Новая жизнь. Финал - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я смотрю на Накано, которая держит меня под прицелом и расслабляюсь, оседая в кресле. Есть такая профессия — переговорщик. И неважно вокруг чего ведутся переговоры — отпустить заложников и выйти с поднятыми руками, сдаваясь правосудию или заключить контракт, убедив снизить первоначальную цену в два раза, а может быть просто уговорить красивую девчонку пойти с тобой на выпускной вечер в качестве «плюс один», самым важным умением переговорщика всегда остается умение слушать. Выслушать. Понять. Потому что люди — не меняются. Они остаются все теми же людьми — с оружием в руках или нет. Какой образ жизни они ведут, как они привыкли решать проблемы, насколько они педантичны или наоборот небрежны, параноидальны или склонны доверять людям, агрессивны или склонны избегать конфликта — все эти паттерны поведения не меняются от того, что человек взял в руки револьвер.
Потому я оседаю в кресле, отказываясь от активной борьбы и готовлюсь выслушать и понять Накано Наоки, совершенную женщину из высшего света, предпринимателя и управленца. Что я еще про нее знаю? А знаю я про нее преступно мало, и это при том, что она в какое-то время была властна над происходящим на студии, где я жил. Вот с теми, кто на студии был — я наладил отношения, а с высшим руководством нет. Косяк. Но… чего уж теперь. Будем слушать.
Тем временем Накано — молчит. Держит меня под прицелом и молчит. Ждет моей реакции? Реакция у меня обычная — я сел и молчу в ответ, внимательно изучая ее взглядом. Главное сейчас — не улыбаться, а то эта дурацкая улыбка так и проситься растянуть губы и вздернуть подбородок. И так ей в лицо «давай, жми на курок, Накано-сан, давай! Убьем друг друга нахрен! Потому что я разорву тебя на части даже с пулей в животе… ты знаешь сколько может прожить человек с внутренним кровоизлиянием… если он достаточно мотивирован? Даже если ты выпустишь все свои пули в меня — я все равно перегрызу тебе глотку…»
Но нет, нельзя сейчас Темного выпускать, плохой из него дипломат и переговорщик, он же ставки сразу поднимает до «all-in», сразу ва-банк идет. Ему только угрожать и можно доверить. А когда вот так … тогда мне нужен или Генри Киссинджер или Федор Никифорович Плевако. Не топор, а скорее шпага или даже перо.
— Знаешь, что мне в тебе не нравится больше всего, Такахаси-кун? — наконец говорит Накано и делает паузу, выжидая. Здесь-то и проявить свое незаурядное остроумие и выдать шуточку за триста что-то в духе «моя неотразимая харизма?». Но это ее шоу, и она только начала, надо выслушать, надо понять.
— Ты — выскочка. — не дождавшись моей реплики продолжает Накано: — ты и такие как ты — худший сорт людей. Взгляни на свою подружку, эту Бьянку. Что она из себя представляет? Она не умеет вести себя на людях, она невежлива и невежественна. Она давным-давно потеряла свое достоинство, не говоря уже о чести или долге. Такие люди как вы — всегда забываете об этом. Все что у нее есть, все, чего она желает — это денег, славы или удовольствий. Раньше общество не позволяло шлюхам и шутам зазнаваться. Потому что шлюхи и шуты становятся таковыми теряя свою честь и свое достоинство по пути.
— Об этом мы будем говорить? — спрашиваю я: — о чести и достоинстве, серьезно? — надо ее выслушать, но нельзя играть роль совсем пассивного слушателя, надо направлять ее, реагировать на ее слова, иначе она может подумать… многое может подумать. Например, что я испугался и нахожусь в шоковом состоянии или что я не слышу ее. Мне нужно создать не просто видимость непринужденной светской беседы, но настоящее общение. Мне нужна коммуникация.
— Почему бы и нет? — отвечает Накано и опускает револьвер на стол — рукояткой, все еще держа его в руке и направляя на меня. Рука у нее устала, ясно. Следим за оружием и продолжаем разговор.
— Но сперва я объясню, что с тобой и с ней не так — продолжает она: — вы слишком быстро выросли. В наше время такие как вы появляются как грибы после дождя на навозной куче — не успеешь оглянуться, а уже десяток «звезд» и «знаменитостей» тут как тут. У вас появились деньги и влияние, но это не ваши деньги и это не ваше влияние. Это деньги тех людей, которым интересно смотреть как вы кривляетесь на ТВ-шоу или в сети. Копейки, которые они бросают вам в лицо, а вы улыбаетесь и пляшете как скоморохи, думая, что вы стали выше из-за своего достатка. В старые времена этого не было и шут, у которого есть знакомства при дворе — оставался шутом. Шлюха, у которой появились деньги — оставалась шлюхой. Самурай, который остался без денег и влиятельных знакомых — все еще оставался самураем. — она замолкает на секунду и задумывается.
— Шут, шлюха, самурай… — это всего лишь ярлыки, которые мы наклеиваем на людей, нет? Почему самурай лучше, чем шут? Главное, в чем хорош самурай — это рубить людей. Главное, в чем хорош шут — смешить людей. Разве убивать людей лучше, чем смешить? Убийцы так высоко ценятся в обществе? — отвечаю я. Сейчас надо поддержать контакт, оспорить ее постулаты, дать ей новое направление. Она не любит монологи и говорить долго не будет, когда она выскажет все, прояснит все для себя и убедится, что я все понял — она нажмет на спуск. В глубине души ей этого неохота, и она обязательно зацепится за мои слова — чтобы оспорить их.
— Или вот шлюха. Ее умение — удовлетворять людей, давать им возможность почувствовать близость… почему убийца-самурай лучше, чем она? С этой точки зрения какой-нибудь буракумин, который убивает всех подряд — лучше, чем шлюха?
— Ты передергиваешь, Такахаси. Главное, что определяет самурая — не убийства. Главное, что определяет самурая — это его следование бусидо, Пути Воина. Потому что самурай по натуре своей благороден и не станет унижаться за краюху хлеба, даже если умирает с голода. Потому что в ситуации, когда надо встать на колени, чтобы выжить — он никогда не склонит головы. — отвечает Накано: — мой род древен и я не забыла,
