Дракон с королевским клеймом (СИ) - Штерн Оливия

— И ты…

— Нет, не я, — поспешно перебил он, — того парня просто повесили.

В этот миг они поравнялись с крайним домом Ларгоса, и Вельмина не удержалась, быстро провела пальцами по стене. Оказалось — побелка.

«Казаться лучше, чем есть на самом деле», — Вельмина поцокала языком и улыбнулась. Собственно, глупо ожидать, что в Ларгосе все дома из белого камня. Никакого камня не напасешься.

Еще некоторое время они шли по улице, мимо ряда домов с незатейливыми фасадами. Итан внимательно смотрел по сторонам, потом потянул Вельмину к ближайшей скамье под раскидистой липой.

— Предлагаю выбрать, что из собранного золота станет первой жертвой ростовщиков, — сказал он и заговорщицки подмигнул, — не переживай, если все пойдет хорошо, выкупим обратно.

Вельмина пожала плечами и сняла обручальное кольцо. На вопросительный взгляд Итана просто ответила:

— Мне незачем его беречь. К сожалению, в нем нет ни унции тех воспоминаний, которые бы мне действительно хотелось сохранить.

Обручальное кольцо было роскошным: толстый золотой ободок и крупный, с горошину, бриллиант. Итан покрутил его в руках, кивнул.

— За него много дадут.

Потом посмотрел внимательно на Вельмину и тихо сказал:

— Спасибо. Я все тебе верну.

— Это не важно, — она торопливо опустила взгляд, потому что вот так, глаза в глаза, просто невозможно думать ни о чем больше, кроме как о том, как она касалась его обнаженной груди.

— Тогда пойдем дальше, — Итан снова взял ее за руку, но Вельмина, решившись, все же руку выдернула.

К чему питать иллюзии?

По лицу Итана скользнула тень, но он больше ничего не сказал, просто пошел вперед — медленно, чтобы она не отставала.

Довольно скоро им встретился и ломбард. Конечно, за перстень дали цену раз в десять ниже истинной, но Итан не стал торговаться. Сунул часть денег к себе во внутренние карманы сюртука, часть отдал Вельмине. Подмигнул.

— Теперь мы можем снять номер в гостинице.

— Два номера, — поправила она.

— Нет, один, — возразил король-дракон, и при этом посмотрел так, что у Вельмины отпало желание спорить.

— Один — потому что никто не будет приставать к замужней женщине.

— А мы не можем быть братом и сестрой?

— Можем, — Итан смотрел на нее с усмешкой, — но жить пока будем все равно в одном номере. К тому же, это выйдет дешевле, чем снимать две комнаты, а я не расположен спустить все твое состояние.

Так, перебрасываясь короткими и, по большому счету, пустыми фразами, они добрели и до гостиницы. Это был добротный каменный дом о двух этажах, с каменными вазами по обе стороны от ступеней крыльца. Внутри тоже оказалось недурственно: большой обеденный зал, стойка администратора, который тут же вскочил со стула, едва завидев посетителей. Администратор был кругл, лысоват и немолод, его мясистый красный нос намекал на наличие некоторых привычек, о которых в приличном обществе принято молчать. Однако, новых жильцов он встретил радушно, не задавал никаких вопросов, документы не потребовал — потому что Итан сразу внес оплату за десять дней проживания. Спустя полчаса Вельмина оказалась в просторной чистой комнате о двух окнах. Без особых изысков, зато с ванной и уборной. К тому времени она была готова отдать всю сумку драгоценностей за возможность полежать в теплой воде, вытянув усталые, сбитые до мозолей ноги.

Большую часть номера, конечно же, занимала кровать королевских размеров. Маленькое бюро ютилось в углу у окна, по другим углам стояли стулья, потертые и выцветшие, но чистые. У стены скучал платяной шкаф, демонстрируя пустое нутро.

Итан подошел к окнам, выглянул на улицу, потом объявил:

— Я бы спустился пообедать. Давай поедим, а уж потом отдохнем.

Вельмина нехотя согласилась: она устала так, что даже есть не хотелось. Хотелось упасть лицом в подушку и не шевелиться ближайшие несколько часов. Итан посмотрел-посмотрел на нее, а потом сказал:

— Хорошо, отдыхай. Я пойду, закажу обед в номер. Так лучше?

И тут же добавил:

— Нам не мешало бы пройтись и по магазинам, потому что у нас нет ничего, кроме того, что на нас.

С этим Вельмина не могла не согласиться. Она посмотрела на кровать, застеленную зеленым тканым покрывалом и, отбросив всякое стеснение, просто подошла, села на край и принялась стягивать туфли. Потом стянула и те укороченные чулки, которые было принято натягивать под брюки, чтобы не обматывать ноги холстиной, как это делали крестьяне. С наслаждением пошевелила босыми ступнями, а потом, стянув сюртук, растянулась поверх покрывала.

Итан окинул ее странно потемневшим взглядом и, прочистив горло, сообщил:

— Тогда я пойду, закажу обед. Сумку оставляю тебе.

И бросил ее Вельмине. Она послушно обхватила сумку руками, прижала к груди. Кивнула:

— Клянусь, я буду ее стеречь.

— Клясться вовсе необязательно, — Итан хмыкнул и вышел из номера.

Вельмина выдохнула. Боги, как же она устала! Все-таки ее жизнь — жизнь аристократки — совершенно не подготовила ее к столь длительным пешим прогулкам. Веки закрылись сами собой, и Вельмина подумала, что она может полежать вот так, совсем чуть-чуть… Все равно скоро вернется Итан, ее король-дракон, которого ей предсказали, но который объявил, что «ему все это не нужно».

Ну, не нужно, так не нужно.

Тело постепенно делалось легким, почти невесомым. Внезапно ей стало так хорошо, приятно и спокойно… Наконец-то крыша над головой, не нужно ночевать на земле… Вельмина крепче прижала к груди заветную сумку.

«Совсем немножечко», — подумала она, проваливаясь в сон.

ГЛАВА 7. Король Аривьена

Вырвавшись на волю, Итан понял одну важную вещь: даже воздух был вкусным. И на самом деле не нужны драконьи крылья, чтоб летать. Можно идти по земле, но при этом чувствовать себя птицей.

Он оставил Вельмину в номере, оказавшись в коридоре, подумал — не запереть ли? — но затем решил, что незачем. Гостиница выглядела вполне безобидно. И он поспешил в обеденный зал, чтоб заказать еды, позволил себе немного помечтать, как они с Вельминой будут обедать, перекидываясь шутками. В этом было что-то необычное: Лессия не считала нужным что-либо обсуждать со своим карманным королем, и поэтому все, что происходило и в доме Вельмины, и между ним и Вельминой — все казалось Итану новым, очень хрупким, но при этом крайне важным.

Мысль, внезапно посетившая его, заставила остановиться посреди лестницы.

А что, если он влюбился? Что, если то странное светлое чувство, которое не покидает его в обществе маленькой птички, и есть то самое, о котором столько говорено и написано?

Итан усмехнулся и заставил себя продолжить путь. Даже если все это так, то… Ничего нет в этом плохого. Неожиданно и странно, конечно, вообще в его ситуации с интересом смотреть на женщину — после тех представлений, что приходило устраивать для королевы — но с другой стороны, он вполне здоровый, и даже сохранивший душевное здоровье мужчина. Отчего бы и нет?

Он поймал себя на том, что улыбается. Не далее, чем утром вдохновенно пообещал Вельмине, что не прикоснется. А сейчас мысли плывут совсем в ином направлении, почему-то вспоминается, как держал ее за руку, и это ощущение тонких нежных пальчиков в собственных, и сердце срывается в бег.

Впрочем, он сдержит обещание: выбор у птички будет. Обязательно.

В обеденном зале было тихо и пусто: завтрак давно закончился, до обеда еще оставалось время. Столы — большие, из потемневшего от времени дуба, пустовали. На одном из них белела стопка чистых скатертей. Итан заглянул на кухню, застал там повара, который подремывал в кресле, держа на коленях откормленного полосатого кота. Парнишка лет двенадцати уныло возился в тазу с мыльной водой, выуживая оттуда чистые тарелки. Он сидел на корточках спиной к Итану, потому не заметил.

Итан не удержался, шагнул вперед и погладил кота. Тот грозно мявкнул и соскочил на пол. Повар проснулся.

Через полчаса Итан вернулся в номер, неся перед собой тяжело груженый поднос. Он и сам не знал, откуда это желание — отнести обед собственноручно. Живо представил себе, как загорятся радостью карие глаза Вельмины, как она будет поднимать керамические крышки, чтоб заглянуть в пышущие жаром горшочки, и как будет улыбаться. У нее ведь очень красивая улыбка, жаль только, что редко появляется. А если и появится — блеснет, словно солнечный луч сквозь облака — и снова исчезнет, и снова это смущенное и даже пугливое выражение на смуглом лице.