Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками

страхе. Поэтому-то я ничем не рисковала, даже стоя на краю пропасти. Несмотря на страх и напряжение, которые держали меня. Впрочем, как ни странно, я никогда не пыталась от них избавиться. Встреча с бомжом оказалась решающей. Я…

В тот день, когда она впервые купила себе розы, в тот день, когда она впервые продала свое унижение, в тот самый день, нет, гораздо раньше, в сущности, с самого дня своего рождения, с того самого дня, когда она поняла, что начало и протекание этого нежного и сильного, неодолимого удовольствия, которое проистекало из ложбинки у нее между ляжек, поднималось по спине, вонзалось в затылок и расходилось по вискам, были исключительно результатом, плодом отношений между двумя существами – с того дня Кейко Катаока уже знала, что мужчина, который позволит ей выразить, точно и конкретно, ее желание, однажды, рано или поздно, появится в ее жизни. Этот мужчина должен был быть, не мог быть никем иным, как садистом, садистом, к которому она проникнется глубочайшим уважением. Садистом, который позволит ей утвердиться в своем желании, который потребует, чтобы она унизилась перед ним, и согласится смотреть, как она будет кончать в тот момент, когда она перешагнет через свой стыд. Именно такого человека она ждала, но в этом же состояло противоречие. Это означало желание испытать еще большее унижение после того, как она уже испытает самое крайнее унижение. Другими словами, это означало добиться от него, чтобы он вытерпел, наблюдая ее в этом состоянии.

– До каких пор могло продолжаться подобное напряжение? Норико, пожалуй, ничем не могла нам помочь. Какую власть сообщали нам садистские приемы, в которых мы изощрялись, наркотики, шампанское, апартаменты с видом на Токио? Это нас вовсе не интересовало. Вместе с тем мы не простили бы себе, если бы напряжение, в котором мы пребывали, покинуло бы нас.

«Когда заигрываешь со смертью, становишься романтиком», – как-то сказал этот человек, и ей не было противно слушать, как он выдает подобные чувствительные сентенции. Кейко Катаока, которая могла, глядя на руки и пальцы мужчины, представить себе его пенис, размеры и форму, его манеру кончать, понимала, что фраза, которую произнес этот человек, помогала ему успокоиться. Ей нравилось, что слова для бомжа были способом успокоиться.

– Что для тебя значит «приличная девушка»?

– Приличная девушка? Именно то и значит, что приличная, буквально, так же, как и приличное вино, приличный стейк, приличный кутюрье, понимаешь? Хорошие исходные данные плюс хорошее воспитание.

– Я уже говорила, как долго они были знакомы?

Она много раз слышала ответ на этот вопрос, и хотя план встречи был тщательно разработан заранее, она не могла удержаться, чтобы не задавать его снова и снова. В тот вечер она чувствовала напряжение, какого не испытывала ни с одной девушкой из клуба. Даже с Кюоко. Мужчина пил шампанское «Крюгг» семьдесят девятого года, наслаждаясь видом Токио из огромного окна своих апартаментов. Он уже высыпал три полоски кокаина длиной в десять сантиметров каждая: этого могло бы хватить на всю ночь. Кейко Катаока смела половину полоски разом. В тот вечер она казалась немного рассеянной.

– Они были знакомы уже четыре года.

В тот момент они уточняли последние детали этого вечера.

– Это не означало, что он переспал с ней сразу, как только познакомился, понимаете?

– Я не из тех, кто сразу бросается на женщину, потому что знаю, что из этого не выходит ничего путного, если не соблюдаешь то, что называется периодом, часом или сезоном. Это все равно что пирожки с мясом, которые продают в киоске на вокзале и которые покажутся тебе сочными и вкусными в тот момент, когда ты подыхаешь с голоду. Я ничего не имею против пирожков с мясом, проблема лишь в том, чтобы уметь признать, что они не являются хорошими сами по себе, понимаешь? Ну да, это сравнение со слоеными пирожками не очень легко уловить.

– Эта девица дорого обошлась тебе?

– Нет, не больше, чем обычно, я не из тех, кто тратит деньги на женщин. Мне не приносит никакого особого удовлетворения снять дичь за пределами моей привычной территории охоты. Не знаю почему, но меня никогда не интересовали подобные вещи. И потом, я считаю, это связано с тем, что я никогда не стану мазохистом. Что ты об этом думаешь, Кейко?

Это была тема, которую они часто обсуждали. Они говорили об этом и в Париже, и в Венеции, и в Барселоне, и в Нью-Йорке. От кокаина и экстази становишься чересчур болтливым – поначалу. И Кейко нравилось слушать этого мужчину. Ей нравились слова, которые он подбирал, движения его рук и пальцев, то смешение доверия и сомнения, которое окрашивало его голос, розовый кончик его языка, который время от времени нервно проскальзывал между сухими губами, облизывая их. Иногда, слушая его, она вдруг спрашивала себя, сможет ли она любить их всегда, эти губы? Но в тот вечер она впервые спросила себя, что, если скука встрянет между ними?

– Да, вероятно, в этом и заключается причина того, что ты никогда не станешь мазохистом.

– Ты понимаешь, вот, для примера, это как если бы я влюбился в какую-нибудь актрису, пусть даже знаменитую, актрису, которой бы я обладал, понимаешь? Я никогда бы не испытал особого тщеславного удовольствия показаться с ней на людях в обнимку только для того, чтобы обратить на себя внимание. Я ничего не имею против актрис. Я хочу сказать, что вынес бы ее и так, без макияжа. Я знаю людей, которые обладают колоссальной энергией, как, кстати, и ты, но мне было бы трудно охарактеризовать тебя только так, это значило бы признать, что существует много женщин, обладающих подобной энергией. Просто я ненавижу тратить попусту свое время, поскольку даже на моей территории, я имею в виду среди женщин, которым я нравлюсь с первого взгляда, неизбежно попадается уйма приличных девушек, даже если это и не облегчает задачу. Видишь ли, очень может быть, что Норико оказалась лучшей из всех, может быть, даже слишком