Он мой кошмар (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

Поначалу было немного жаль, все-таки почти полтора года плотного общения с его шуточками не прошли бесследно. Терять друзей всегда тяжело, особенно когда они были близки тебе по духу. Вот как сейчас, находясь за стенами железнодорожного вокзала, я чувствую тотальное удовлетворение от происходящего и общения со своими девчонками из группы.

— Все собрались? — осматриваю перрон. Девочки стягиваются в круг рядом со мной. Достают билеты. Проводница приветливо улыбается заходящему в вагон мужчине, а я нервно смотрю на часы.

Даша, одна из солирующих девочек нашего скромного коллектива, задерживается. До отправления остается чуть больше пяти минут.

— Вот она! — кричит Лизка. — Еська, выдыхай.

Все смеются. Я тоже на автомате изгибаю губы в улыбке. Сердце, до этого готовое выпрыгнуть из груди, успокаивается. Ловит свой обыденный ритм.

Делаю обильный глоток совсем не холодной воды, хоть брала ее из холодильника, и взмахиваю рукой. Дашка тормозит рядом с нами, стараясь как можно быстрее привести дыхание в норму.

Мы рассыпаемся по плацкартному вагону в поисках своих мест, а поезд медленно трогается. Пейзажи за окном начинают меняться. Вокзал отдаляется, и ему на смену приходит расстилающийся по обе стороны от путей лес.

Ближе к ночи звонит мама. Видимо, пробивается связь, потому что до этого на экране телефона красовалась отвратительная надпись: «Нет сети».

Мы перекидываемся парой фраз. Она желает нам хорошо выступить и напоминает не забыть привезти девчонкам сувенир из северной столицы.

Проводница тем временем начинает проверку билетов. Быстро прощаюсь с мамой и достаю из сумки паспорт. После очередного контроля девчонки собираются в одном из купе, начиная оживленно болтать. Я же залезаю на свою верхнюю полку и затыкаю уши наушниками.

Стоит только прикрыть глаза, и в голове моментально оживают картинки. Яркие, дурманящие. Я отчетливо представляю себе лицо Андрея. У него очень выразительные черты лица, запоминающиеся. Боже, неужели я по нему скучаю? Неужели и правда хочу увидеть?

Разве так бывает?

Панкратов не тот человек, по которому стоит пускать слюни. Не тот, кому стоит верить, и уж тем более не тот, с кем стоит вступать в какие-либо отношения. Но я… я это делаю, брыкаюсь, отнекиваюсь, а в глубине души думаю о нем каждую секунду.

Смахиваю выступившую слезинку и переворачиваюсь на бок. Еще не хватало, чтобы кто-то заметил мое раскрасневшееся лицо.

Я же все понимаю… Любые отношения с Андреем будут временными. Я для него недоступная и тем самым более забавная зверушка. Его мир: его друзья, родители и просто знакомые — это люди, с которыми я не имею и вряд ли когда-либо буду иметь что-то общее.

Моя мать — продавец, а отец — алкоголик и бывший зек. Я не блещу умом, и чтобы стать кем-то, мне придется пройти огонь, воду и медные трубы. У него же все, что он только пожелает, есть с рождения. Это факт.

Глупо думать, что я особенная. Золушка, которая отхватила принца. Панкратов далеко не принц. Он расчетливый и очень сложный человек. В нем есть что-то пугающее… что-то, в чем я никак не могу разобраться.

Питер встречает нас хмурым небом. Дождя, к счастью, нет, но промозглый ветер продувает плотную ткань пальто, дотягиваясь до самых костей.

Мы заселяемся в гостиницу и собираемся в фойе для репетиции.

Выступление уже сегодня, сразу после обеда. Мероприятие обещает быть жарким. Мы далеко не профессионалы, а судя по идеальной пластике группы в дальнем углу зала, эти ребята — настоящая машина для убийств. То, что призового места нам не видать, ясно как день. Но кто не рискует…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Есь, пора! — Ника потуже затягивает волосы в хвост.

— Пора, — киваю, а у самой трясутся руки.

Мы добираемся до места выступления в каком-то бреду. За кулисами я чувствую настоящий ужас. Никогда в жизни так не волновалась. Подумаешь, выступление… Но здесь на нас лежит тотальная ответственность. Нельзя опозорить вуз. Нам нужно место хотя бы в десятке…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Музыка нарастает. Когда ступни касаются сцены, глупые мысли и страхи развеиваются. Я остаюсь один на один с девчонками и нашим танцем. Люди в зале расплываются перед глазами, становятся однородной массой, лица которых просто невозможно разглядеть.

Наш номер отрепетирован до идеала. Движения синхронные, мы попадаем в ритм на сто процентов. Улыбаемся. Наше выступление выглядит красиво, я это знаю, сама десятки раз наблюдала за девчонками со стороны. Но, несмотря на это, мои ладони все равно потеют.

Уже после выступления я стою, плотно прижавшись спиной к стене за сценой, и жадно пью минералку из бутылки. Группа обсуждает то, как мы отработали программу, приходя к единому мнению, что справились.

Уже вечером, после всех остальных выступлений, для всех участников устраивают банкет с награждением. Мы попадаем в ту самую заветную десятку и получаем свою грамоту. Ректор будет доволен, да и часы репетиций уж точно не прошли зря.

— Есения, верно?

Высокий, светловолосый парень в обтягивающем кардигане возникает рядом со мной просто по мановению волшебной палочки. От него пахнет резковатыми духами. Он был самым ярким солистом. Их коллектив выступал незадолго до нашего.

— Да. А ты Влад?! Вы шикарно отработали.

— Вы были не хуже. Шампанского? — он протягивает бокал, но я отрицательно качаю головой.

Влад разводит руками, мол, как хочешь, и подает мне ладонь.

— Потанцуем?

— С удовольствием.

В зале играет медленная музыка. Люди либо танцуют, либо лавируют между столиками в поисках алкоголя и закуски.

Мы выбираем первое и заводим в танце беседу. Болтаем о конкурсе, дальнейших планах и прочей ерунде. Влад оказывается приятным собеседником. С ним легко. Я смеюсь, шучу в ответ и наконец-то расслабляюсь.

Мышцы больше не держат тело в напряжении. Две недели размышлений, волнений и заморочек растворяются в моменте искреннего смеха.

Мне давно следовало расслабиться. Пообщаться с практически незнакомым человеком на нейтральные темы. Переключиться.

Я отпускаю свои заботы и удовлетворенно прикрываю глаза. Но, когда вновь распахиваю веки, мое дыхание учащается. Я вижу Андрея. Он взбегает по лестнице и идет сюда уверенным шагом. На нем светлый пиджак, а слегка взлохмаченные волосы стильно уложены.

Ловлю себя на мысли, что рада его видеть. Но когда сосредотачиваюсь на хмуром, я бы даже сказала разъярённом лице, неосознанно дергаюсь, чем вызываю недоуменный взгляд Влада. Поджимаю губы. Я больше не улыбаюсь, а вытягиваюсь, словно натянутая до предела струна. Где-то глубоко внутри мне становится страшно. Я сжимаюсь, замечаю, как подрагивают мои пальцы, до этого мирно покоившиеся на плечах Влада и резко одергиваю руки.

— Грабли от нее убрал! — голос Андрея кажется таким колючим и громким.

42

Влад вопросительно вздергивает бровь и моментально получает по лицу.

Панкратов даже не разбирается в происходящем. Он отводит кулак в сторону и просто наносит еще один удар. Люди вокруг смотрят на нас такими глазами, что пол, кажется, вот-вот будет усеян глазными яблоками зевак.

Между парнями завязывается потасовка. Точнее, Андрей бьет совершенно незнакомого ему парня с дикой агрессией. Я слышу удары. Они отзываются во мне тошнотой. Организм реагирует так, как и всегда. Страх, смешанный с отвращением. К счастью, я ничего не ела еще с утра и мой желудок пуст.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Горло сжимает очередным спазмом, а ступни прилипают к полу.

Я трушу. Меня парализует. Полезть в эту мясорубку и случайно получить по голове желания нет. Но и бросать Влада вот так…

Он же не сделал ничего плохого. И я не делала.

— Прекрати! Прекрати, Андрей! — кричу, наверное, срывая голос. Замахиваюсь, так нелепо и практически неощутимо ударяя Панкратова по спине. Но это не помогает.