Легенды о проклятых. Безликий. Книга первая - Ульяна Соболева

— А что я? Я пошутил.

— Шути в другом месте. Здесь таких шуток не понимают, Хряк.

ГЛАВА 10. ОДЕЙЯ

Я слышала каждый их крик, каждый вопль боли и раздирала в кровь ладони. Знают ли они, как мне больно сейчас? Знают ли, как я бьюсь головой о каменную стену и глотаю слезы. Да, я не умею плакать. С детства не умела. Ни одной слезы, ни одного рыдания, только кожу резала на тыльных сторонах ладоней, когда невыносимо становилось. Анис всегда говорил, что слезы живут у меня на дне глаз. Он их видит. Они там точно есть. А другие, что я просто холодная и бесчувственная и не умею плакать. Мои невестки заливались слезами, когда узнали о смерти Аниса, братья рвали на себе волосы, а я… я только не могла разговаривать несколько часов, а слез так и не было. И сейчас нет. Но брат знает, как я оплакиваю его. Изнутри. С изнанки. Там я захлебываюсь слезами и буду оплакивать до самой смерти.

А потом они запели песнь ниады, и я почувствовала, как меня разрывает на части. О, Иллин, если ты существуешь, дай мне силы заплакать! По ним! Заплакать, потому что я не могу их спасти! И они бы не хотели этого. Ни один из моих воинов не хотел бы этого унижения для своей велеарии. Стать женой раба валлаского, захватившего наших людей. Я слышала, что проклятый валласар говорил им. Он говорил, что это я послала их на пытки. Что это я виновата в их страданиях.

— Слышишь, ниада?! Слышишь, как они кричат под лезвиями моих палачей, а ведь ты можешь это остановить. Всего лишь одно коротенькое слово «да». Их уже восемь, Одейя… а скоро станет семь. Ты их считаешь вместе со мной?

Они поют… захлебываются криками и поют оду мне, а я лежу на каменном полу, впервые в жизни осознавая, что такое ненависть. Она впитывается мне в кожу с каждым их криком и стоном, а я хриплю и зажимаю уши руками. Простите меня! Пожалуйстаааа. Когда-нибудь я отомщу за вас. Когда-нибудь я буду сдирать с него кожу так же, как он это делает сейчас с вами. Проклятый безумец, фанатик и психопат. Чудовище в облике человека… а человек ли он? Сегодня на лестнице мне показалось, что он сам Саанан. Его плоть дымилась у меня на глазах, а он улыбался этими чувственными губами под черной маской. Оскал адского чудовища и взгляд зверя. Кто его породил? Какая мать выносила такого нелюдя? Неужели его вскармливали молоком и пели ему колыбельные? Мне казалось, он возник из ада сам по себе. Как истинное проклятие.

Потом все стихло, а я так и лежала на полу, вспоминая их лица. Каждого, кого повела за собой в Валлас навстречу мучительной смерти. Перечисляла про себя их имена и просила у каждого прощения. Самые преданные, верные. Анис отбирал для моей личной охраны лучших.

Повсюду одна смерть. Я веду её за собой по пятам. Я и есть смерть во плоти. Моя отравленная кожа источает этот яд и уничтожает все живое вокруг. Я привела всех в ловушку, и сама попалась. Так глупо. Так нелепо. И ни одной мысли, как отсюда выбраться. Ни одной идеи. Но я смогу ведь? Я же Одейя дес Вийяр. И не позволю какому-то валласару искалечить мне жизнь.

* * *

Он пришел под утро. Неожиданно. Один. И я вскочила с пола, услышав лязг замка, глядя, как дрожит в его руке факел, и как он не может попасть в замок ключом.

Ненависть завибрировала под кожей волнами, закопошилась тысячами мелких иголок. Она зажила своей жизнью. Никогда не испытывала такой всепоглощающей ярости, как по отношению к этому человеку. Он всколыхнул во мне что-то страшное и темное, о существовании которого я даже не подозревала.

И страх. Я боялась его так сильно, как только можно бояться ночных кошмаров, когда полностью не контролируешь ни себя, ни ситуацию. Все зависит от случайного течения «сюжета». Я же зависела от больного разума этого мстительного психопата. От изощренности его фантазии в разных способах получить желаемое.

Сейчас на нем не было того страшного плаща, в котором Даал больше походил на тень, а не на человека. Но его образ от этого не изменился. Вокруг него вибрировала аура бездны. Какой-то непроницаемой тьмы и порока.

Опять во всем черном. Высокий и мощный. Под кожей сталь или раскаленная магма и, кажется, что она перекатывается и бугрится мышцами на его сильном теле. Одет небрежно, длинные волосы всклокочены, словно всю ночь его терзали самые жуткие саананские твари. Лучше бы они утащили его в ад. Распахнутая на мускулистой груди черная рубашка небрежно одной стороной заправлена в штаны и маска неизменная, но уже не железная, а кожаная. На руках перчатки. Глаза расширились от понимания…если надел перчатки, значит собрался ко мне прикасаться.

Рейн слегка пошатывался, и я поняла, что валласар пьян. Запах вина и сигар наполнил мою темницу, забиваясь в ноздри, а я отскочила к стене, гремя длинной цепью и глядя расширенными глазам, как он наконец-то справился с замком и вошел ко мне. Издевательски склонился в поклоне. Как шут при дворе моего отца.

— Доброе утро, ниада. Как спалось? Вам было удобно на вашей новой постели? Ох, простите, у вас нет постели, только тюфяк с соломой. Цветы под вашими окнами еще не благоухают… но мороз плохо способствует трупному смраду.

— Убирайтесь вон!

Он сунул факел в подставку на стене и усмехнувшись, направился ко мне. Не спеша, бряцая шпорами на зеркально вычищенных высоких сапогах.

И мне стало страшно, страшнее, чем сегодня вечером на лестнице. Наверное, потому что сейчас он мне казался более безумным и невменяемым. Я скорее почувствовала, чем увидела, что и он напряжен. Только мне это не сулило ничего хорошего. Я была в этом уверена.

— Какая вы негостеприимная, а где же хлеб-соль для гостя, а, Одейя? Как — никак ваш будущий муж пришел навестить вас.

— Вы не станете мне мужем! Никогда!

Если бы я могла просочиться сквозь сырые камни, я бы это сделала, а сейчас только старалась не стучать зубами от ледяного холода. Слишком холодная стена. Меня до костей пробрал этот могильный холод.

— Стану, Одейя. Я всегда получаю то, что хочу.

Не бахвальство. Рейн сказал это слишком спокойно, даже насмешливо. Он действительно знает, что получит меня рано или поздно. Сломает одним из своих больных методов. Еще один шаг ко мне, а я чувствую, как от ненависти клокочет все внутри. Если бы я могла убить его сейчас взглядом, я бы убила. Но я сделаю это позже, когда смогу, и не взглядом, а собственными руками.

— Сколько ярости, моя деса. Она так вкусно пахнет. Вы знаете, что каждая эмоция имеет запах, Одейя? Каждая ваша эмоция. Остальные меня не волнуют.

Теперь Рейн стоял ко мне так близко, что я сама чувствовала его запах… Кожаной маски, вина и табака… и еще один едва уловимый, но смутно знакомый. Но мне не хотелось сейчас вспоминать, где раньше его чувствовала, я была слишком сосредоточена на нем самом и на том, как защитить себя.