Прощание с облаками - Валерий Ильичёв

— В котором часу это было?

— Примерно без пятнадцати минут семь.

— Хорошо, — Смелков сделал пометку, — что было дальше?

— Потом я ехал на троллейбусе маршрута «Б». Там ничего особенного не произошло, если не считать эпизода с пассажиром, поругавшимся с водителем из-за обрызганной грязью одежды. Этот пожилой мужчина обещал написать жалобу. Было примерно 19.10.

Комов явно включился в игру.

— Затем я пересел в метро.

В электропоезде не сработал магнитофон и вместо записи «Станция „Белорусская“» объявили «Станция „Парк культуры“». После этого машинист отключил магнитофон и стал сам объявлять названия станций. Это было около 20 часов.

Теперь уже Смелков едва успевал записывать.

— В беседке возле дома подростки подрались. Какого-то «Митяя» били. Это уже около 21 часа было. Ну вот, пожалуй, и все.

— Неплохо, попробуем все это перепроверить и дать следователю полную картину. А с утра в пятницу?

— Здесь у меня порядок: двое соседок видели, как я выходил из своей квартиры, а в 9.00 я был уже на работе.

— Ну что же, попробуем представить следователю доказательства, что в тот вечер вы никого не убивали. Пока все. Да, ещё скажите, она вам что-нибудь дарила?

— Ну как вам сказать? И да, и нет.

— Как это может быть?

— Да очень просто. Месяц назад она мне объявила, что все эти украшения, мебель и картины дарит мне. И даже юридически все оформила, составив завещание. А фактически все пока оставила у себя, так как все эти предметы ей дороги, напоминают о прожитых годах. Я не возражал против этого. Тем более, разбогатеть от её подарка я бы не смог, а смерти Нины Ивановны я, естественно, не желал. Мне с ней было достаточно хорошо.

— Подождите, а вы сами видели это завещание?

— А как же, — удивился Комов, — она же водила меня с собой в нотариальную контору.

— Так вы ходили вместе с ней?!

— Да.

— А как вы думаете, вас в нотариальной конторе запомнили?

— Думаю, да. По крайней мере, работница нотариата, оформляющая завещание, посматривала на меня иронически.

— Следователь, ведущий дело, о завещании знает?

— Меня он об этом не спрашивал, а я сам не говорил. Но они же должны были найти у неё завещание.

— Так, для начала неплохо, — Смелков был доволен. — Я берусь за это дело. Теперь ждите от меня вестей.

На следующий день к обеду Смелков уже располагал всеми необходимыми данными: ему на редкость повезло. Кассирша припомнила эпизод со скандальным мужчиной, пытавшимся всучить ей купюру с оторванным уголком. В диспетчерской троллейбусного парка зафиксирована жалоба облитого грязью пенсионера, не поленившегося написать заявление о хамстве водителя-лихача. В отделении милиции по месту жительства клиента подтвердили выезд в беседку, где вспыхнула драка между подростками.

Так что по крайней мере до 21 часа у Комова было алиби. И соседи, утром в пятницу видевшие Комова, подтвердили время его отъезда на службу, а в 9.00 он уже был на своем рабочем месте.

Но главный козырь для следователя Смелков приобрел, взяв копию завещания Нины Ивановны и опросив сотрудницу нотариата, хорошо запомнившую эту пожилую женщину, кокетливо разговаривавшую с сопровождающим её мужчиной.

Выехав для встречи со следователем Труновым, Смелков надеялся на благополучный исход для своего клиента. Но разговор получился трудным. Трунов согласился процессуально оформить все добытые Смелковым новые факты, но упорно продолжал верить в виновность Комова: «То, что вы выяснили, бесспорно существенно, но ещё ничего не доказывает. Во-первых, ваш клиент, являясь законным наследником, мог не захотеть ждать естественной смерти возлюбившей его женщины, во-вторых, он вполне мог после 21 часа, прямо из своего дома созвонившись с потерпевшей, поехать к ней, задушить и взять все украшения. Кроме того, мне вообще подозрительно его обращение к вам. По закону он ведь может сам не оправдываться: обязанность доказывания чьей-либо вины возложена на органы дознания. Так, чего ему так суетиться? Непонятно».

— Да, это так. Но учтите, человек впервые попал в такую сложную ситуацию и ему, после нахождения в течение трех суток в камере, совсем не хочется вновь опять очутиться на нарах вместе с хулиганами и ворами.

— Не виновен — не очутится,

— Но вы же его все-таки задержали.

— А что было делать? Мужик берет себе, в любовницы старуху. Ходит к ней регулярно, знает, что и где лежит. Отпечатки его пальцев находят на стекле буфета и на посуде.

— Это и понятно, раз он там регулярно бывает.

— Но согласитесь, у нас были основания задержать его для проверки.

— Пусть так, не спорю, но теперь-то вам должно быть ясно, что надо искать кого-то другого.

— В том-то и дело, что нет никого другого. Убитая никого к себе в квартиру из посторонних не пускала. Ее посещали лишь два человека; этот ваш Комов и ещё старинная подруга по актерскому ремеслу. Та — очень уж старый и больной человек, не была у неё уже месяца два. От нас и узнала о гибели подруги.

— А может, кто из родственников этой подруги не преодолел искушения?

— У старухи из родственников — только один племянник и тот доктор наук, уже полгода находящийся в заграничной командировке. Мы это уже проверили.

— А электрики, работники ЖЭКа, Мосгаза?

— Да все прочесывали: наши сыщики замотались, отрабатывая и эту версию. Но пока ничего, пустой номер.

Трунов закурил.

— А знаешь, я и сам думаю, что это не Комов. Но вот кто? Пока загадка. Дверь хозяйка открыла сама — экспертиза установила, что к замку ключей не подбирали. Мы всех её бывших соседей проверили. К тому же, потерпевшая месяц назад новый замок вставила и ни у кого кроме неё ключей не было. А Комову, вы правы, действительно у самого себя воровать вроде бы ни к чему. Но, может быть, он маньяк? Убил на сексуальной почве, а, заметая следы, инсценировал кражу? А теперь вот и вам мозги дурит, чтобы следствие запутать и пустить по ложному пути. Смелков задумался:

— Все может быть. Но скажите, вы её квартиру тщательно осмотрели?

— Обижаешь, начальник. Я там с опытным экспертом-криминалистом все облазил. Никаких отпечатков пальцев, кроме хозяйки и Комова, не обнаружено. На ящике комода, где лежали эти серебряные украшения, есть, правда, несколько смазанных следов, но к идентификации они не пригодны.

Смелков в задумчивости заходил из угла в угол кабинета:

— Да, положение незавидное.

Трунов нетерпеливо посмотрел на него:

— Слушайте, вы думаете, у меня в производстве только одно дело? Как бы не так. Если у вас все, то давайте расстанемся. Когда найдете настоящего убийцу, то заходите. Милости просим.

Смелков кивнул:

— Вас понял, перехожу на прием. Имею последний вопрос, как говорится, на засыпку. Осматривая квартиру, вы нашли в бумагах завещание в пользу Комова?

Трунов покачал головой:

— В том-то и дело, что нет. От вас только сегодня узнал. А вот зачем преступник этот документ с собою захватил, мне совершенно пока непонятно.

— А это как раз понятно. Преступник не хотел, чтобы следствие точно знало, какие вещи были им похищены.

— Вы так думаете?

Трунов озабоченно пожевал губами.

— Ну что же, вполне возможно. С вашим опытом немудрено докопаться и до других важных деталей. В случае чего обращайтесь сразу ко мне.

Смелков пожал протянутую Труновым крепкую руку и, попрощавшись, вышел из кабинета. Он был вполне доволен состоявшимся визитом.

Когда Смелков рассказал Комову о неутешительном результате, тот только всплеснул руками:

— Так может быть они этого преступника десять лет не найдут и я все это время буду оставаться под подозрением?

— Ну, а вам-то что до этого?

— Вы просто не сидели в камере вместе с бандитами беспрерывно трое суток.

Смелков возражать не стал:

— Больше я, пожалуй, для вас сделать ничего не смогу.

— А попытайтесь найти этого преступника.

— К сожалению, у меня нет такой возможности. Да и насколько я понимаю, вы не в состоянии оплатить предстоящие расходы. Кроме того, имеются правоохранительные органы, пусть они и ищут.

Комов вздохнул и достал кошелек с деньгами. Он дважды пересчитал деньги, прежде чем передать Смелкову. Сумма была скромная, но для Комова, по-видимому, ощутимая. Смепкову захотелось вернуть часть суммы клиенту, но, вспомнив изнурительное хождение накануне по маршруту, проделанному Комовым в прошлый четверг, передумал. В конце концов важнейшую часть задачи он выполнил: следователь Трунов сильно поколеблен в своей уверенности в виновности Комова из-за представленных Смелковым фактов.

После ухода клиента Смелков отправился в ванну. Стоя под душем, он продолжал по старой укоренившейся привычке розыскника анализировать ставшие ему известными обстоятельства дела. И как всегда, напряженное размышление дало свои результаты: внезапная догадка поразила его своей простотой Выскочив из ванны он отправился к телефону. Комов уже успел добраться до дома.