«Если», 2012 № 11 - Журнал «Если»

— Меня зовут Бриаатурсиасальянтиорметхессесс.

Я снова поклонился.

— Да-да. Простите мое произношение.

Сделав глубокий вдох, я повторил попытку.

— Не так, — возразила она. Затем медленно повторила свое имя.

Хоть убей, на мой взгляд, я произносил ее имя совершенно правильно. Если, конечно, не принимать во внимание кучу шипящих, которых полно в каждом слове суссурати.

— Можно я буду звать тебя просто Бриа?

Черные глазки закрылись. Это выражало… видимо, недовольство. А может, досаду. Я не мог вспомнить точно. Изучать способы выражения эмоций у представителей иных рас с помощью интенсивного видеокурса — дело безнадежное.

— Это задание наверняка будет опасным, — сказала она. — Я доложила начальству, что не хочу работать с человеком.

— Что ж, спасибо за откровенность.

Она вывалила темно-красный язык поверх длиннющих, с мой палец, клыков. Возможно, ей был понятен человеческий сарказм, потому что эта трехсоткилограммовая туша соизволила пояснить:

— Вы, люди, опасны. Я тебя боюсь.

Я согласно кивнул:

— Ну да, конечно. Я слышу об этом постоянно.

На эту работу я не напрашивался.

Где-то год назад я сидел на кертианской станции в длинной комнате с низким потолком, которая служила здесь баром, не спеша цедил минеральную воду и ожидал посадки на рейс до Земли, где меня должны были отдать под трибунал, и тут к моему столику подошел человек в серой форме.

— Амир Таркос?

Я едва не отшатнулся от него, понимая, что ничего хорошего от этого типа ожидать не приходится. Я только что вернулся после весьма грязного дельца: сначала на Поргаторио, адском газовом гиганте в чертовой дыре Галактики, а потом на Верте — еще одном газовом гиганте и в такой же заднице. За год и два месяца, что длилась эта операция, мой экипаж умудрился трижды отличиться, причем все три раза не лучшим образом. Ответственность за два из трех инцидентов лежала на мне.

— Я Конор Мак-Доноу, — представился мужчина. У него и в самом деле был сильный ирландский акцент. — Можно присесть?

— Если найдете куда.

Он ткнул пальцем в карманный компьютер, и прямо из пола вырос стул.

— Вы поняли, кто я?

Я кивнул. Хотя я первый раз видел такую форму на человеке, но серый цвет и эмблема на груди в виде грех треугольников были известны всем.

— Вы предатор… То есть, я хотел сказать, гармонизатор.

— Да. В Корпусе всего восемнадцать землян, я один из них.

— Слушайте! Я знаю, что по уши в дерьме, и меня ждет военный трибунал. И даже понимаю, что я позор космофлота, притча во языцех, и так далее, и тому подобное. И все же никаких преступлений против Законов Жизни я не совершал.

Он остановил поток моего красноречия одним лишь взглядом своих голубых глаз, от которого мне стало совсем не по себе.

— Конечно, не совершали. Собственно говоря, я здесь не по этому поводу. Наш разговор, гм-м… не официальный. В данном случае, я выступаю как вербовщик, и у меня к вам только один вопрос: не хотите ли вы поступить в Корпус?

Я размышлял над этими словами очень долго. Сначала чуть было не ляпнул, что это вовсе не смешно. Потом мне захотелось узнать, в чем подвох. Примерно через минуту мне пришло в голову, что самым разумным было бы потихонечку смыться. Затем я решил, что делать это нужно как можно быстрее. И все это время я бестолково шевелил губами, словно вдруг разучился говорить. Наконец смог выдавить:

— Вы хоть знаете, кто я такой?

— Амир Таркос, уроженец Западного берега реки…

— Палестины, — поправил я.

— Это одно и то же. Впрочем, ладно, пусть Палестины, — согласился он. — В пятнадцать лет вы перебрались в Турцию. Потом получили стипендию в Калифорнийском политехническом. Затем поступили на службу в…

— Я имею в виду, знаете ли вы, что случилось со мной недавно? На Верте.

— Вы позволили себе некоторую вольность, командуя кертианским крейсером.

Это мне понравилось.

— Вольность?!

— Ну да. И теперь на Земле вас ждут, гм-м… неприятности.

— И вы тем не менее беседуете со мной?..

Он вздохнул.

— На Верте вы допустили действия, которых достаточно, чтобы вас с треском вышвырнули из вооруженных сил. Но у нас несколько другие интересы.

Он повернулся на стуле и обвел рукой помещение.

— Скажите, Амир, что вы здесь видите?

Парочка кертов у низенькой стойки, заваленной каким-то подобием салата, напоминала двух крабов, копающихся в выброшенных на отмель водорослях. Панцирь старшего керта совсем побурел, что говорило о почтенном возрасте; у его спутницы экзоскелет был красным. Время от времени она вытягивала одну из десятка суставчатых ножек и ритмично постукивала по панцирю старшего, демонстрируя тем самым свою любовь и заботу.

В другом углу два нили, шестиногие ланеобразные создания, шушукались о чем-то с выводком похожих на птиц существ, расовую принадлежность которых я определить не смог. Один из нили держал на голове лучащийся мягким сиянием шар, из которого лилась тихая изысканная музыка. Рядом с этой группой завис у иллюминатора галдящий рой светящихся брайтов.

— Галактийцы, — вздохнул я. — Образованные, культурные, преуспевающие.

Мак-Доноу согласно улыбнулся.

— Так и есть. А скажите, что, по-вашему, станет делать прославленный кертианский дипломат, художник-нили или философ-брайт, если окажется свидетелем насилия над Законами Жизни?

— Сообщит об этом.

— Ну да, возможно. Проблема, однако, в том, что эти создания живут в городах столь цивилизованных, мирных и тихих, что при виде преступления они могут просто не поверить собственным глазам. Они подумают, что это все померещилось! Но даже если они поймут, то, скорее всего, решат, что заниматься подобным — обязанность профессионалов. Вот как они считают — и знаете что?.. В большинстве случаев они совершенно правы.

Мне как-то не очень понравилось, куда ведут эти рассуждения.

— Вы хотите сказать, что ловить вора должен профессионал. То есть другой вор?

— О, конечно же, нет, дружище. Я имел в виду: у тех, кто уже сталкивался с преступлениями со злонамеренными действиями, имеется важное преимущество. Они не гадают, а действуют. Вот в чем штука, приятель…

Замолчав, он с минуту смотрел на брайтов. Те были очень красивы: сияющие и полупрозрачные. Сквозь них было видно звезды.

— Впрочем, сейчас речь о другом, — добавил Мак-Доноу после паузы. — Чтобы выявлять и пресекать преступления в нашей великой и прекрасной Галактике, нужно быть готовым самому преступить закон. Тебе придется стать бойцом, сознающим, что никто не поможет, никто не прикроет твой тыл и не решит проблему за тебя. Такой человек склонен действовать быстро, решительно, не считаясь с потерями и порой не выбирая средства. Именно так ты действовал на Верте.

— Расскажите это моему командованию.

— Я так и сделаю, если ты поступишь в Корпус.

От этих слов я невольно улыбнулся.

— Скажите мне… Правда, что предаторов набирают из представителей только молодых рас?

— В основном да, — ответил он. — А что?

— Нас, вероятно, считают расходным материалом?

Он медленно покачал головой.

— Нет. Дело в том, что мы молоды, а значит, ближе к своим корням. Мы не слишком далеко ушли от всего страшного и тяжелого, что было в нашем прошлом, и поэтому лучше других понимаем, что к чему.

Я оглянулся на брайтов, мерцавших на фоне звездной черноты. То, что говорил Мак-Доноу, выглядело похожим на истину. Разве ангел небесный когда-нибудь решится признать, что в раю может совершаться дьявольское дело?

Собеседник наклонился вперед и немного понизил голос.

— Есть, правда, одна проблема… — Он не смог сдержать ухмылку. — Нас боятся. Дикарь в серой форме — это кошмар несчастных планет, страх и ужас цивилизованных галактийцев. Они уверены, что ты способен пожирать их в сыром виде.

Я не выдержал и рассмеялся.

И был завербован.

Меня, Бриа и наш корабль погрузили на попутный звездолет нили. По его блестящим зеркальным коридорам я и десяти метров не мог пройти, чтобы не потерять ориентацию. Поэтому постоянно держал включенным персональный навигатор.

Нили при встрече со мной кланялись, но в разговоры не вступали. Бриа из своей каюты не показывалась. Поскольку я был предатором-новичком — попросту «щенком», перед отлетом меня даже не пригласили на инструктаж. А Бриа ни слова не сказала мне о задании, пока звездолет, выстрелив наш крейсер в космос при помощи отработанного сжатого воздуха, не умчался прочь.

В пятнадцати астрономических единицах светило неярким зеленым светом далекое, не больше булавочной головки, солнце. Должно быть, наш крейсер, напоминавший формой и окраской акулу, выглядел в его лучах очень эффектно. Мы с Бриа сидели в командной рубке перед обзорным экраном — в креслах различной конструкции. Появившееся на экране зрелище заставило меня благоговейно вздохнуть.