Красота - Кэти Пайпер

— Так, пять минут прошло! — Сьюзи включила душ и смыла крем с помощью куска фланели. — Видишь? Прекрасные ножки-спички без волос, — ухмыльнулась сестра. Я мысленно похлопала себя по спине. Я сделала это!

— Спасибо, сестричка, — улыбнулась я, вытирая ноги полотенцем. Потрясающе! Такая простая вещь, как депиляция ног, превратилась в сложное, полное опасности дело. Но я справилась.

Этот опыт странным образом высвободил что-то в моем сознании. Я стала старательно покрывать лаком ногти на ногах и руках. «Коготки» были тем немногим, что не пострадало при нападении, и я стала усиленно за ними ухаживать, полировать и подпиливать. Потом тщательно красила их лаком красивых розовых или коралловых оттенков. Так я постепенно снова признавала свое тело, возрождая прежнюю Кэти. И чувствовала себя уже не такой уродливой.

Однажды вечером, когда я красила ногти, то случайно взглянула в маленькое зеркальце из маникюрного набора и ахнула от ужаса. Морщинистая кожа, безжизненные глаза. Неопрятные космы и отвратительный бесформенный нос. Страшная маска, как у героя фильмов Hammer Horror movie[7].

Что это за монстр? — подумала я, инстинктивно обернувшись. А потом вспомнила. Это же я! И никакой лак не сделает меня хоть на грамм менее отвратительной. Но все постепенно становится лучше, — напомнила я себе до того, как из глаз привычно хлынули слезы. — Так всегда говорит мистер Джавад.

Именно тогда я решила вести фотодневник, отмечая каждый признак улучшения своего состояния. Мама каждую неделю фотографировала меня, и я могла следить за тем, как продвигаются дела, как идет выздоровление. Я засела у компьютера и создала новую папку, которую назвала «МОЙ ПУТЬ К ВЫЗДОРОВЛЕНИЮ В ФОТОГРАФИЯХ». В нее я поместила несколько снимков, которые делали мама или врачи в больнице на первом этапе моей истории.

Просматривая эти фото, я чувствовала, как у меня скручивает все внутренности, но при этом не могла отвести взгляд. Эти снимки были одновременно отвратительными и захватывающими.

Как же, черт возьми, мне удалось это пережить? — думала я, глядя на свое вздутое бесформенное лицо с заплатами донорской кожи. — Благодарю тебя, Господи! Спасибо вам, мистер Джавад!

Однако пока я делала один шаг вперед и десять назад. Кошмары преследовали меня с завидной регулярностью, я по-прежнему не могла есть и посещала больницу, где мне постоянно расширяли пищевод и ноздри, проверяли зрение и заново подгоняли маску. Кроме того, я ездила на физиопроцедуры и на сеансы терапии к Лизе, моему психологу. Иногда боль в горле и носу была настолько сильной, что я не знала, как мой истощенный организм выдерживает ее. А вдруг в какой-то момент он не сможет справиться с таким напряжением? И мое сердце однажды просто остановится, решив, что с него хватит? И после всех этих мучений я тихо умру на операционном столе, не в состоянии терпеть дальше?

Спустя три месяца после нападения у меня был один очень важный посетитель. Пэм Уоррен. Эта женщина сильно пострадала в железнодорожной катастрофе в Паддингтоне в 2000 году. В этом крушении погибло тридцать три человека и более четырехсот были ранены. Пэм серьезно пострадала, получив глубокие ожоги лица, рук и ног. После двадцати двух пересадок кожи ей пришлось носить такую же маску, как у меня, на протяжении восемнадцати месяцев. Пол связался с ней по Интернету, и теперь она приехала с подругой навестить меня.

Хотя и знала, что Пэм понимает, каково это быть обгоревшей, я все же стеснялась своего лица. Меня всю трясло от волнения, пока я ждала ее. А что, если она шарахнется в сторону при виде меня, как все остальные? Я вышагивала взад-вперед по гостиной, вздрагивая от каждого звонка. Я до сих пор не могла сама открывать дверь — одна из многочисленных фобий, с которыми я пока не в силах была справиться. Поэтому дверь открыла мама. В гостиную вошли две женщины.

— Здравствуйте! — улыбнулась я, переводя взгляд с одной на другую. Которая из них Пэм? Ни у одной из посетительниц не было шрамов, поэтому я и не могла угадать.

— Здравствуй, Кэти. Я Пэм. Рада познакомиться, — улыбнулась брюнетка. Я не могла поверить своим глазам! Она выглядела абсолютно нормальной. Более того, она была очень симпатичной. Потрясенная до глубины души, я слушала рассказ Пэм и просматривала ее фотографии, сделанные в больнице сразу после крушения поезда. У нее были ужасные ожоги. Совершенно ошеломленная, я переводила взгляд со снимков на ее лицо.

— У вас все так прекрасно зажило, — запинаясь, произнесла я.

— Да, но я не думала, что когда-нибудь снова буду так выглядеть, — ответила Пэм, глядя мне прямо в глаза. — Тогда я погрузилась в беспросветное отчаяние. Но медики, которые работали со мной, были просто замечательными. И маска тоже помогла. Я знаю, через что тебе приходится проходить. Но я — живое доказательство того, что все действительно будет гораздо лучше, — ободряюще улыбнулась гостья.

Пэм рассказывала, что у нее до сих пор есть некоторые трудности, но она смогла вернуться к нормальной жизни. У нее успешный бизнес. И она сумела полностью оправиться после той трагедии. Мне не хотелось показаться невоспитанной, но позарез нужно было выяснить одну вещь.

— Надеюсь, вас не обидит мой вопрос… У вас есть поклонник? — спросила я.

— Да, — кивнула Пэм. — И он считает, что я красивая.

— Вы действительно красивая.

Пэм сказала, чтобы я обращалась к ней, если нужно будет поговорить. После того как гостьи ушли, я уселась на диван, удовлетворенно откинувшись на спинку. У Пэм были ужасные увечья. И она выздоровела. Значит, и у меня есть свет в конце тоннеля, лучик надежды в том кошмаре, в котором я сейчас живу. И каждый раз, когда я впадаю в отчаяние, — а у меня много таких моментов, — я должна думать о Пэм. Я не верила, что когда-нибудь буду выглядеть такой же здоровой и красивой, как она, и смогу понравиться хоть одному мужчине. Но, может, однажды, спустя много лет, мои рубцы побледнеют, оставив после себя менее заметные шрамы. И может быть, — МОЖЕТ БЫТЬ, — я тоже смогу жить нормальной жизнью.

Спустя несколько дней после визита Пэм произошло еще одно приятное событие. Мой окулист сообщил, что, хотя мой левый глаз совершенно незрячий, правый наконец зажил и теперь снова в полном порядке. Постоянные капли и мази помогли, и у меня теперь почти нормальное зрение.

— Значит, уже нет угрозы, что зрение упадет? Я не ослепну? — спросила я.

— Нет. Конечно, нужно закапывать лекарство, чтобы увлажнять оба глаза, и следить, чтобы не было вросших ресниц. В остальном все будет хорошо, — ответил врач, и я завизжала от радости. Я не ослепну! Того, чего я больше всего боялась, не произойдет! Это казалось просто чудом — еще одним чудом.