Тысяча И Одна Ночь. Книга 4 - без автора

И наконец, в один из дней, старуха осталась с девушкой наедине и сказала ей: "О госпожа моя, клянусь Аллахом, когда я прибуду в пречистые места, я буду за тебя молиться, и мне хотелось бы, чтобы ты была со мной и повидала старцев, достигших единения с Аллахом, и они помолились бы за тебя о том, чего ты хочешь".

И невольница Нум сказала ей: "Ради Аллаха, о матушка, возьми меня с собой", - тогда старуха ответила: "Попросись у твоей свекрови, матери Нимы". И девушка сказала своей свекрови: "О госпожа, попроси у моего господина, чтобы он пустил нас с тобою выйти в какой-нибудь день, вместе с моей матушкой-старушкой, чтобы помолиться и призвать Аллаха вместе с факирами в почитаемых местах". А когда пришёл Нима и сел, старуха подошла к нему и стала целовать ему руки и просить его, но он не позволял ей этого и не дал своего согласия.

И старуха благословила его и вышла из дома.

Когда же настал следующий день, старуха пришла (а Нимы не было в доме) и, обратившись к невольнице Нум, сказала ей: "Мы молились за тебя вчера; поднимайся сейчас же - ты прогуляешься и вернёшься прежде, чем придёт твой господин". И девушка сказала своей свекрови: "Прошу тебя ради Аллаха, позволь мне выйти с этой праведной женщиной, я посмотрю на друзей Аллаха в почитаемых местах и скоро вернусь, прежде чем придёт мой господин". - "Я боюсь, что узнает твой господин", - сказала мать Нимы, но старуха воскликнула:

"Клянусь Аллахом, я не дам ей присесть на землю! Она будет смотреть, стоя на ногах, и не замешкается".

И старуха увела девушку хитростью и привела её во дворец аль-Хаджжаджа и осведомила его о приходе девушки, поместив её сначала в комнату. И аль-Хаджжадж пришёл и посмотрел на неё и увидал, что она прекраснее всех людей своего времени и что он не видывал ей подобной. И Нум, увидав аль-Хаджжаджа, закрыла от него лицо, а аль-Хаджжадж, не оставив её, сейчас же позвал царедворца и, отрядив с ним пятьдесят всадников, велел ему взять девушку, посадить её на быстрого верблюда, отправиться с ней в Дамаск и вручить её повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн Мервану. И он написал халифу письмо и сказал царедворцу: "Отдай ему это письмо, возьми ответ и поторопись вернуться ко мне".

И царедворец поспешно взял девушку, посадил её на верблюда и выехал, и отправился с нею, и девушка плакала от разлуки со своим господином. И они прибыли в Дамаск, и царедворец попросил разрешения войти к повелителю правоверных, и когда тот разрешил, царедворец вошёл к нему и рассказал историю с невольницей, и халиф отвёл ей комнату. А потом халиф вошёл в свой харим, увидал свою жену и сказал ей: "Аль-Хаджжадж купил мне невольницу из дочерей вельмож Куфы за десять тысяч динаров и прислал мне это письмо, а вместе с письмом прибыла невольница". И жена халифа сказала ему..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот сорока, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь рассказал своей жене историю невольницы, его жена сказала ему: "Да увеличит Аллах к тебе свою милость!"

А потом сестра халифа Абд-аль-Мелика вошла к невольнице и, увидав её, воскликнула: "Клянусь Аллахом, не будет обманут тот, в чьём жилище ты находишься, хотя бы цена за тебя была сто тысяч динаров!" И невольница Нум спросила её: "О светлоликая, какого царя этот дворец и какой это город?" - и сестра халифа ответила:

"Это город Дамаск, а этот дворец - дворец моего брата, повелителя правоверных, Абд-аль-Мелика ибн Мервана".

"Ты как будто не знаешь этого?" - спросила она потом, и девушка ответила: "Клянусь Аллахом, госпожа, это было мне неведомо". - "А тот, кто продал тебя и получил за тебя деньги, не осведомил тебя о том, что тебя купил халиф?" - воскликнула сестра халифа, и девушка, услышав эти слова, стала лить слезы и заплакала, и сказала про себя: "Удалась против меня хитрость!" И потом она подумала: "Если я стану говорить, никто мне не поверит. Лучше я буду молчать и потерплю, зная, что помощь Аллаха близка". И она поникла головой от стыда, и щеки у неё покраснели от следов путешествия и солнца.

И сестра халифа оставила её на этот день, а на другой день она пришла с материей и ожерельями из драгоценных камней и одела девушку. И тогда повелитель правоверных вошёл и сел с нею рядом, и сестра его сказала ему: "Посмотри на эту девушку, которой Аллах даровал совершённую красоту и прелесть". - "Сними с лица покрывало", - приказал халиф Нум, но она не сняла покрывала с лица, и халиф не увидал её лица, а увидал только её руки, и любовь к ней запала в его сердце. "Я войду к ней только через три дня, когда она с тобой подружится", - сказал он своей сестре и, поднявшись, вышел от девушки, и девушка принялась раздумывать о своём деле и вздыхать от разлуки со своим господином Нимой.

А когда пришла ночь, девушка заболела горячкой и не стала ни есть, ни пить, и её лицо и прелести изменились. И халифа осведомили об этом, и ему стало тяжко из-за девушки, и он направил к ней врачей и людей проницательных, но никто не знал, как её лечить.

Вот что было с нею. Что же касается её господина, Нима, то он пришёл домой и сел на постель и позвал: "Нум!" - но она ему не ответила. И он поспешно поднялся и позвал, но никто не вошёл к нему, и все невольницы в доме попрятались, боясь её господина. И Нима вышел к своей матери и увидал, что она сидит, положив щеку на руку, и спросил её: "О матушка, где Нум?" - и мать его сказала: "О дитя моё, она с той, кому её можно скорее доверить, чем мне: с той, старушкой праведницей. Она вышла с нею, чтобы посетить факиров, и вернётся". - "И когда это был у неё такой обычай? - сказал Нима. - В какое время она ушла?" - "Она ушла утром", - отвечала мать Нимы. И Нима воскликнул: "Как ты ей это позволила?" - "Это старуха мне посоветовала", - сказала ему мать.

И Нима вскричал: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" И потом он вышел из дома, - а мир исчез для него, - и пришёл к начальнику стражи и сказал ему: "Ты хитришь со мною и похищаешь мою невольницу из моего дома! Я непременно пожалуюсь на тебя повелителю правоверных". - "А кто её увёл?" - спросил начальник стражи. И Нима ответил: "Старуха такого-то и такого-то вида, и на ней шерстяная одежда, а в руках у неё чётки, где число зёрен тысячи". - "Укажи мне эту старуху, и я освобожу твою невольницу", - сказал начальник стражи. И Нима воскликнул: "Но кто же знает эту старуху?" - "Никто не знает скрытого, кроме Аллаха, велик он и славен", - отвечал начальник стражи, и он понял, что это хитрая старуха от альХаджжаджа. "Я требую мою невольницу только от тебя, и между мною и тобою будет аль-Хаджжадж", - сказал ему Нима, а начальник стражи ответил: "Иди к кому хочешь!"

И Нима пошёл во дворец аль-Хаджжаджа (а отец его был из числа вельмож Куфы), и когда он достиг его дома, привратник аль-Хаджжаджа вошёл к аль-Хаджжаджу и осведомил его об этом деле. И когда Нима встал пред ним, аль-Хаджжадж спросил его: "Что с тобой?" "Со мною было такое-то и такое-то дело", - отвечал Нима. А аль-Хаджжадж сказал: "Подайте сюда начальника охраны, и мы прикажем ему поискать старуху".

Когда же начальник охраны явился пред лицо альХаджжаджа (а тот знал, что начальник охраны знает старуху), аль-Хаджжадж сказал ему: "Я хочу, чтобы ты поискал невольницу Нимы ибн ар-Раби". И начальник стражи ответил: "Не знает сокрытого никто, кроме великого Аллаха!" - "Ты непременно должен отрядить конных и поискать эту невольницу на дорогах и поглядеть в городах", - сказал аль-Хаджжадж..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала двести сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что альХаджжадж сказал начальнику охраны: "Ты непременно должен отрядить конных и посмотреть в городах и высмотреть девушку на дорогах и поискать эту девушку", - а потом он обратился к Ниме и сказал: "Если твоя невольница не воротится, я дам тебе десять невольниц из моего дома и десять невольниц из дома начальника охраны. Иди искать невольницу", - сказал он начальнику охраны.

И начальник охраны вышел, а Нима был озабочен и отчаялся в жизни. А он достиг возраста четырнадцати дет, и на щеках его не было растительности. И стал он плакать и рыдать и держался вдали от своего дома, и они с матерью не переставали плакать до самого утра. И отец Нимы обратился к нему и сказал: "О дитя моё, поистине аль-Хаджжадж устроил против девушки хитрость и захватил её, но от одного часа до другого Аллах доставляет помощь". И заботы Нимы увеличились, и не знал он, что говорил; и не понимал, кто к нему входит; и оставался он больным три месяца, и его состояние изменилось, и отец его отчаялся в нем, а врачи пришли к Ниме и сказали: "Нет для него другого лекарства, кроме невольницы".

И вот в один из дней его отец сидел, и услышал он про одного умелого врача, персиянина, которому люди приписывали большое искусство лечить и читать по звёздам и гадать на песке. И ар-Раби призвал этого врача, а когда он явился, посадил его с собою рядом и оказал ему уважение и сказал: "Посмотри, в каком состоянии мой сын". - "Дай руку", - сказал врач Ниме. И тот подал руку, и врач пощупал ему пульс и посмотрел ему в лицо, и засмеялся и, обратившись к его отцу, сказал: "У твоего сына нет ничего, кроме недуга в сердце".