В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН

В последние годы наблюдается весьма печальная тенденция: силовые министерства привлекают, помимо астрологов, колдунов, экстрасенсов, «ученых», которых наука на порог не пускает. И в этом движении назад в Средневековье Министерство обороны, увы, идет в первых рядах. До сих пор существует в/ч 10003, которая при наличии объективной квалифицированной экспертизы была бы немедленно расформирована. «Наука», процветающая в этой в/ч, может существовать только благодаря режиму бессмысленной секретности. Тайные пружины происходящего очевидны: невежество и коррупция.

Россия стремится стать цивилизованной демократической страной. Не станет, если мы будем равнодушно взирать на новую распутинщину.

Естествознание и квазифилософия

Ю.Н. Ефремов

Способность человека начертать формулы, описывающие явления, неизмеримо далекие от всего, что дано нам в непосредственных ощущениях, — и при этом формулы, непреложные следствия из которых в конце-концов претворяются в предметы и процессы, необходимые для нашей повседневной жизни, — такая способность кажется божественным даром. Это предельно трудная задача; только немногие специалисты способны разбираться в таких формулах и, тем более, сочинять их. Но следствия из них можно проверить астрономическими наблюдениями и физическими опытами, результаты которых, в свою очередь, ставят перед теоретиками новые вопросы. И это развитие — в качестве побочного для ученого, но главного для общества результата — обеспечивает саму возможность дальнейшего существования человечества.

Благополучие Запада и его господство является результатом того, что наука и затем ее технические приложения появились впервые именно там. Еще триста лет назад уровень жизни в Европе был столь же низким, как и в Индии, но затем в Европе появилась наука, которая лишь в ХХ в. была «пересажена» на Восток. Лишь колесо (и отчасти — паровая машина) возникли без помощи науки. Этот тезис представляется вполне тривиальным для всех, кто знаком с историей науки, но мы вернемся к нему в конце статьи. Однако мало кто вспоминает о пользе науки, открывая кран в ванне, включая свет, садясь в метро или глотая аспирин. О научной родословной лазеров, спутников, компьютеров и успехов медицины многие знают, но думают, что теперь-то все полезное уже открыто, и ныне задача инженеров — сделать все это еще более удобным для потребления. Соответственно, и детей надо учить не умению мыслить и познавать, а тому, как бы получше потребить уже готовое и как заработать для этого деньги.

Достижения абстрактной теории прошлого предопределяют возможность благосостояния современного общества — и так будет всегда. Остановка в развитии науки — неизбежное следствие свертывания подлинного образования — в скором времени приведет к стагнации, а затем и упадку технологий. Бездумное воспроизведение старого не поможет, когда возникнут новые опасности и новые потребности — в энергии, в пище, в охране здоровья, и, тем более, — в противостоянии еще неведомым ныне проблемам.

Заметим, что молчание Космоса, отсутствие доступных нашим радиотелескопам признаков наличия других цивилизаций может объясняться и тем, что, достигнув известного благополучия, слишком многие цивилизации перестают развивать науку — и от стагнации переходят к загниванию, потеряв способность приспособиться к неизбежно изменяющимся внешним условиям. Ведь в конечном счете именно наука явилась тем средством, благодаря которому человечество победило в борьбе за существование.

Неприязненное отношение к науке, существующее среди некоторых журналистов и гуманитариев, основано, в сущности, на смешении понятий. На науку возлагают ответственность за разработку оружия массового уничтожения, но ведь появление атомной бомбы явилось следствием политических решений, основанных на реальной опасности мирового господства бесчеловечной диктатуры. Загрязнение окружающей среды (с которым именно наука сейчас успешно борется) явилось побочным результатом технического развития, отказаться от пользования плодами которого вряд ли согласится хотя бы один из критиков науки. Пусть он проживет хотя бы годик в лесной деревушке, где нет электричества, и пусть он ничего не возьмет с собой из города, разве что книги и одежду. Желательно при этом, чтобы добирался он туда либо пешком, либо на лошади… Тогда он, может быть, вспомнит, что Вольта — это имя ученого, а не только параметр батарейки…

Развитие техники давно уже основано на результатах фундаментальной науки, но об этом либо забывают, либо уже и не знают. Вся радиотехника выросла из уравнений Максвелла, долго казавшихся заумной абстракцией; формулы Планка и Эйнштейна породили лазерную технику, но на это ушли многие десятилетия. Развитие науки принесет нашим внукам новые чудеса техники; и только оно способно примирить необходимость сохранения среды обитания и возрастающие требования человечества к "качеству жизни".

Как показывает опыт Германии в XX в., на восстановление «урезанной» науки уходит не менее полувека. Впрочем, восстановить свое былое мировое первенство в фундаментальной науке Германия уже никогда не сможет.

Можно въехать в город на белом коне и упразднить науки, но за этим последует деградация технологии и образования. При таком развитии событий Россию в мире будут не уважать, а бояться — поскольку у нее есть бомбы и ракеты. Но и ракеты еще не абсолютное оружие. Теперь становится ясно, что развитие науки не закончено и не остановится никогда. Еще 10 лет назад некоторые ученые предсказывали конец науки, о нем все еще говорят отставшие от жизни журналисты и философы, — но это был лишь период замедленного развития. Ныне физика, астрофизика и космология вступили в период новой научной революции, плоды которой рано или поздно приведут к неслыханному росту человеческого могущества.

С 1998 г. накапливается все больше свидетельств того, что мы понимаем природу лишь четырех процентов вещества нашей Вселенной, что мы на пороге открытия новых форм энергии. С 1995 г. открыто уже более 200 планет у других звезд, мечта об обнаружении внеземных цивилизаций начинает приобретать почву под ногами. Огромные успехи достигнуты на пути объединения теорий взаимодействия элементарных частиц и всемирного тяготения; видны и дальнейшие перспективы. Увы, теория всегда использовалась и для создания новых средств разрушения.

Как знать, может быть, еще при жизни нынешнего поколения мы установим контакт с внеземным разумом и научимся управлять гравитацией или аннигиляцией вещества. Но при нынешнем отношении к науке в России это будем не «мы» — это будут американцы, или объединенная Европа, или Китай. И кому тогда будут страшны наши ядерные ракеты? Экономическая политика либерал-экстремистов привела к тому, что 40 млн человек в стране недоедают, социальные конфликты и межрегиональная рознь (в сельской местности ненавидят сытую Москву) при продолжении этой политики будут нарастать. И кто же потерпит независимость разлагающейся страны, которая может потерять контроль над своим ядерным оружием?

Обскурантизм, враждебное отношение к науке и образованию, становится de facto государственной практикой в России, и эта практика нуждается, конечно, в идеологическом обосновании. В «теоретическом» плане злейшим врагом науки становятся отдельные философские течения, пытающиеся свергнуть науку с ее пьедестала, отвергающие ее "особый эпистемологический статус", который состоит в утверждении, что лишь наука дает нам истинное знание о мире и о месте человека в нем — знание, неполное и приблизительное в каждый данный момент, но знание объективное и неуклонно расширяющееся и уточняющееся. Большие пласты реальности могут еще существовать вне пределов нашего нынешнего знания; остается неясным, приближаемся ли мы к полной истине асимптотически или же мы лишь расширяем сферу познанного в безбрежном океане неизвестного, — это составляет реальную проблему и предмет споров между исследователями, но способность науки объективно отражать освоенную ею область — вне вопроса.

Враги науки оспаривают это утверждение, ссылаясь на частую смену научных теорий. Они не понимают, что новые теории означают более глубокое проникновение в сущность явления, а не полную отмену старого знания. Старые теории, если они верны, остаются верными, но область их справедливости суживается. Так, механика Ньютона оказалась частным случаем механики Эйнштейна, но осталась полностью работоспособной при скоростях, много меньших скорости света. Новые теории строятся не на пустом месте.

На заре XX в. Анри Пуанкаре говорил, что развитие науки можно сравнить не с перестройкой города, в котором новые здания строятся на месте снесенных старых, а с "непрерывной эволюцией зоологических типов, которые беспрестанно развиваются ив конце концов становятся неузнаваемыми для простого глаза, но в которых опытный глаз всегда откроет следы предшествующей работы прошлых веков… Если теория открыла нам правильное соотношение, то это отношение является окончательным приобретением; мы найдем его под новым одеянием в других теориях, которые будут последовательно водворяться на ее месте".