрасывается на тебя, чтобы задушить. Леша и Дима уже завернули за угол и продолжали бежать; топот их кроссовок отозвался у него в сознании слабеньким умирающим эхом, хотя был, наверное, самым громким звуком в коридоре. Леша при этом безошибочно угадал поворот, который выделялся лишь невидимым дневным светом, падавшим на стену неизвестно откуда под немного другим углом, и продолжал мчаться, не останавливаясь. Дима на бегу ударился в стену, но тут же выровнялся и догонял Лешу. У Славы перед глазами вспыхивали разноцветные пятнышки, и все стены коридора вдруг перемешались в безвыходный серый лабиринт; он, как в паутине, запутался в чудовищном смертельном страхе. Слава заплакал от ужаса; он резко повернулся, лихорадочно пытаясь понять, куда же ему броситься. Два коридора, одинаковых, как две капли воды, убегали от него в разные стороны: в одном из них он увидел Голову, в другом — две улепетывающие человеческие фигурки, и, сообразив, тяжело засеменил вслед за ними. Из горла у него вырвался глухой вопль, означавший, что судорога прошла, и невероятное облегчение снизошло на него. Он заорал, сам испугавшись своего безумного крика. Леша свалился. Он кубарем покатился по паркету и ткнулся в стену. Слава увидел, как он судорожно оглянулся на него, затем вскочил на ноги и продолжал бежать, но уже не так быстро, и беспрестанно оглядываясь. Слава, забежав за спасительный угол, промчался еще немного и тоже оглянулся. Коридор позади был пуст, но что-то страшное таилось за поворотом… Дима успел убежать дальше всех. Он остановился и что-то кричал Леше, сквозь гипнотический туман, все еще окружающий его, Слава не разобрал ни звука, будто между ним и друзьями была невидимая звуконепроницаемая преграда. Задыхаясь, Слава добежал до Леши и Димы и шумно, со свистом, дышал, держась за бок. Леша стоял несколько впереди, в отдалении, готовый удрать при первой же опасности. Все трое ребят потрясенно глядели друг на друга.