Дольчино - Станислав Жидков

— Выкуп за пленных? — спросил Ринальдо ди Бергамо.

— Или наши добрались до епископской казны? — предположил Паоло.

— Выкладывай, не тяни! — встряхнул односельчанина за ворот кузнец.

— Ни то, ни другое! — Джино пригладил бороду. — Варальский магистрат прислал остаток долга. После отхода крестоносцев вспомнили обещанное. Боятся, как бы мы сами не наведались в город.

— Кто же принёс деньги? — приподнял голову лежавший у окна Лонгино Каттанео.

— Явилась целая делегация: трое синдиков из купцов да пристав варальского подесты Фердинандо Гелья с солдатами.

— И Колоббьяно разрешил им пройти через свой лагерь?

— Они добрались в обход, правым берегом. Дольчино не хотел пускать их в селение, но один из синдиков занемог. Пристав попросил остаться с ним тут до вечера. Амброджо Саломоне повёл гостей к себе.

— Недурная плата за страх, — собирая раскатившиеся по столу флорины, сказал Милано Сола. — Что будем делать с золотом?

— Пока пусть лежит у вас. В ближайшее время обменяем на соль и муку. — Джино старательно завязал мешок.

В большой рваной палатке, разбитой за вновь отстроенным частоколом, капитан вольных стрелков радушно принимал варальцев. На перевёрнутой вверх днищем бочке лежали вяленая рыба, хлеб, овощи. Стоявшие вокруг бочонки помельче служили стульями.

— Выпей ещё, мессере Адуччо! После третьей, ручаюсь, всю хворь как рукой снимет, — потчевал Амброджо заболевшего синдика.

— Вино отличное, — принялся за новую кружку тот. — Кажется, настоящая верначча?

— Притом старая. Вожу от самой Гаттинары.

— И кресла удобные, не в каждом палаццо найдутся такие.

Предводитель стрелков похлопал по бочке:

— Другой мебели не держу, для моей обители хороша и эта.

— Воину не нужны лишние вещи, — согласился Адуччо. — Чем меньше добра, тем легче в походе.

— Иные проводят в походах целые годы, — возразил варальский пристав. — Разве, отказываясь от удобств, мы не сокращаем и без того не слишком долгую жизнь?

— Всякая жизнь коротка, если вдуматься в суть дела, — почесал грудь Амброджо. — И понятия об удобствах бывают разные. Одному нравится копить деньги, другому — тратить. Дольчино учит: не тот богат, у кого много а кто умеет довольствоваться малым.

— Выходит, любой подёнщик в городе богаче меня? — усмехнулся синдик. — Зачем тогда бунтуют? Наслаждались бы тем, что у них есть, чем страдать от того, чего не имеют.

— Всё это пустые фразы, — сказал Фердинандо Гелья. — Лишь глупец не может примириться с богатством. Как паук охотится на мух, так и люди добывают необходимое силой. По существу, здесь один закон. Кто не сумеет стать пауком, станет мухой.

— Однако есть такое слово — справедливость, — неуверенно произнёс стрелок.

— Слова остаются словами, — перебил его пристав варальцев. — Хитрецы ловят на них невежд. Раз человек действует в силу необходимости, значит, так определил господь. Ваши проповедники сами говорят, что первое условие справедливости — равенство. К чему же обижаться на природу за то, что она подчинила нас одному закону с собой.

— Патарены хотят, чтоб у каждого было необходимое, — продолжал Амброджо. — Они объявили землю общей и обещают сделать всех свободными.

— И ты веришь подлым обманщикам! — воскликнул Адуччо. — Дольчино развязал эту злосчастную войну, чтобы захватить папский престол. Он опустошил пол-Италии и готов залить кровью мир. Повсюду грабежи, убийства, святотатство. Твои поборники свободы переплюнули самых алчных разбойников. Они объявили общими не только землю, но и всякую собственность. Безбожники не признают даже святости семьи и рады бы отнять у родителей детей.

— Только ничего у них не выйдет, — твёрдо сказал Фердинандо Гелья. — Небо не допустит такого глумления. У божьей церкви хватит сил расправиться с отступниками.

— Если вы так уверены, для чего принесли золото? — улыбнулся Амброджо Саломоне. — Или магистрат испугался согрешить, отказавшись от слова?

Варалец смутился.

— Наш город плохо укреплён. Но это не меняет дела. Рано или поздно еретики будут разбиты. Все, кто с ними, разделят их участь. Право, жаль, что такой доблестный воин, как ты, решил связаться с этим сбродом.

— Решил не я, а стрелки, — задумавшись, произнёс Амброджо. — Всё из-за проклятого тирольца.

— Разве поздно исправить ошибку?

— Ты имеешь в виду…

— Мы оба солдаты, давай говорить откровенно. Почему бы тебе вместе с твоими людьми не оставить мятежников?

— В самом деле, — подхватил синдик. — Стоит ли рисковать головой ради вздорных идей и пустых обещаний? Не лучше ли честно служить тому, кто платит за труд наличными?

— Здесь я свободен и сам себе господин, — пробормотал капитан стрелков.

— Свободен? Да что стоит твоя свобода! Любая собака, подыхающая в лесу с голоду, имеет такую свободу. По-настоящему человека делает свободным лишь золото. Оно позволяет жить в своё удовольствие.

— Может быть, вы и правы, — подливая всем вина, вздохнул Амброджо. — Только опытный наездник не сменит коня, пока не убедится в том, что новый лучше.

— Меняй! О чём раздумывать, — пожал плечами Фердинандо Гелья. — Даю слово, будешь доволен. Нам нужны хорошие воины. Подеста как раз набирает отряд. Ты стал бы капитаном.

— А я обещаю вам от имени магистрата добиться у епископа отпущения грехов, — поспешил добавить мессере Адуччо.

— И какова плата?

— Не меньше, чем у других: солдатам по пяти сольдо в день, капитану полфлорина. В походах каждому двойное жалованье.

— Подходящее содержание. На таком не закиснешь. Что ж, попробую поговорить со своими.

— Прекрасно. А чтобы не скучно было беседовать, вот аванс. — Синдик положил на бочку туго набитый кошелёк.

— Довод убедительный, — ухмыляясь, Амброджо сунул деньги в карман.

— Но помни, подеста доверит должность лишь после того, как будет иметь доказательства твоей преданности.

— За этим дело не станет! Прежде чем я к вам приду, он их получит.

— Тогда вопрос решён! — Фердинандо Гелья допил вино и поднялся. — Нам пора возвращаться. Уже темнеет. Дольчино разрешил остаться здесь только до вечера.

— Теперь можно идти. — Адуччо похлопал себя по животу. — Ей-богу, верначча помогла. Мне стало лучше.

Все весело рассмеялись.

— Желаю счастливо добраться, — напутствовал гостей хозяин. — Будьте осторожны! За рекой дежурят мои стрелки. В таком одеянии, как на вас, им лучше не попадаться.

Внезапные заморозки

Слова Амброджо оказались пророческими. Едва варальцы покинули селение и, перейдя Сезию, углубились в лес, их остановили двое патрульных.

— Наконец-то я вижу перед собой дичь, — кивнул напарнику один из арбалетчиков.

— Господь услышал наши молитвы, — отозвался другой. — Верно, это те купцы, что принесли деньги из города.

— Вот уж не ожидал встретить пернатых в такой глуши! Бьюсь об заклад, в их карманах осталось и на нашу долю.

Взяв путников на прицел, дозорные велели им раздеваться.

— Как же, — в волнении запнулся синдик. — Дольчино разрешил остаться до вечера! Только что ваши люди пропустили нас у переправы через реку.

— Они пропустили, а мы нет! Дольчино здесь не начальник. — Солдат подошёл к мессере Адуччо и стал бесцеремонно стаскивать приглянувшийся ему плащ.

Не дожидаясь, пока очередь дойдёт до него, Фердинандо Гелья бросился бежать. Но уйти далеко варальскому приставу не удалось: метко пущенная стрела сразила его наповал. Обобрав труп и раздев догола полуживого от страха синдика, стрелки занялись дележом добычи. Они так рьяно считали золотые, что совсем забыли про Адуччо.

Между тем почтенный скупщик шерсти, дрожа и кое-как прикрывая руками наготу, вернулся в Кампертоньо. Узнав о происшествии, Дольчино приказал немедленно схватить виновников. Солдат взяли под стражу. Утром на общинном совете было решено отправить связанных налётчиков в лагерь Колоббьяно. «Пусть крестоносцы сами расправятся с грабителями. У нас им не место».

Почти все гаттинарцы одобрили приговор, лишь среди вольных стрелков нашлись недовольные. Амброджо Саломоне поспешил воспользоваться удобным случаем, чтобы начать подготовку к осуществлению задуманного плана. С того дня в его палатке часто собирались шумные компании.

Однажды ночью селение было разбужено радостными криками. Пробившись через вражеские заставы, вышли к своим оставшиеся в живых защитники гаттинарской крепости. Братья поспешили к околице встречать товарищей. Счастливые возгласы, смех и плач наполнили Кампертоньо.

В стороне, у дозорной вышки, стояли Дольчино и Маргарита. Её плечи тихо вздрагивали.

— Не сдержала я обещания… Не уберегла людей… Карло, Эрнесто, Ремиджо… убиты. Из сестёр уцелели лишь четверо. Кузнец Альберто и Анна прикрывали отход. Мы видели потом их трупы. На спине Альберто крестоносцы выжгли солнце… у Анны всё тело исколото ножом и волосы поседели, как у старухи.