Tobeus (СИ) - Тауров Илья

Здесь у нас учились и девочки, их было намного меньше. Стригли их тоже коротко, конечно не на лысо как нас, но длины их волос не хватало даже, чтобы закрыть уши, например, разве что сверху им разрешалось оставлять немного длиннее. Они жили отдельно от парней, но иногда наши миры пересекались и юные самцы, старались показать им свою силу, показывали они конечно же на тех, кто послабее, обзывая, начиная драки. Перепадало и мне, правда мне всегда было плевать на размеры обидчика, и я бросался как бешеный, на него, но худоба и не самый большой рост давали о себе знать — на следующие несколько недель у меня был естественный макияж на глазах, постепенно меняющий цвет с фиолетового на желтый.

И это не самые плохие люди, от этих прямолинейных и тупых я хотя бы знал, что ожидать. А вот от подлых, просто гнилых, которые делали что-то мерзкое кажется просто потому что могли, я не переносил на дух сам, то и дело попадая в передряги. Как-то раз меня избили только потому что один из таких подгнивших уродов придумал, что я оскорбляю всех, с кем учусь за их спинами, считаю себя самым сильным, и вообще мол я немец, а они все русские свиньи, тупые русские животные, которые мне противны. Думаю, бессмысленно говорить о том, что это было вранье, зачем он это сделал я не знаю. Но влетело мне нормально. Потом всё как-то забылось, а вот в пятнадцать лет начался ад.

Лицо этого выродка, было одарено типичными русскими чертами: большие голубые глаза, светло-русые волосы, бледная кожа, физиономия походила на ангельскую, если у нас что-то преподавали женщины, они всегда ему ставили оценки выше чем он заслуживал, вообще настолько тупых людей я не знал ни до школы, ни после. Он так же нравился и другим парням, за то, что всегда был готов изображать идиота, хотя он им и был, прислуживать, и делать комплименты местным силачам. И самое обидное, что сначала, когда его привели в наш класс, он был самый забитый и загноблённый, но почему-то прибился ко мне, а я не был из тех, кто сильно переживает из-за общественного мнения, стал с ним дружить. К тому же моё происхождение и так отталкивало от меня людей. Естественно от меня сторонились не открытую и не так уж часто, но моя национальность тут была чем-то вроде вшей или какой-то болезни: человек я нормальный, но дружить не стоит, чтобы не случилось чего-нибудь. Меня никто не бил и не оскорблял, но и с собой никогда никуда не звали и началось это вот всё как раз после лет тринадцати. В общем я был единственным, кто не пнул его хотя бы раз, не оскорбил. Со временем, конечно он влился в коллектив, а вот я попал в опалу. Это слово я как раз прочитал тогда в книге о средневековой Руси. Оно означает что-то вроде проклятия, только которое к тебе применяют в реальном времени и вполне физическими методами. Опала выражалась в том, что уже он, новенький, часто любил задеть меня, ради того, чтобы повеселить наших альфа самцов, потом начались разные слухи, о том, что и про кого я говорю, меня, естественно не спрашивали правда ли это, а сразу били.

А своего пика травля достигла тогда, когда я нашёл на улице щенка. Он был белым, с чёрными пятнами, худой и дрожащий, и уже довольно подросший, зверёк лез мне под ноги, когда я шёл откуда-то в сумерках. На улице тогда моросил дождь, и не знаю, что случилось, я и раньше видел и котов, и собак, но жалости у меня они особенно не вызывали, а этот кобель вызвал, я взял его на руки и понёс в один из пустующих домов, держа на руках, я ждал пока он перестанет трястись и заснёт, после, в этом же здании нашёл каких-то тряпок, это не сложно, и сделал ему что-то напоминающее кровать, он спал, а я пошёл обратно к себе. На следующий день я уже принёс ему своей еды, что насобирал за день, и так будучи худым я рисковал истощиться совсем, но ради этой собаки мне было ничего не жалко. Я её подкармливал, она росла, прошёл где-то год и придя в школу я увидел на своём стуле картину, написанную с помощью синей ручки: там был плохо и примитивно изображен человек совокупляющийся с собакой, все будто следили за мной, чтобы я точно заметил рисунок, а когда это случилось стали бешено смеяться. Меня не сильно это расстроило, я подумал это одноразовая дурость. Однако дурости не прекращались. Потом и на парте, и в тетрадях мне писали: «Хватит трахать собак», мне в след свистели, и прицмокивали так, как когда зовут щенков. В комнате где я спал со всеми мою кровать просто отодвинули на самый край, подальше от всех. Время от времени я замечал, что по ней ходят в обуви, или вытирают свои ботинки простыней, мне стало влетать от офицеров за грязь на одежде, на которой тоже топтались или протирали свою обувь пока меня не было. А всё только из-за того, что этот гнилой ублюдок придумал историю о том, что я кормлю свою собаку не просто так, а за секс, не важно, что это даже физически не было возможным, когда большинство из наших одноклассников были тупыми, а ещё часть их жила, чтобы подчиняться и выслуживаться сильнейшим, то получилось, что получилось. И я дрался, уходил куда-нибудь, меня возвращали обратно офицеры, которым я не хотел ничего объяснять, считая всё это бредом, в который никто не поверит, да и жаловаться им было одним из самых больших позоров. Перед кем я боялся опозориться только, я не знаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если со мной поступали мерзко, то я оказался ещё более мерзким, с начала я перестал кормить собаку, но через время она стала подходить сама, видимо выискивая меня, с меня конечно смеялись и в один из дней, как обычно услышав за спиной смех я пнул пса, чтобы показать им, что всё о чём они думают — вранье, что я жестокий и никакой привязанности не испытываю. Собака же заскулила и посмотрела на меня не понимая, что я делаю, а я сделал это ещё раз, и мой единственный настоящий друг, который так же думал и про меня, убежал. Правда через несколько дней вернулся снова, а я снова, чтобы доказать, что-то ублюдкам, размахнулся и ударил существо, которое бы и под пытками не сделало мне ничего плохого. Я смачно выругивался на бедного кобеля, а он скулил, но не убегал и тут я подобрал с земли и ударил рядом по земле, потом взял камень, бросил в него и попал куда-то по хребту, он тогда даже не дернулся, чтобы увернуться, просто не веря, что я способен на это. Но я был таким ублюдком, который способен. Собака заскулила и хромая, почти волоча по земле заднюю часть стала уползать, его скулёж как стрелами пронзил моё сердце. Я чувствовал себя так, будто грязнее и дерьмовее меня нет никого. В общем-то так и было. Но моей низости и слабости хватило на то, чтобы повернуться к остальным и что-то ещё пошутить про собаку. Показывая, как мне всё равно. Они же молча смотрели на меня.

Через несколько дней, я снова откуда-то возвращался домой, а мой пёс выполз из каких-то кустов, измученный, неспособный ходить, он просто хотел, чтобы хотя бы сейчас я его погладил, но тупость и моё душевное уродство напели мне другие мысли: идти дальше, вдруг кто-то видит, ещё подумают что-нибудь, и я пошёл, будто бы не замечая пса. Ещё через пару дней я шёл и думал о том, что небо какое-то странно жёлтое, а на улице ужасно тихо, внутри было противно, так как был обычный день, в котором мне плевали на спину, пинали, называли сучкой, раз мой возлюбленный — кобель, и мол, я нашёл себе получше, аж этого замочил, в те дни я просто хотел подохнуть, я даже не знаю, как описать своё состояние, но это было худшее время в жизни. А тот день, наверное, худшим днём, и из такого желтого и низкого неба повалил снег, огромный и такой, что почти ничего не было видно, но я видел: увидел скрученный труп пса, животного которое любило меня, а я тепло относился к нему, но из-за своей зависимости от мнения и желания быть в стаде, довёл его до смерти, заставив мучиться физически и ещё больше душевно, постаравшись, чтобы он прочувствовал что такое предательство каждой клеткой тела, в прямом и переносном смысле. На этот раз я уже подошёл к нему, но что толку, когда он уже умер. Я стал плакать, теперь-то сознавая, каким ублюдком являюсь сам, какую боль испытало это животное, не имея никого кроме меня, заботливо накрывая лохмотьями это невинное существо, а я развернулся и хлюпая носом пошёл в школу, чтобы взять лопату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})