Легенды о проклятых. Безликий. Книга первая - Ульяна Соболева

«Ой, как страшно. Не убивайте мою девочку. Я вам все золото отдам за её космы красные».

Не отдаст и монеты. И пядь земли не уступит. Хитрая тварь думать будет, как все провернуть, чтоб и овцы целы остались, и волки сыты. Его овцы и его волки.

— Сжечь всегда успеем. Я уже сказал, какие планы у нас на дочь Ода. Мы государство, а не кучка варваров или баордов, а у государства законы есть. Она отречется от веры, от Храма и станет одной из нас. Победа не всегда на поле боя случается.

— Когда, Рейн? Пять дней прошло. Людям нужны ответы.

— Будут ответы. Сегодня еще лассарских женщин повесим. Завтра детей. И будут ответы.

— А если не согласится, что тогда? Если всех перебьешь, а она не даст согласия. Что тогда, Рейн? Кого убивать будешь, чтоб отсрочить казнь Одейи дес Вийяр? Недовольных? Как сегодня ночью? Думаешь я не знаю, что мясника Дункана и его зятя с головорезами за стену вывели, и они не вернулись обратно? Сколько наших умрут из-за нее, Даал?

Резко повернулся и помощник отпрянул, увидев мой взгляд. А меня от злости на части рвет. Потому что прав. Потому чтода. Готов убивать, чтоб заткнулись. Сколькие умрут? Не знаю. Многие. Пока я не готов с ней расстаться, умрет каждый, кто будет мне мешать или причинит ей вред.

— Ты сомневаешься в моих решениях, Саяр? Во мне сомневаешься?

— Мы оба знаем, Рейн, что это не самое лучшее твое решение, и оба знаем, почему ты так решил.

Я в один шаг преодолел расстояние между нами и теперь возвышался над Саяром, который смело смотрел мне в глаза, хотя и боялся. Волк его страх сразу учуял и оскалился злорадно. Бойтесь. Мне это на руку. Уважайте, любите, но, главное, всегда бойтесь.

— И почему я так решил, по-твоему? Озвучь мне свои предположения.

— Потому что красноволосая сука вскружила тебе голову, потому что ты её хочешь. И из-за бабы, Рейн, ты можешь потерять все, что завоевал. Доверие своего народа, который молится на тебя и жаждет наказания для дочери их палача. Жаждет справедливости.

Я зарычал и впечатал Саяра в стену, приподнял за шиворот над полом.

— По-твоему, я готов предать свой народ из-за лассарской шлюхи?

— По-моему, у тебя поехала из-за неё крыша. Ты сам не знаешь, что делать.

— Я могу вырвать тебе язык за эти слова.

— Можешь. Но ты знаешь, что я прав. Какой прок нам от нее? Какой? Если Лассар никогда ее не признает. Если Од это поймет, думаешь, он будет готов принять наши условия только ради дочери?

Я медленно разжал пальцы.

— Она согласится.

— А если…

— Я сказал, согласится! Надо будет, отрежу ей руку и сам распишусь её пальцами. Надо будет — отрежу две.

— Только бы не казнить? Это не просто похоть, да?

Мы смотрели друг другу в глаза, я видел, как там на дне глаз Саяра плескается понимание и разочарование, а во мне ярость растет. Голодная, жгучая, как живая. Потому что прав он. И потому что уже знает меня не один год. Потому что каждое слово, как удар хлыста по натянутым нервам и рубцами внутри. Ради суки лассарской. Если бы убил её там в лесу и сожрал её сердце, все было бы кончено.

Вот что было бы честно по отношению к моему народу, да, и по отношению к ней тоже. Но она — моя мерида, и я уже не в силах отказаться от дозы.

— Не просто похоть.

— Ты мне скажи, это надо тебе лично, Рейн? Она нужна тебе?

— Это надо мне лично, Саяр.

Вот я и сказал это вслух. Выплюнул как грязь и сам ею же и испачкался. Она по мне изнутри стекает. Вязкая жижа пагубной зависимости от шеаны проклятой, приворожившей меня к себе намертво глазами своими паршивыми, лживыми.

— Значит, сдержим людей столько, сколько возможно. Брошу слух по городу, что надо обрюхатить лассарскую шлюху, вытравить семя вийярское и заставить Ода преклонить перед нами колени.

Я коротко кивнул, продолжая смотреть ему в глаза, вспоминая, как мы с ним познакомились, когда я беглых к себе в отряд взял, в меиды посвятил и сколько раз валласар Саяр был готов умереть за меня и за свой народ. Сколько месяцев провел в услужении жирному Фао, чтобы воплотить мои планы в жизнь. Он единственный знал, кто я на самом деле. Саяр прикрывал меня в ночи Черный Луны и ждал на рассвете с одеждой и конем возле кромки Сааннского леса, куда мой волк уходил и возвращался только спустя несколько суток.

— Астрель может проболтаться.

— Не проболтается — заперт в келье. Трясется, как псина полудохлая. Боится кары Иллина.

— Пожалуй, после венчания не мешало бы Иллину его покарать.

Я расхохотался, и Саяр следом за мной. Только смех натянутый, и между нами дрожит его ожидание моих решений, а у меня их нет пока. Ни одного.

— Что там на юго-востоке? Гонец вернулся?

— Нет, не вернулся. Ничего нового. Пришли вести с границы с Саананским лесом — баорды массово на юг уходят. Покидают лес со стороны Туманных Вод, по пути наши деревни разоряют. Взяли троих тварей в плен, среди них мадора слепая.

— Допросили?

— Допрашивают двоих. Мадора слишком опасна, чтобы войти к ней в келью. Четверых отравила ядом, прежде чем ее вырубили. Корчатся в страшных муках.

— Сам допрошу. Узнали, кто под нашим знаменем набеги устраивает?

— Пока нет. Говорят, баба у них предводительница. Беглые, скорей всего, отряд собрали. Нам же на руку.

— Путь на долину прокладывать надо и через Туманные Воды на Лассар севером идти. От нас не ждут нападения зимой. Это наше время. Но Баорды не зря оттуда уходят. Что-то не чисто там. Где мадора?

— Заперта сука старая.

— Отведи меня к ней. У меня заговорит.

* * *

Едва я вошел в полутемное помещение кельи, старуха в медвежьей шкуре к стене шарахнулась и зашипела, как ящерица. Глаза полностью белой пленкой затянуты, подбородок дергается то ли от старости, то ли зверя моего чует, боится. И вонь…невыносимая вонь грязного тела и медвежьего сала.

— Гайлааар, — зашипела и в стену когтями скребётся, точно просочиться сквозь камни хочет, а я усмехнулся — знает, что в один миг ей шею сверну и яд под ногтями не поможет.

— Не бойся, мадора. Убивать тебя пока никто не собирается. А если полезной окажешься, еще и накормят.

— Среди людей…гайлар… маска под масскооой.

Её слепота — это лишь видимость для смертных, видит она намного больше нашего. Да то видит, что человеку и даже волку не под силу. Насколько сильна, интересно? Говорят, баордские мадоры одни из самых сильных шеан в мире.

— Почему от Туманных вод уходите, что за стратегия? Барг решил сменить место дислокации или задумали что-то?

— Две маски, а останется одна и та ненадолго.

— Я тебя погадать не просил, для этого в Ардаре валлаские шеаны имеются. Ты на вопросы отвечай, старая, иначе к рассвету твоя шкура рядом с медвежьей висеть будет и смердеть за версту жиром и гнилью.