Тропою разведчиков - Нина Данилевская

Вдруг Вася вздрогнул: на поляну, ломая ветки, выскочил олень и остановился, увидев настороженных, молчавших людей. Полтора-Ивана вскинул автомат. Все замерли. В ту же секунду Кременецкий бросился к Доронину, схватил автомат за ствол и пригнул его книзу. Глаза его блеснули гневом, Полтора-Ивана побледнел.

И снова в полной тишине, шаг за шагом, метр за метром...

Совсем близко стали слышны слова немецкой команды:

— Форвертс!

Кременецкий знаком подозвал Демина.

— Разведайте, — шепотом приказал он.

Демин и Балашов исчезли в кустах. Текли минуты. Где-то почти рядом звучала громкая чужеземная речь. Затаившись, партизаны ждали: вот-вот на тропу выйдут каратели.

Наконец разведчики вернулись.

— Идут в нашем направлении. Передовые дозоры шагах в сорока от нас.

Отряд развернулся и стал отходить. Партизаны крались рядом с передовыми дозорами гитлеровцев. Кременецкий шепнул начальнику разведки:

— Ни на минуту не терять из виду противника, следить за каждым его движением. Останавливаться, если задержатся гитлеровцы.

Виноградов понимающе кивнул. Он и сам знал — идущую за плечами волну нельзя терять из виду. Пока не удалось вклиниться между двумя цепями карателей — необходимо держаться вровень с первой волной. Иначе впереди, у Чатыр-Дага, партизан прижмут к огневым заслонам.

Комиссар с нетерпением ожидал ночи. Ночью предстояло самое сложное — «поднырнуть» под первую цепь противника. Если это удастся, партизаны получат некоторое преимущество в молчаливой игре со смертью — идущие впереди гитлеровцы будут тогда играть роль своеобразного «охранения» отряда: они первыми выйдут к Чатыр-Дагу.

Солнце палило немилосердно. Бойцов мутило от жары и жажды. Рындин достал фляжку, чтобы освежиться хоть каплей воды. Но фляжка была пуста — весь запас выпит по время перехода. Глядя на силача, Вася невольно облизал пересохшие губы — ему тоже хотелось пить.

И снова все дальше в лесную чащу углублялся отряд.

Время будто остановилось.

Наконец солнце начало клониться к лесу. Вот оно коснулось верхушек сосен и расплавилось в ветвях. Сумерки были густыми и короткими. Одна за другой вспыхивали звезды на потемневшем небе. Лес притих, только вдали надрывно кричала какая-то птица.

Потом над лесом взвились ракеты, оповещая о ночном привале. Комиссар взглянул на часы. Ровно двадцать ноль-ноль. Гитлеровцы были пунктуальны.

Разведчики доложили, что каратели разбивают лагерь. Теперь партизаны могли отдохнуть. Измученные, они растянулись на земле и, лишь отдышавшись, принялись стягивать с плеч вещевые мешки.

Ветер переменился. Теперь он задувал с тыла. Каждый его порыв приносил запах дыма и варившейся еды. Партизаны были голодны. Вот уже третьи сутки люди не получали горячей пищи. Ночью — огонь, днем — дым могли выдать отряд. Запасы воды кончились почти у всех. А совсем рядом журчал и плескался ручей. Только подойти к нему невозможно — вокруг него враги.

Пока люди отдыхали, Кременецкий готовился к дальнейшим действиям. Ему надо было проверить точное расположение лагеря гитлеровцев, разведать, на каком участке лучше всего «поднырнуть» под первую цепь, чтобы очутиться между волнами.

В разведку снова ушли Миша Балашов и Демин. Выбравшись к поляне, на которой горели костры, Миша и Демин медленно поползли вдоль нее. Их скрывали кусты. Вскоре костры кончились. Вокруг тихо, немцев в этом месте не было.

— Запомни ориентиры, отряд поведем здесь, — прошептал Демин.

Балашов кивнул.

Они снова поползли по краю отлогой балки, пока не увидели вдали костры второй волны карателей. Внезапно рядом грохнул выстрел, лес залило мертвенным зеленым светом, по земле побежали полосатые тени деревьев. Разведчики приникли к земле. Снова выстрел, снова бегут полосатые тени...

Через час разведчики вернулись в отряд, доложив о виденном комиссару. Все было готово к маршу. Комиссар шепотом отдал последние приказания.

Отряд двинулся в путь.

Шли колонной по три человека. Не шли, а скользили, как тени. Медленно. Осторожно. Чтобы не стукнул камень, не хрустнул сучок. Придерживали каждую ветку, чтобы не хлестнула, чтобы не зашуршали листья.

И вдруг опять ракета! Люди попадали на землю. У кого-то громко задребезжал котелок. Осветительная ракета давно погасла, а партизаны еще лежали, затаив дыхание, прислушиваясь. Но все было тихо.

Командир обернулся и едва слышно шепнул:

— Вперед!

Лежавший за ним боец передал команду соседу.

И снова крадутся люди по лесу.

Кто-то из разведчиков дотронулся до шагавшего рядом комиссара — впереди, чуть левее, за деревьями мелькнул огонь костра. Начинался самый опасный участок пути. Вскоре и справа блеснул костер. Разведчики вели отряд точно по намеченной трассе. Вот костры отодвигаются назад. Как медленно!

Еще метр. Еще два... Снова ракета. Ее мертвенный свет льется сверху на деревья, пробивается сквозь ветки, по земле бежит паутина тени. Партизан не видно. Они вжались в землю, слились с обросшим мхом камнем, с колючим кустом шиповника. Не слышно, как они легли, не слышно, как поднялись.

Рындин, шедший в замыкающей группе, внезапно оступился. Падая, зацепил какую-то ветку. Она с громким треском обломилась. И тотчас же справа послышались шаги.

— Вер ист да? — спросили из темноты.

Рындин не ответил, лихорадочно соображая, что делать.

— Вер ист да? — повторил немец.

Рындин увидел идущих прямо на него двух гитлеровцев. У того, что левее, теплилась сигарета.

Рындин выхватил из кармана фонарик. Луч света уперся в растерянные лица солдат и ослепил их.

— Штиль гештанден! (Смирно!) — скомандовал Рындин. «Только бы не выдал акцент!» — мелькнула мысль. — Сигаретте лешен! Шнелль! (Погасить сигарету! Живо!)

Сигарета отлетела в сторону. Смущенные солдаты торопливо прошли мимо. Рындин почувствовал противную слабость в ногах...

Вскоре отряд вышел к намеченному месту. Теперь он находился между двумя волнами карателей. Часовые партизан стояли почти рядом с немецкими часовыми.

Здесь и решили заночевать. Впрочем, несмотря на усталость, никто не спал. Люди хорошо понимали, какую одержали победу. Но впереди еще длинная ночь. А что принесет рассвет?

Было тихо, тихо... Ветер шумел соснами, да выли в горах шакалы...

К утру кое-кто забылся тревожным сном. Уснувших будил начальник разведки, следя, чтобы разбуженный не заговорил. Подъем, короткие сборы. Перепоясались потуже, оглушили себя затяжкой крепкой махорки, чтобы меньше чувствовать голод. Собрались в путь.

Комиссар осмотрел людей. Лица у всех обросшие, усталые...

Вернулась группа разведчиков. Они сообщили — каратели вот-вот возобновят прочес. Часть разведчиков осталась, чтобы не терять из виду противника.

И снова бесшумно шагает партизанский отряд. Но на этот раз гитлеровцы спереди и с тыла. Если отряд прибавит шаг, он врежется в первую волну, если отстанет, на него наткнутся каратели второй волны.

Разведчики, шедшие впереди, видели перед собой серо-зеленые спины гитлеровцев. А группа прикрытия, отходя, не теряла из виду передового дозора врага.

Вскоре пошло мелколесье. Здесь несколько лет назад бушевал пожар. Старый лес выгорел, а редкие молодые сосенки, среди которых торчали почерневшие пни, еще не поднялись выше человеческого роста.

Срок операции «Шварц Шаттен» кончался. Цепи гитлеровцев стали выходить к отрогам Чатыр-Дага. Затаившись у опушки, партизаны наблюдали.

Подразделения карателей на плато были видны совсем ясно. Они перестраивались в колонны.

Кременецкий знал, что то же самое происходит и в тылу партизан, где были вторая и третья волны карателей. Но он не знал, какими тропами они будут выходить из леса. Не пройдут ли они поблизости? Как уклониться от встречи с гитлеровцами?

Неподалеку, меньше чем за километр, рос густой лес. Пожар не смог перекинуться к нему через дорогу, проходившую в глубокой ложбине. Кременецкий повел туда отряд. Спуск в ложбину был крутой. Идти тихо было невероятно трудно. Из-под ног скатывались мелкие шумливые камни. Скорей, скорей! Внизу под откосом дорога, а за ней — спасительный лес...

Кременецкий развернул отряд фронтом к дороге, решив проскочить ее одним броском. Несколько мгновений стояли прислушиваясь. Все было тихо.

Комиссар подал рукой сигнал:

— Вперед!

Триста человек ринулись вниз бесшумной лавиной. До дороги оставалось метров тридцать. И вдруг...

Ритмическое цоканье копыт донеслось из-за поворота. На дороге показался взвод румынских кавалеристов.

Третьи сутки партизаны уходили от врага. И вот, когда выход из ловушки так близок, — эта встреча... Оставалось одно: принять последний короткий бой.

Залп автоматов, конечно, уничтожит румынский взвод, но и партизаны будут немедленно обнаружены и истреблены гитлеровцами.

Это понимали все и, развернув автоматы в сторону дороги, неподвижно стояли, ожидая решения комиссара.