На краю неба (СИ) - Оксана Сергеева

Меню не подавали: оно было составлено заранее. Официант принес воду и объяснил, как будет проходить ужин. Им предстояло попробовать несколько закусок, потом насладиться горячими блюдами, а закончится ужин удивительными десертами. От сомелье Крапивин отказался, предпочел ориентироваться на свой вкус и попросил на аперитив сухое шампанское.

— То есть, права выбора у нас нет. Что принесут, то и будем есть, — усмехнулась Катерина.

— Примерно так. Не могу представить, что нас ждет сегодня.

— Ты же был здесь.

— У них меню обновляется каждый месяц.

— Ясно.

— Что ты так нервничаешь? — насторожился Дима.

— Я не нервничаю, осматриваюсь, — соврала Катя.

Взяв бокал, скользнула взглядом по залу: полы из дубовых досок, деревянные столы и стулья, покрытые звериными шкурами, широкие окна, белые стены. Аскетично, строго, сдержанно. Внимание Кати привлекла стеклянная стенка, сквозь которую можно было пронаблюдать таинство приготовления блюд. И отсутствие музыки — еще один существенный момент, отличающий «Нома» от остальных ресторанов.

— Ешь руками. Так положено, — предупредил Дима, когда перед ними поставили тарелки с закусками.

Взглянув на свою, Катя поняла, почему Дима так сказал. Закуски оказались совсем маленькими — ровно на один укус, чтобы взять двумя пальцами и положить в рот, обходясь без ножа и вилки.

— Горько, — шепнула, попробовав палочки из солода с можжевельником и с соусом, похожим на сметану. — Но прикольно. — Другого слова подобрать не смогла.

— Попей воды.

Готовясь к следующему гастрономическому эксперименту, отпила воды, и горьковатый привкус немного рассеялся.

— Жевать мох мне еще не доводилось. Очень необычно, но приятно, — посмеялась после очередной смены блюд.

Неожиданно, но жареный во фритюре шведский мох ей понравился. Хрустящий, с ореховым привкусом.

— Жуй и наслаждайся. Где еще такое попробуешь.

— Ой, не могу, вот что значит высокая кухня, — рассмеялась Катя.

— Концептуальная, — улыбнулся Дмитрий, поддерживая ее веселье. — Если б тебе не сказали, что это мох, ты бы даже не поняла, что ешь.

Блюда в зал выносили те повара, которые их готовили. Они рассказывали, из каких продуктов приготовлен тот или иной кулинарный изыск и как его следует есть. Катя не все понимала, поэтому Дима ей переводил.

— Наверное, за этот мох у них две звезды Мишлена.

— Не только за мох. И за копченое перепелиное яйцо, и за замороженный йогурт с датским ликером в соусе из кислого зеленого яблока с укропным маслом, и за креветок на льду, которых нужно есть живыми.

— Бог мой, — охнула Катя, имея в виду креветки. — Надеюсь, нам это не принесут? Нет? Дима, пожалуйста, я не смогу это съесть.

— Я же не знаю меню, Катенька, — рассмеялся он, — я только высказал некоторые пожелания, потому что они спрашивали, есть ли у нас аллергия на какие-нибудь продукты.

— Дима!

— Не переживай, мы можем отказаться. Я люблю пробовать что-нибудь новое, но я никогда не буду есть насекомых или что-то живое.

— Слава богу.

— Вот видишь, Катрин, какой адреналин. А мы всего лишь ужинаем в ресторане, а не на американских горках катаемся.

— А у меня такое чувство, что на американских горках. Не знаю, каков будет следующий вираж.

— Он будет феерическим.

Катя сделала большой глоток шампанского. Вероятно, чтобы пережить следующий «вираж», придется набраться храбрости. То, что они здесь ели, совершенно отличалось от привычной пищи. Дело не в самих продуктах, а во вкусовых сочетаниях и текстурах, которых достигали повара тем или иным способом приготовления.

Им принесли сырые мидии, лежащие на хрустящих подложках-печенюшках с сельдереем. После этого Катя успокоилась: значит, живых креветок у них на столе не будет. Потом ей досталась корзинка, сплетенная из нитей картофеля, с печенью птицы внутри и обсыпанная порошком из грибов, а Диме — то самое копченое перепелиное яйцо, про которое он говорил.

Томленная при низкой температуре морковь в сочетании с пеплом оказалась сладкой и ароматной, а обжаренный на открытом огне порей, в сердцевине которого нежный соус с треской, поразил интенсивностью вкуса.

— Кстати, американские сыровары придумали сыр с пеплом.

— Извращенцы, — усмехнулась Катерина, отпивая шампанское.

— Еще какие. Полутвердый сыр. Готовится вручную из смеси козьего и коровьего молока.

— Ты пробовал?

— Нет. Производится он исключительно под заказ и продается целыми головками. Я до него еще не добрался. Но хочу попробовать.

— Мне бы после этого ужина выжить.

Перед горячим им выдали винную карту, и Дима, отдав предпочтение австрийскому вину, заказал

— Белое к мясу?

— Легко. Любое правило, как известно, относительно. Еда здесь очень насыщенного вкуса, поэтому вино должно быть выдержанное, пряное, с хорошей кислотностью, иначе оно пропадет, ты ничего не почувствуешь.

То ли Дима был прав, то ли шампанское на нее так благостно подействовало, но утка с грушей и айвой произвела огромное впечатление. Отлично это вино сыграло и с моллюском в укропном бульоне, и с высушенным гребешком с орехами.

Не всеми блюдами Катя прониклась, слишком неординарными были некоторые из них на вкус, но все-таки ужин в «Нома» стал для нее событием. Столько всего они с Димой попробовали, такими разными и яркими ощущениями она насытилась, что о еде больше не могла и думать.

Что такое, Катрин? Тебе не понравилось? — спросил Крапивин, когда они вернулись домой. — Я пониманию, эта кухня тяжеловата с непривычки.

— Нет-нет, что ты, — поспешила она успокоить. — В «Нома» обязательно нужно сходить хотя бы ради того, чтобы сказать: «я была в лучшем ресторане мира!».

Похоже, пылкие восклицания ничуть не убедили Диму, он сосредоточил на ее лице внимательный взгляд. Заметил, что весь вечер Катя была немного напряжена.

Шаурина выдохнула, как перед прыжком с парашютом:

— Дима, я хочу поговорить с тобой. О том, что произошло сегодня утром.

Крапивин нахмурился, вспомнив утреннюю сцену. Забыл бы об этом с удовольствием. Что могли, они с Катей прояснили, остальное вне его понимания. Пока.

— Пойдем. — Положил руку ей на талию, направив в гостиную. Ему уже не нравился этот разговор, хотя Катя еще ничего не пояснила. Меньше всего сейчас хотелось о чем-то таком вести речь. Совсем другие мысли бродили в его голове.

В гостиной Катерина растерялась, будто попала в незнакомое место, — никак не могла решить, куда присесть. Дима ждал, пока она где-нибудь устроится. Не дождавшись, шагнул к двухместному диванчику у окна, и Катя тут же решила, что там им будет удобнее всего.