Красота - Кэти Пайпер

Я оглянулась на Сьюзи: она захихикала. Этот парень думает, что я умом повредилась? Я напуганная, а не тупая. Я прекрасно понимаю, что значит сидеть за ширмой. Просто этого явно недостаточно. Как эта штука сможет защитить меня от Дэнни, если он решит напасть? А вдруг там, в тюрьме, он смог достать нож? Или обзавелся каким-нибудь другим оружием? Всего один прыжок — и я снова окажусь в его руках.

— Папа, неужели нельзя найти зал, в котором есть эти кабинки с пуленепробиваемым стеклом? — спросила я. — Я бы чувствовала себя гораздо лучше. Не в полной безопасности, конечно. Но все-таки не такой уязвимой.

— Мы поговорим об этом с Адамом и Уорреном, — пообещал папа.

Когда мы вернулись домой, мое волнение усилилось. Я беспокойно сновала по дому, не в состоянии думать ни о чем, кроме суда. С моей точки зрения, мое лицо было неоспоримым доказательством нападения с применением кислоты. Но кто знает, что выдумал Дэнни? Мне он много чего наговорил. Он сумасшедший маньяк, который врал мне на каждом шагу. А изнасилование… О Боже! Изнасилование! Я не сообщила о нем своевременно, поэтому нет никаких следов ДНК, никаких улик. В таких случаях очень сложно что-либо доказать. Что, если его защитник будет доказывать, что я какая-нибудь идиотка, которая «заслужила» нечто подобное? Может, он будет утверждать, что модельное прошлое свидетельствует о моей распущенности? Вдруг они обвинят меня во лжи? И мне придется описывать все эти ужасы, которые он вытворял со мной в номере отеля, а потом все это будет обсуждаться и разбираться? Я буду сидеть там, пока присяжные как следует не рассмотрят мое изуродованное лицо. И все это время понимать, что Дэнни сидит всего в нескольких метрах от меня.

Неудивительно, что у мамы с папой тоже ум за разум заходил от волнения. В доме чувствовалось невыносимое напряжение, нервы у всех были на пределе.

— Нет! Я не хочу на прогулку! — кричала я маме. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком состоянии! Я не могу спать! Как только закрываю глаза — тут же вижу лицо Дэнни. Меня кормят через трубку, вставленную прямо в желудок, я выгляжу чудовищно. А теперь еще придется стоять перед судом, где меня, возможно, назовут лгуньей!

После всего, что мне пришлось перенести, — как я могла вытерпеть еще и это? Это несправедливо! Меня снова будут истязать — на сей раз в зале суда.

Мне нужно было сделать еще одно: я должна была написать для судьи заявление, в котором следовало объяснить, как эти нападения повлияли на меня.

Поздним вечером я села за компьютер. Глубоко вздохнула, размяла пальцы и начала писать. В этих строках я выплескивала всю боль и горечь, что скопились в моей душе.

Я потеряла будущее, карьеру, силу духа, тело, красоту, чувство собственного достоинства — список можно продолжать до бесконечности, — яростно печатала я. — Все, что от меня осталось, — пустая оболочка. Часть меня умерла, и ее уже не вернуть. Это хуже, чем смерть. Избитая, изнасилованная, обезображенная кислотой — я словно живой труп.

Я все печатала и печатала, мои боль и гнев будто сочились с пальцев на клавиатуру.

Моя жизнь полностью изменилась. Жизнь обвиняемых — нет. Мне всего двадцать четыре года, но моя молодость уничтожена. Кислота изуродовала и искалечила меня, уготовила пожизненную изоляцию и душевные страдания. Эта изощренная месть обрекла меня на столь жалкую участь, которая хуже смерти. Шрамы мои останутся навечно — и физические, и психологические. Обвиняемые своими действиями сломали мне жизнь. И я не могу простить их, и никакие увещевания, никакие советы не в состоянии помочь мне справиться с последствиями их преступления или компенсировать потери. Даже если иногда я улыбаюсь, в душе я умираю.

Наконец настало 22 сентября. Служба уголовного преследования известила меня, что мои показания в ближайшие дни не потребуются. Однако на всякий случай я должна была находиться в Лондоне и ждать телефонного звонка.

Перед отъездом Пол вручил мне конверт. В нем были письмо и маленький ангел, вырезанный из дерева.

— Я подумал, что тебе это понравится, — сказал брат.

Я начала читать:

Когда пойдешь в суд, положи этого ангела-хранителя в карман. Каждый раз, когда тебе нужна будет поддержка, сжимай фигурку в руке и почувствуешь, что твой ангел оберегает тебя. Хотя мы не сможем быть рядом, мы будем думать о тебе каждую минуту. Мы любим тебя. Надеюсь, благодаря этому ангелу ты почувствуешь нашу любовь и поддержку.

Эта мысль утешала. Мама не сможет присутствовать в зале во время суда, потому что тоже будет давать показания. И мне не хотелось, чтобы Пол или папа находились там, когда мне придется описывать детали изнасилования. Меня бы это смутило.

— Спасибо, Пол, — сказала я, сжимая фигурку в ладони.

Служба уголовного преследования забронировала нам номера в отеле «Хилтон». Но как только я вошла в номер, то тут же разрыдалась. Хотя это была совсем другая гостиничная сеть, номер походил на тот, в котором меня изнасиловали. Такая же тесная душевая, примыкающая к спальне, невыразительное оформление, стол и стул, такой же металлический шарнирный механизм над дверью, как тот, на котором Дэнни закрепил ремень, сделав петлю…

— Тихо, дорогая, не плачь, — сказал папа, обнимая меня за плечи.

— Это место напоминает мне о той ночи, — всхлипывала я, прижимаясь к нему, пока не высохли слезы.

Мы были слишком взволнованы, чтобы выйти поесть. Поэтому заказали еду в номер и уныло ковыряли в тарелках, невидящими глазами пялясь в телевизор. Все мои мысли занимало предстоящее судебное заседание.

На следующий день мы просто убивали время, ожидая звонка. Мама уговорила меня пройтись по магазинам в Вотфорде, но я была слишком рассеяна. Все, о чем я могла думать, — события, которые разворачивались сейчас в зале суда.

Днем позвонил Адам. На следующий день меня вызывали в суд. Они просмотрят мои видеопоказания, а потом станут задавать вопросы.

Было такое чувство, словно меня только что приговорили к смерти.

— Нужно постараться немного отдохнуть, — вздохнула мама. Я свернулась калачиком на кровати рядом с ней, папа лег на второй кровати. Но сон все не шел. Я лежала, слушая тихое дыхание родителей, и думала о том, что мне предстоит сделать.

Господи, прошу тебя, помоги мне, — молилась я. — Я не знаю, хватит ли у меня сил выдержать. Тебе, наверное, уже надоело слушать мои мольбы то об одном, то о другом. Но я не смогу сделать это без твоей помощи. Пожалуйста, дай мне силы справиться! Наконец я погрузилась в тревожный сон.

Как только зазвонил папин будильник, я вскочила с кровати. Началось! На автопилоте я приняла душ и скользнула в элегантный бежевый свитер и строгие серые брюки. Я была настолько худой, что пришлось подкалывать пояс булавкой. Я закрепила волосы розовым обручем и посмотрела на себя в зеркало.