Полет над грозой - Анна Бильченко

Пожав несколько рук и почти добравшись до лифта, генерал О'Хара вдруг заметил, что с другого конца коридора к нему неумолимо близится плотный человек. Громкие выкрики не оставили Майклу ни единого шанса на спасение: встреча с генералом Мэдли была так же неизбежна, как гром после вспышки молнии.

Майкл знал Мэдли как импульсивного, вспыльчивого, не в меру агрессивного офицера ВВС. Генерал был известен убийственной непоследовательностью в принятии решений: он мог отдать приказ об усиленной бомбардировке вражеских объектов, отменить его двадцать минут спустя, а потом снова возобновить полеты — в знак протеста против сокращения госзаказа на новые модели истребителей. Майклу всегда казалось, что Мэдли вполне бы мог разбомбить Министерство, если бы ему приказали не делать этого ни в коем случае. Пресс-конференции с его участием неизменно оканчивались громкими скандалами: генерал не стеснялся в выражениях, особенно в адрес коллег, и постоянно возвращался к любимой теме о снятии запрета на применение напалма. Что он говорил насчет Женевской конвенции и сокращения стратегических вооружений, не рискнуло бы напечатать ни одно приличное издание.

— О'Хара! — выкрикнул Мэдли, распугав половину коридора.

— Жаль, тебя не было… — сказал он, дружески обхватив Майкла за плечи и потащив за собой. — Толковое было совещание… знаю о вчерашнем, ты просто молодец… да и Эш не подкачал, хоть ему и досталось… а я вот не стал бы ради какой-то шишки из Сената рисковать жизнью… они нас в любую секунду могут взять за горло, а мы тут о них заботимся, сопли им трем… Стоп, а куда это мы? Мне через пятнадцать минут быть в конференц-зале!

Мэдли развернулся и зашагал в противоположную сторону, вечно оглядываясь по сторонам.

— Знакомы со Стилом? — спросил Майкл.

— Кто ж его не знает… — отрывисто бросил Мэдли. Его речь напоминала текст после бестолковой цензуры, которая урезала каждое второе предложение, но оставила нетронутыми все нецензурные места.

— Эшли — тот еще кадр… — продолжил генерал, отшатнувшись от канцеляриста с ножницами. — Чертовщина, Майк… ходят тут всякие, чтоб их… о чем это я… ах, да… чертовщина, говорю… я, конечно, не разбираюсь в этих женских вкусах, но, Майк, согласись: чтобы такие, как она… да с ним… бред, полный бред…

— О чем вы?

— Да все о том же! — в сердцах воскликнул Мэдли. — О Стиле и его бабенках! Я, знаешь, плевать хотел на всякие там сплетни, не мое дело, если б сам не видел… Как-то раз иду я по парку, газету читаю, статья, ветеран Вьетнама пишет… ну, я, значит, настроился, вникаю в текст, а тут навстречу мне — ты только представь картину — Эшли и девушка, лет так двадцати-девятнадцати! Идут, значит, он ее обнял, а я стою и смотрю, как последний идиот! Эх, какая была девчонка… и что она в нем нашла, не понимаю…

Мэдли громко вздохнул и потер лоб. До Майкла доходили подобные слухи, но личная жизнь Стила была вне сферы его интересов. Стил казался ему человеком замкнутым и одиноким, что было неудивительно, если вспомнить о его ужаснейшем характере.

— О Стиле беседа? — это не в меру радостное замечание последовало за ладонью, опустившейся Майклу на плечо. Ладонь принадлежала генералу Рутвеллу, один вид которого ввел генерала О'Хара в глубокое уныние.

Рутвелл был первым заместителем Эксмана. При встречах с ним Майкл благодарил судьбу и Ронштфельда за то, что может прогуливать работу, оставаясь под надежным прикрытием. Антипод угрюмого Мэдли, тщеславный и чрезвычайно общительный тип, Рутвелл считал святым долгом вмешаться в любой разговор, отголоски которого доносились до его слуха. Высказывая свое мнение по любому поводу, а то и без повода, он проявлял невыносимую фамильярность и убийственный оптимизм. Каждый раз при виде его приятельской улыбки Майклу живо вспоминался тот вечер, когда Рутвелл терзал коллег нескончаемой историей о том, как он и его дедушка высадились на берегу пруда и начали крупномасштабную кампанию по борьбе с мелкой рыбешкой. Стил хлопнул дверью на десятой минуте мемуаров; остальным пришлось бороться со сном и ненавистью к расказчику еще около пятидесяти минут. По ходу увлекательнейших описаний червей и удочек полковник Хьюз, давно прослывший эксцентриком, соорудил "спиннинг" из ручки с колпачком и попытался "выудить" карманные часы Рутвелла, которые тот выложил на стол. После этой невинной выходки ошарашенный генерал утратил нить рассказа и полусонные работники Министерства, наконец, избавились от его общества.

— Да, Эшли неоценимый сотрудник, — завелся Рутвелл. Майкл с ужасом представил, чем может закончиться разговор, если у генерала Мэдли лопнет терпение.

— …некомпанейский, правда, ну и что? Не бывает идеальных людей… Зато как он нам помог, когда пришлось выбирать подарок на юбилей генерала Фрэнкса! Вы не знаете? Тогда расскажу! Вы ведь в курсе, Майкл, что Эшли как бы снайпер? Ну, я думаю, все эти истории о его недавних подвигах слегка преувеличены… в его-то возрасте, Майк, он вряд ли совершил бы все эти геройства… Так вот: вы, наверное, знаете, что у них, у снайперов, обучают тому, как ориентироваться на местности — в городе, в лесу, и все такое… Генерал Эксман, конечно же, был в курсе и поэтому уговорил Эшли сходить в наш местный супермаркет. "Маркс и Эдвардс", знаете такой? Я там вечно теряюсь: не магазин, а лабиринт! И он попросил его — представляете? — за двадцать минут до начала банкета найти для жены Фрэнкса какой-то там сервиз! Ну, вы же понимаете, что такое двадцать минут в "Маркс и Эдвардс"… Да за это время я не успею пройти и три ряда! А Эшли вернулся ровно через семь минут, причем достал…

— Я извиняюсь, — раздраженно вмешался Мэдли, — но меня уже заждались в конференц-зале, а что до Стила, так я о нем такие истории знаю, что вам и на рыбалке в лодке не приснится.

— А что за истории? — с любопытством спросил Рутвелл, пропустив замечание о рыбалке.

— Да так… — уклончиво ответил Мэдли, для которого эта фраза служила верхом дипломатичности. — Всякие… разные… вам они все равно будут не по душе…

— Ну, почему же? — откликнулся Рутвелл, явно не собираясь уходить.

— А, может, вам рассказать, за что он получил "Серебряную звезду"? — с нарастающей яростью огрызнулся Мэдли. — Когда из него вытащили четыре пули и уже хотели хоронить? Или рассказать, как он бойца спас, как тащил его по чертовым джунглям, когда сам едва на ногах держался? Как вам такая история, а, генерал?

Рутвелл, ожидавший услышать свежие сплетни, широко улыбнулся, сердечно попрощался и ушел.

— Вот маразматик… — пробурчал Мэдли, сжигая спину Рутвелла гневным взглядом. — Будь моя воля, я бы всех таких перестрелял… только нервы мотает, а толку никакого…