Боги богов - Андрей Рубанов

Сверкающие космополиты не любили проблем и нигде подолгу не задерживались. Глубоко презирали местные субкультуры, вели себя вызывающе — но им все прощали, за щедрость и живописность. Их было мало — зато они, шумные фрики, кормили светских хроникеров, рестораторов, отельеров, стилистов, шоуменов, ювелиров, дизайнеров одежды и обуви, и всякий гражданин Федерации, желающий узнать, что такое кураж или хамство, мог подключиться к специальному каналу и в режиме реального времени понаблюдать за бытом самых шикарных и великолепных хамов из всех, каких знало человечество. Тем более что закрытая субкультура сверкающих действительно поражала воображение своей красотой и изощренностью, а также особенным, глубоко и всесторонне продуманным цинизмом.

Сами они считали себя героями, ибо не признавали дух millennium taciturn. Горланили непристойные куплеты, орали, шумели и визжали везде, где можно и нельзя. Звуки живой природы глубоко презирали, тишину ненавидели, штрафы за ее нарушение уплачивали шутя, и юная Юла гордилась тем, что однажды, в семнадцатилетнем возрасте, за три дня пребывания на Атлантиде потратила на штрафы четыре миллиона.

Биомонтаж практиковали с детства. В девятнадцать лет Юла пересадила себе генетически модифицированные вагинальные мышцы самки белого патрианского леопарда, и несколько юношей — все отпрыски влиятельнейших семейств Федерации — пытались покончить с собой, проведя с Юлой всего одну ночь.

Конечно, она быстро пресытилась сыновьями миллиардеров. Красивые, умные и сильные, они слишком любили свою красоту, ум и силу. Кроме того, Юла была умна и понимала: подлинное геройство заключается вовсе не в том, чтобы истошно заорать в центре Олимпии, посреди Площади Тишины, где под прозрачным колпаком установлен в назидание потомкам самый последний в истории стальной механизм: скрипящий изношенными валами и хрустящий глупыми шестеренками двигатель внутреннего сгорания. В поисках острых ощущений незаурядная девушка сместилась в направлении преступного мира и около полугола выступала в статусе официальной соратницы одного из лидеров революционного фронта Шамбалы, команданте Рамона Ковальчука, по прозвищу Бен Гур. Но команданте был староват для юной светской стервы и к тому же слишком свиреп: однажды он не сумел правильно договориться с товарищами по оружию насчет своей доли от наркотрафика, и товарищи разложили бедолагу на атомы. Но его любовницу не тронули. Таких женщин не принято убивать, слишком знамениты; убьешь — никто не поймет: даже свои не поймут. Юла горевала долго, почти месяц, пыталась забыться в игорных домах, в самых экзотических притонах, на поверхностях миров, на орбитальных курортах, на планетах, объявленных вне закона, и планетах, полностью выкупленных в частную собственность, на планетах — заповедниках и планетах, вообще не имевших статуса, — везде, где можно пощекотать нервы. После мощного и веселого Рамона у нее выработался вкус, и юная светская звезда сама нашла Марата, специально для этого прилетев на Эдем. Сама села на его диван, в полумраке легендарного ночного клуба «Гидрос», куда за восемьдесят лет не сумел проникнуть ни один папарацци. Сама назвала свое имя, сама завела разговор.

Марат не удивился. В тот год он слыл восходящей криминальной звездой. Угонял лодку на одной планете, продавал на другой, в три дня спускал деньги, на четвертый день начинал сначала. Он провел с Юлой ночь и наутро признался, что быть ее спутником, пусть и временным, не может. В его бизнесе важно быть незаметным, не носить ярких нарядов, не унижать живых слуг, не устраивать буйных скандалов в аристократических кабаках, не носить в карманах наркотиков и во время перемещения в пространстве строго соблюдать правила гиперперелетов. Юла существовала в центре мира, на самом верху, а Марат, беглый студент Пилотской академии, выбрал окраину, дно, тину.

Когда Юла спросила зачем, Марат ответил: не твое дело.

Она не обиделась, не ушла. Даже наоборот.

Сначала он принял ее за обыкновенную прожигательницу жизни. Папа с мамой отпустили перебеситься, а сами тем временем подбирают дочери выгодную партию, что-то такое. Марат решил, что Юле просто нравятся плохие парни. Их особый шик. У плохих парней всегда особый шик. С плохими парнями интересно, плохие парни бывают законодателями мод, придумывают новые виды спорта и даже основывают города. Тогда Марат был в отличной форме и выглядел необычайно плохим парнем: каждую ночь проводил в новом месте, отдавая предпочтение орбитальным отелям с регулируемой силой тяжести, и оплачивал каждую новую покупку с нового банковского счета: специальная, на заказ написанная программа, запущенная в Федеральную расчетную систему, ежеминутно генерировала сотню новых номерных счетов в сотне разных банков. Деньги космического угонщика непрерывно находились в пути, отследить их было можно, конфисковать — нельзя, распоряжение о блокировке операций приходило в банк, когда счет уже был пуст.

Марат думал, что сверкающая космополитка жаждет экзотики, что ее возбуждает опасность. Поэтому он сразу объяснил подруге, что если есть на белом свете что-нибудь максимально переоцененное, донельзя извращенное, обманчиво притягательное, красивое снаружи, но смрадное и грязное внутри — то это преступная романтика. Он научил ее старому, подхваченному то ли на Патрии, то ли на Гиперборее русскому слову «фуфло», и объяснил, что уголовная романтика и есть самое настоящее, классическое фуфло. Он признался, что каждый раз, проникая в чужой корабль и запуская пальцы меж извилин квазимозга, он обещает себе завязать. Что он не плохой парень, а пилот.

Тот разговор Марат запомнил. Они сидели на веранде «Ритц-Карлтона», парящего над розовыми облаками Александрии, и смотрели, как в пятидесяти метрах прямо над их головами два стратосферных дракона дерутся за право обладания самкой. Самка, раскинув перепончатые перламутровые крылья, кружила чуть выше, вроде бы безучастная.

Юла была трезва, но возбуждена. Марат почувствовал, что момент настал, и рассказал всё. Что он вовсе не герой, не восходящая звезда преступного мира. Что все легенды о его удачливости и неуловимости придумал пиар-отдел Федерального департамента транспортной безопасности. Департаменту всегда требуются неуловимые злодеи, чем их больше — тем солиднее финансирование.

Еще он сказал, что сбежал из академии просто потому, что ему стало скучно. К концу десятого года учебы он знал о космосе и кораблях много больше, чем любой из преподавателей. Он слишком сильно хотел делать то, для чего рожден.

Брат его тоже скучал и считал дни, оставшиеся до выпускных тестов. Но Морта ждала гарантированная слава первого пилота Федерации, гения гиперперехода. И Морт решил не рисковать будущим, терпеть и ждать. А Марат не стал терпеть. Его не ждала слава первого пилота. А славы второго пилота он себе не хотел. Вообще никакой славы не хотел.

— Извини, Ю, — сказал Марат. — Я не герой, я неудачник. Я просто люблю своего брата. И корабли. И еще тебя.

В этот момент дракон с красным гребнем наконец вырвал горло дракону с желтым гребнем. Заполнявшие веранду зрители ахнули, после чего джентльмены зааплодировали, дамы прослезились, а официанты синхронно откупорили шампанское. Окровавленный проигравший полетел вниз, а окровавленный победитель, наоборот, — вверх. Его торжествующий рев был великолепен. Его грудные железы извергали лиловые струи ферромонов. Самка обратилась в ритуальное бегство.

А мне всё равно, ответила Юла. Пилот или неудачник, плохой или хороший — неважно. Я не хочу знать, для чего ты рожден. Мне просто нравится тебя слушать. Мне нравится на тебя смотреть. Как ты ходишь, смеешься, задумываешься. Мне нравится, как ты трогаешь меня. Я просто хочу быть с тобой. А ты оскорбил меня. Ты решил, что я схожу с ума от пресыщения. Ты решил, что я пришла к тебе, чтобы пощекотать нервы…

Они провели вместе почти три месяца. За всё время Марат не сделал ни одного дела. С планеты на планету перемещался только как пассажир. Тратил, не считая. На светских вечеринках развлекался, изображая телохранителя Юлы. В ответ на прямые вопросы репортеров отмалчивался, прикидываясь киборгом. Приятели Юлы, бывшие любовники и отвергнутые женихи то и дело возникали из веселого марева, все как один красивые, благодушные, мускулистые, невероятно уверенные в себе; смотрели на Марата с любопытством и снисхождением, называли свои имена, которые он сразу забывал. Однажды в каком-то закрытом клубе один тонкий, томный, идеально корректный юноша, одноклассник Юлы и наследник состояния, которое увеличивалось столь быстро, что его невозможно было сосчитать, потрепал Марата по плечу, показал на Юлу и произнес: «Она тебя погубит», и Марату невыносимо захотелось сказать: «Чувак, помнишь, в прошлом году у тебя угнали яхту? Так вот: это был я». Марат открыл было рот, но юноша уже скользнул в нетрезвую толпу — такие люди никогда не ждут ответных реплик.