Каменное море - Юрий Трусов

– А ведь вас только в прошлом году избрали дворяне своим предводителем… – добавила она не без иронии.

– Байрон тоже – лорд. Это не мешает ему выступать против тиранов! – пришел на помощь Сдаржинскому Раенко. – Кстати, о ваших словах. Они примечательно перекликаются с известными словами английского поэта. Позвольте напомнить их… «Времена королей быстро близятся к концу. Кровь будет литься, как вода, а слезы, как туман, но народы в конце концов победят…[45]»

– Неужели это сказал лорд Байрон? – переспросила Натали.

– Да. Байрон. Великий Байрон! Эти слова стали широко известны в Европе.

– Ужасные строки, – словно ежась от холода, пожала плечами Натали. – Неужели нельзя без крови?

– Нельзя… – жестко сказал юнкер.

Он в волнении несколько раз прошелся по гостиной.

– Господа, я предлагаю пойти на берег моря. Ох, как хочется свежим воздухом подышать!

– Да там сейчас сыро. Кругом туман. Его ветер с моря несет, – запротестовала было Натали.

– Да что вы, Наталья Дмитриевна. Не бойтесь! Врачи английские советуют в любую погоду дышать морским воздухом. Сделайте милость, пойдемте. Хоть этим-то будем похожи на Байрона, – горько улыбнулся он. – Вот, я вижу, и Виктор Петрович меня поддерживает.

Сдаржинский вопросительно поглядел на кузину. Натали насмешливо шевельнула тонкой бровью.

– Ну что ж… Если вы, мужчины, так настаиваете…

Через несколько минут они гуськом по узенькой, посыпанной гравием дорожке, мимо мокрых кустарников и голых деревьев потянулись к берегу.

Натали первая вышла к самой кромке обрыва. Внизу ворчали, просвечиваясь сквозь мутную слюду тумана, черно-серые волны Они то появлялись, то исчезали вдали в плотном занавесе тумана, и привычной линии горизонта не было видно.

– Вот вам и простор, Николай Алексеевич! – прищурила черные глаза Натали.

– Все же – простор! Что ни говорите! Хотя бы такой, но все равно – простор! – подтвердил Раенко. – А вот взгляните, – он показал рукой в сторону, где была закрыта туманом гавань Одессы. Оттуда, словно прорезав серый занавес, выплыл, трепеща многоэтажными крыльями парусов, трехмачтовый тяжело нагруженный корабль.

– Настоящее греческое судно. Я по постройке его вижу… Смотрите, какие выпуклые борта, – определил Раенко.

В это время ветер развернул на мачте судна флаг. Сдаржинский, обладавший хорошим зрением, сразу разглядел бело-сине-красные полосы.

– Вы ошиблись. Судно под нашим, русским, флагом!

– Это лишь доказывает, что сей корабль – греческий, – лукаво улыбнулся Раенко. И прочитав недоумение на лицах друзей, пояснил:

– Мне один чиновник портовый как-то говорил, что из тысячи кораблей, плавающих на Черном и Средиземном морях, половина принадлежит жителям городов Архипелага греческого – османским подданным. Для получения права плавать под русским флагом, греки документы на корабли свои фиктивно прописывают на верных знакомцев – русских. Вот и вся басенка!

– Но коли так, разве флот огромный такой не вызывает тревоги у султана?

– А еще как! Султан все время только и мечтает уничтожить греческий флот, плавающий под русским флагом. Ведь на каждом корабле имеется от 8 до 30 орудий… Сказывают, в порт греческий Индру прибыл недавно султанский корабль с драгоманом капудана-паши.[46] Он привез султанский манифест – ферман, обещающий освободить жителей Индры от налогов, чтобы они за это на своих кораблях турецкий флаг вместо русского подняли. Но греки, предупрежденные заранее нашим послом в Стамбуле господином Строгановым, от сей султанской хитрости отказались. Они заявили, что не могут исполнить то, о чем он их просит, поскольку корабли принадлежат не им, а русским подданным. Ну и остался султан с носом, а с ним и его друзья – англичане…

– При чем тут, Николай Алексеевич, англичане?

– Да для них греческий флот под русским флагом еще более неприятен, чем самому султану. Греки отличные прирожденные мореходы и для Англии – этой владычицы морей, любой соперник – нож острый!

– Поэтому-то англичане и готовы султану оковы для греков изготовить, – подхватил его мысль Сдаржинский.

– Совершенно верно изволили заметить, – согласился Раенко.

– Господи, да хватит вам об этом! Смотрите, ваш корабль опять скрывается в тумане. Давайте ему помашем на прощание. – И Натали, сняв с головы розовую из тонкого шелка шаль, взметнула ею, как флагом.

Следуя ее примеру, мужчины замахали шляпами.

Но моряки на судне, очевидно, из-за далекого расстояния не заметили их, поэтому и не ответили на приветствие.

Корабль на всем ходу врезался в завесу тумана. Несколько секунд его призрачные контуры еще маячили в белой пелене, а затем совсем растворились в мареве.

– Прощай, корабль! Передай наш привет сынам Геллады![47] А я клянусь, что приеду к вам и мечом буду защищать свободу Греции! – воскликнул Раенко.

Он выразительно посмотрел на Виктора Петровича и его кузину

– Если бы я была мужчиной, то, не раздумывая, присоединилась бы к вашей благородной клятве. А вы, кузен?

Виктор Петрович покраснел. Несмотря на холодный ветер, мелкие капли пота выступили у него на лбу Видимо, этот вопрос для него был мучительно трудным.

– Я не могу… Поймите меня – не могу вот так… быстро принимать решения. Я… – Он замолчал, с трудом подбирая нужные слова.

– Почему же, Виктор? – взяла его за руку Натали.

– Видите ли, – словно беседуя сам с собою, сказал Сдаржинский. – Я уже много лет интересуюсь, вы знаете чем – бременем, что выпало мне… – землей. Вернее, ее преобразованием. Много лет. А теперь то, что волнует меня – и благородная борьба эллинов. Но я не могу отрешиться от того, чему хотел посвятить свою жизнь. Понимаете, не могу! Вот так сразу отрешиться от намерений взяться за иное. Вы осуждаете меня? – обратился он к кузине.

Та крепко сжала его руку.

– Нисколько, мой друг! Я даже уважаю вас за такую прямоту и основательность. Я рада, что вы такой…

Сдаржинский, словно сбросив с плеч тяжелую кладь, облегченно вздохнул.

Раенко по-своему истолковал его вздох.

– Не огорчайтесь, у вас есть возможность помочь святому делу сынов Геллады другим… Греческое восстание сейчас нуждается не только в бойцах, но и в деньгах… Деньги им нужны, как и оружие.

– Я с удовольствием им помогу. У меня есть и деньги, и оружие. Правда, оружие старое. Им еще воевали мои ополченцы в двенадцатом году.

– И преотлично! Эта помощь – благородный поступок! – воскликнул юнкер.

Но мне хотелось бы посмотреть, что это за люди! Хотя бы иметь о них некоторое представление.

– Нет ничего проще! Я завтра же, если вы располагаете временем, сведу вас с ними. А затем расскажу вам о «незримых», или о так называемой «верховной незримой власти».

– Что это за «незримые»? – спросил Виктор Петрович.

– Это большая тайна. Я случайно приоткрыл ее и поделюсь с вами. Но сначала вы должны быть по-настоящему причастны к их делу…

– Понимаю. Что ж… Завтра так завтра, – согласился Сдаржинский.

IX. У Григориоса Мараслиса

На другой день Раенко повел Виктора Петровича познакомиться, как он говорил, с сынами Геллады.

– Вы увидите, какие это благородные люди! А уж потом я кое-что расскажу вам о «незримых».

И Раенко вскоре привел Сдаржинского к домику с балконами, который находился в одном из тихих переулков Одессы.[48] Он трижды постучался в застекленную узкую дверь. Пестрая занавеска в дверном оконце колыхнулась, и затем дверь гостеприимно раскрылась.

Гости вошли в низенькую маленькую комнатку, едва освещенную огоньком масляной плошки. В комнатушке, кроме стула, на котором сидел возле медного мангала седобородый старик, не было никакой мебели. У его ног на корточках примостился, раздувая угли мангала, черноволосый мальчик лет десяти.

– Мир дому сему! – поприветствовал старика Раенко.

– Мир и вам, – глуховатым голосом ответил седобородый и вопрошающе оглядел Сдаржинского.

– Я с человеком, которого знает «благодетель»…

Старик молча потянул за вихор к своим губам голову мальчика и что-то шепнул ему на ухо. Мальчик проворно юркнул в другую комнату. Через несколько секунд он появился снова и повел гостей по узенькой скрипучей лестнице на второй этаж домика, где в ярко освещенном свечами зальце, за круглым, покрытым зеленым сукном, столом сидели трое мужчин. Они были одеты в европейские платья. В их руках были дымящиеся чубуки.

После обычных взаимных приветствий и ничего не значащих любезностей, когда гости уселись за стол, рослый с черными длинными бакенбардами Григориос Мараслис, хозяин дома, обратился к Виктору Петровичу.

– Вы хорошо знаете его светлость Ивана Антоновича Каподистрию? Да пошлет ему бог счастье.

Произнося это имя, Григориос почтительно приподнялся на стуле. Его примеру последовали и другие два грека.