Роскошь нечеловеческого общения - Андрей Белозеров

"Права, ГАИ, ремонт, бензин... - говорил Анатолий Карлович. - Нет, это не для меня. Суета. Слишком много работы, чтобы еще и машину на себе тянуть".

Ну нет так нет, можно и на такси. Тоже небольшая проблема. Город, на самом деле, не такой уж и большой, да и ездить Галине Сергеевне особенно некуда и незачем. Разве что на рынок за продуктами. Или в гости к институтской подруге Светке, но это не чаще, чем раз в месяц... Ничего, можно и на такси.

"Надо же, какой молодец этот Суханов, оказывается, - думала Галина. - Я-то его всегда за трепло держала, а потом, когда разбогател, воображала этаким "новым русским"... Вика его - вообще ужас какой-то. Из грязи в князи. Тупая, как пробка. И дочурка в мамашу пошла, такая же безмозглая напыщенная дура. А Андрей Ильич - совсем, как выяснилось, не того уровня человек. Настоящий финансовый гений. Работяга. И не жадный. Друзьям дает заработать. Да что там друзьям - просто знакомым. Толя-то ведь ему не друг был, никогда они прежде близко не сходились. Толя им откровенно брезговал. А теперь - водой не разольешь. По Америкам вместе катаются, по Европам. Да и то - не с Викой же Суханову мотаться, с ней даже на улицу выйти стыдно... А с Толей у них общая работа, есть о чем поговорить..."

Одно смущало Галину Сергеевну. В той бочке меда, что как-то сама собой прикатилась в их дом осенью, одна ложка дегтя все же была.

"Толя, - говорила Галина мужу, - ты ведь сам всегда говорил, что политика - грязное дело. Всегда ругал их всех, и Греча в том числе".

"Я Греча не ругал, - отвечал Журковский. - Я говорил, что раньше мы с ним виделись чаще, а теперь ему не до нас. Не до меня, то есть. Так это истинная правда. Я и сейчас то же самое скажу. Но это не значит, что я на него ругаюсь или обижен. Вовсе не обижен. Он занятой человек, у него большие дела".

"Скажи, а у тебя нет ощущения, что Суханов взял тебя к себе только ради того, чтобы ты на Греча работал? Что ты им просто нужен? Что они тебя используют? Нет такого?"

"Нет. Суханов набирает к себе в команду опытных людей. Я профессионал. Я ему подхожу по своему уровню. А меня устраивают условия работы, которые он мне предложил. Вот и все".

"Все ли?.. А с Пашей ты в этом предвыборном штабе что, по зову сердца?"

"Можно и так сказать. Почему нет? И вообще..."

Муж всегда пытался замять эту тему. Его вечное "и вообще", после которого обязательно следовала многозначительная пауза, последнее время весьма сердило Галину. Но, с другой стороны, думала она, жаловаться грех. В семье появились деньги, жизнь налаживается, а то, что он в своем предвыборном штабе штаны просиживает, - его дело. Должна же у мужчины быть какая-то игрушка.

Впрочем, новая жизнь не позволяла Галине Сергеевне долго размышлять о неприятных для нее сторонах деятельности Анатолия Карловича. Да и не были они, в общем, неприятными, просто тревожно было временами, и тревога эта исходила от неизвестности. Раньше что? Институт, лекции, зачеты, экзамены, ну слетает куда-нибудь на симпозиум, в командировку, и опять - утро, завтрак, Институт, вечер, сон. А теперь - в Институт ходит два раза в неделю, ночами сидит дома за компьютером, а целыми днями торчит в штабе Павла Романовича Греча, готовящегося к выборам на пост губернатора.

"Ну и господь с ним, - думала Галина Сергеевна, успокаивая себя. - Ничего страшного, кажется, не происходит. Подумаешь, посидит с бумажками, посочиняет листовки... Что там еще делать, в этом штабе? Используют его, конечно. У них свой интерес - они, если Греча переизберут в губернаторы, свой куш получат, а Толя как был наемным работником, пешкой, в сущности, так этой пешкой и останется... А что делать? В таком возрасте перевоспитывать человека бесполезно. Характер давно сложился, точнее, отсутствие характера. Полное отсутствие. Другой поставил бы им такие условия, чтобы и себя, и детей, пусть не внуков, пусть хоть детей - обеспечить по гроб жизни. А Толя? Ну хорошо, получает он сейчас деньги. Но это ведь зарплата. Это не капитал, который может прикрыть в случае, не дай Бог, болезни или еще чего... Стоит ему перестать работать - деньги кончатся мгновенно. И снова нищета..."

Анализируя собственные ощущения, Галина Сергеевна неожиданно поняла, что она не права в том, будто с приходом в дом какого-никакого достатка "снова" почувствовала себя свободной. Никогда она не была так свободна в материальном смысле, как теперь. Никогда.

Студенческие годы, рубль, который выдавали ей мама или отец, практика, Институт, мизерные зарплаты, мизерные - до самого последнего времени, до сегодняшнего дня. Ничего не изменялось. Оплата труда как была смехотворной, так и осталась.

Вечная боязнь не дотянуть до получки, постоянные долги (каждый месяц - "я у тебя перехвачу до аванса?"), толкотня в магазинах, не купишь ведь в первом попавшемся, цены везде разные, лучше сходить в тот, где подешевле, хотя он и подальше от дома, и народу там побольше..

Жена профессора... С авоськами, сумками, набитыми неважнецкой картошкой, тяжелыми замороженными куриными окорочками - в лучшем случае...

Правда, для гостей Галина Сергеевна всегда старалась. Появлялись на столе и икра, и хорошие закуски из "Черкизовского" - буженинка, холодное мясо нескольких видов, и горячее, и фрукты, и кофе с мороженым, и водка приличная, и даже вина настоящего несколько бутылок.

Однако после гостей нужно было долго приходить в себя и заделывать, замазывать, залеплять дыры, пробитые в бюджете семьи очередным праздником, снова "перехватывать" у сослуживцев, у соседей, у знакомых.

Никогда, ни во времена молодости, ни теперь, когда старость уже дышала в затылок и не замечать ее приближение становилось все сложнее и сложнее, Галина Сергеевна не была по-настоящему свободной от быта, ложащегося основной своей тяжестью на женщин, лишающего их собственно женственности, стирающего с лиц живые краски, сгибающего спины, иссушающего души.

- Знаешь, Карина, я только теперь понимаю, как ужасно мы все жили, говорила Галина Сергеевна, сидя за накрытым к празднику столом. - Как ужасно... Это не жизнь была, конечно. Правда, крутились, бегали и не замечали всего этого ужаса. Но разве человек должен так жить?

- Ну, слава Богу, и на вашей улице праздник наступил, - ответила Карина Назаровна.

Галина Сергеевна передвинула на столе тарелки, чтобы освободить место для корзинки с хлебом.

- Жаловаться ныне грех, конечно... Но все равно, Карина, мы - нищие... Даже сейчас. Вот Толя был в Америке, говорит, что там специалисты его уровня вообще за гранью добра и зла живут...

- В каком смысле? - испуганно встрепенулась Карина Назаровна.

- Я имею в виду, что зарабатывают больше... Раз в десять. Или даже раз в двадцать. И вообще - что это такое? Уважаемый человек, ученый, имеет работу, профессионал, друг, можно сказать, мэра города, помогает ему выборы проводить, а ни счета в банке, ничего... Человеку его уровня следует быть обеспеченным полностью... В его годы он уже должен быть в состоянии, коли захочет, бросить работу и жить в свое удовольствие. Нет, если, конечно, работа нравится, то пожалуйста, оставайся, но в принципе можно и на покой... Пожить по-человечески... По свету поездить.. А то мы ведь толком и не были нигде...

- Ну да, Толя-то все время мотается, - вздохнула Карина Назаровна.

- Мотается. То-то, что мотается. Ни минуты свободной нет. Он даже не успевает там погулять, посмотреть что-то... Ни в музей, никуда. И купить ничего не успевает.

- Ай-яй-яй! - притворно заахала Карина Назаровна. - Да неужто и подарков никаких не привез? И из Америки?

- Нет, конечно, привез... Серьги вот мне подарил..

Галина Сергеевна покрутила головой, демонстрируя новые золотые серьги.

- Ох, красота какая... Дорогие?

- Не знаю, - кокетливо ответила Галина Сергеевна. - Толя не сказал...

Она посмотрела на часы.

- Где же он ходит? Уж в праздничный день мог бы пораньше придти! Работа, видите ли... Вот так, Карина, бьешься, как рыба об лед, а все без толку.

- Ну Галочка, как же - без толку? Вон у вас как жизнь наладилась.

- Перестань. Разве это наладилась? Это мы просто из нищеты вылезли. У нас ведь как? Если человек стал жить чуть-чуть... как бы это... ну как во всем мире люди живут, так его сразу едва ли не буржуем называют. Начинают завидовать. Нам, Карина, знаешь какие лица соседи делают, когда на лестнице встречают? Что ты! Будто мы бандиты какие-то. А всего-то - чуть-чуть начали зарабатывать... Чуть-чуть! По сравнению с теми, что зарабатывают другие, - это пыль, а не деньги.

- Так другие-то воруют! А Анатолий Карлович честно трудится, - сказала Карина Назаровна. - Но все равно, Галочка, у вас теперь совсем другая жизнь.

- Да, слава Богу... Слава Богу... Я просто на Толю моего молюсь. Хоть под старость все вроде налаживается...

- Брось, Галочка, какая там старость! Ты еще женщина хоть куда!

Звонок в дверь не дал Галине Сергеевне ответить.

- Наконец-то! - Она вскочила и бросилась в прихожую. - Наконец-то, донесся до Карины Назаровны ее голос вместе с грохотом отпираемых замков. - А то скоро уже и полночь, а Германа... Господи! Это ты?!