Убить перевертыша - Владимир Рыбин

- Понял, - пробормотал Сергей, ошарашенный таким открытием.

- Сейчас вы разденетесь возле окна, будто собираетесь спать, задернете шторы, погасите свет. А потом быстро оденетесь и уйдете. И еще вот что. Вы, я вижу, человек неопытный, а потому советую просмотреть свои бумаги. Имена, адреса, номера телефонов надо уничтожить. Ничего с собой, все запомнить.

Проводив Сергея, Клаус принялся тщательно, сантиметр за сантиметром, осматривать стены, мебель, привезенный курьером шарф. Внимательно перечитал письмо и записку. Посидел, подумал, потирая грудь над занывшим больным сердцем, и, оставив письмо на столе, прошел в туалет. Там он чиркнул зажигалкой, сжег записку над унитазом и спустил воду.

17

Улицы северных немецких городов напоминают иллюстрации к сказкам Андерсена. Особенно ночью. Сергей подумал об этом сразу, как только оказался в узком переулке перед клетчатым фасадом старого дома типично немецкой, как ее называют, фахверковой архитектуры. Ему бы в эту минуту думать о себе - "маячок" свидетельствовал о чем-то весьма серьезном, а он все бы любовался красотами. "Не ученый, - сказал бы Мурзин, - не битый".

Тихо было в переулке, тихо и пустынно, - почтенные бюргеры все уже почивали под своими любимыми перинами.

Скоро Сергей вышел на неширокую улицу, уставленную машинами, и сразу увидел ярко освещенную бензоколонку. Внутри, за высокими стеклами витрин, забитых мелкотой товаров, маячила чья-то фигура, а больше не видно было никаких признаков обитания. И два "Фольксвагена", стоявшие возле витрин, ничем не отличались от множества других машин, оставленных на ночь. Но как только он остановился, раздумывая, у кого бы спросить, как один из "Фольксвагенов" мигнул фарами и из него вышел человек в высокой фуражке. Таксист.

- Прошу, - сказал он, открыв заднюю дверцу.

Сергей обошел машину, намереваясь сесть рядом с шофером. Вероятно, он все же здорово нервничал, иначе с чего бы ударился лбом о дверцу.

- Русский? - спросил шофер.

- С чего вы взяли?

- Ругнулся по-русски.

- Ну и что?

- Так ведь я тоже русский.

- Значит, земляки, - холодно сказал Сергей. - Давай на вокзал.

Шофер засмеялся и спросил по-русски:

- Удираешь? У меня тоже раз было. Хищная попалась, чуть не захомутала. Только зря на вокзал-то, разыщет. Поехали сразу в Бремен, там поездов больше.

Сергей промолчал, подумав, что если будет разъезжать на такси, то до Штутгарта не доберется. Об Эмке и думать нечего. Она сама, небось, одними проповедями живет, - студентка же.

- Полста километров, полчаса, и все дела. Да ты не бойся, я дорого не возьму. Знаю: наши всегда на мели. Или ты из этих, новых?

- Не из этих, - сказал Сергей. И решился. - Ну, давай. Ехать так ехать...

Машина как-то сразу выскочила на автобан и понеслась с пугающей скоростью.

- А ты откуда, если не секрет? - спросил шофер.

- Из Москвы.

- Надо же, и я из Москвы. Черемушки знаешь?

- Кто же их не знает! Москвич такого вопроса не задал бы.

- Да? Ну, значит, я совсем онемечился.

- Как ты тут оказался? - спросил Сергей. - Если не секрет, конечно.

- Теперь уж не секрет. Прапорщиком был, на армейском складе. Ну и сам понимаешь...

- Проворовался?

- По нынешним временам разве это воровство?

- Дезертировал?

- Фу, какое слово! Попросил политического убежища.

- Какая у прапора политика?

- А я на политзанятиях прокололся. Болтал чего не зная. Еще чуть - и выставили бы меня на Восток. А я решил не дожидаться и ушел на Запад.

- Взял и ушел? Так просто?

- Совсем не просто. Особисты, политработники, командиры, слежка за каждым шагом, построения, проверки, за территорию ни ногой.

Он замолчал. Темень подступала с обеих сторон, испещренная россыпями близких и дальних огней. Впереди стлалось чистое полотно шоссе. Было полное ощущение полета ни толчков, ни тряски.

- Не жалеешь, что удрал на Запад?

- Жалею. Немного бы повременить, и мог бы уйти не с пустыми руками. Войска-то все побросали, только ленивые и дураки не озолотились. Шесть ведь армий стояло, три танковые, две общевойсковые, одна воздушная. Имущества горы. А вывезли крохи. В газетах писали, что если, мол, задействовать полностью железные дороги Польши, то надо 15 лет, чтобы все вывезти. А этот, как его... ну, ваш "лучший немец", приказал - в три года... Говорят, в Союзе тоже сплошная растащиловка?

- Тоже.

- Там-то кто?

- Те же, кто и раньше, - властвующие номенклатурщики. Раньше они делали это скрытно и понемногу, а потом сообразили, что лучше открыто и помногу, и под видом реформ кинули лозунг: хватай, кто сколько может. И началось. После семнадцатого года Россию растлевали лозунгом "Грабь награбленное", теперь аналогичный лозунг - "Грабь накопленное".

Замолчали, думая каждый о своем. Сергей ругал себя за болтливость. Ему бы исчезнуть понезаметнее. А теперь шофер, уж точно, не забудет его.

Дорога влетела в тоннель, образованный высокими бетонными стенками с обеих сторон, и от их близости показалось, что скорость еще увеличилась.

- Дельменхорст, - сказал шофер. - Почти приехали. Куда тебя?

- Давай на вокзал.

Так же стремительно машина перескочила через черный провал реки Везер, попетляла по улицам и скоро выехала на широкую площадь перед угрюмым зданием вокзала.

Ближайший поезд Бремен - Ганновер - Нюрнберг отходил через восемь минут. Это было то, что надо: одна пересадка и уже утром - в Штутгарте. Сергей купил в кассе билет и побежал на перрон. Под огромным куполом вокзала стояло несколько поездов. Надписей повсюду хватало, но Сергею некогда было разбираться в них, спросил у шедшего настречу железнодорожника с красным ремнем через грудь, какой поезд до Ганновера, и побежал по пустынному перрону к указанным вагонам, у которых проводники громко хлопали дверями, закрывая их.

И только он вошел в пустое купе и сел к окну, как поезд тронулся. Проплыла перед глазами громадная ярко освещенная реклама: "Von Haus zu Haus - Gepack voraus" - "От дома к дому багаж доставим". И затем сразу чернота ночи.

Сергей откинулся в кресле, вытянул ноги. И уж побежали перед глазами картины, одна другой чуднее, как вдруг стеклянная дверь купе с треском отъехала в сторону. Долговязый парень, ни слова не говоря, рухнул в кресло у двери и сразу засопел.

"Слава богу, неразговорчивый", - подумал Сергей, снова заставляя себя погрузиться в патоку дорожной дремы.

И опять с треском распахнулась дверь. Парень вскочил и грудь в грудь уперся в здоровенного контролера с традиционным красным ремнем, наискось перечеркнувшим черную форменную куртку. То ли контролеры тут натасканы на "зайцев" не хуже борзых, то ли они уже искали его, только почти сразу разговор переметнулся в коридор, а еще через несколько секунд там послышалась шумная возня. Выглянув, Сергей увидел парня лежащим на полу. Контролер, прижав коленом руку, дергал его за волосы и приговаривал: "От нас не убежишь!" Другой, такой же черный, преспокойно стоял у парня на спине обеими ногами. Борьба с безбилетниками на германских железных дорогах была, как видно, бескомпромиссной.

Спать Сергею расхотелось. Он достал билет, положил его на столик, зная, что немецких контролеров никакой инцидент не отвлечет от своих обязанностей и они обязательно придут.

Ждать пришлось недолго. Когда черная куртка с красным ремнем поперек груди снова появилась в дверях, он молча указал на билет, лежавший на столике.

Его насторожило то, что контролер слишком долго рассматривал билет.

- Куда вы едете? - наконец, спросил он.

- В билете указано.

- Да, указано. Но этот поезд идет в другую сторону, в Гамбург.

- Не может быть!

Хмурое лицо контролера расплылось в улыбке.

- Вы - русский?

- Почему так решили?

- Только они, когда им говоришь очевидное, начинают уверять, что этого не может быть.

- Я ошибся поездом?

- Да, вы ошиблись. Поезд на Ганновер ушел четыре минуты спустя после нашего с другой платформы.

В российском поезде в таком случае была бы долгая немая сцена, затем куча ахов и охов, оставляющих надежду на сочувствие. От немца, который при исполнении, сочувствия не жди. Это - машина.

- За ошибки надо платить?

- Надо платить. Стоимость билета от Бремена до Гамбурга, затем стоимость обратного билета. Или оплатить разницу в расстояниях, если поедете из Гамбурга прямо на Ганновер. Это 61 километр. Или...

Контролер оказался доброжелательным и разговорчивым, все объяснил. Или израсходовал весь запас своей служебной сердитости на безбилетника. Как бы там ни было, Сергей посчитал, что ему повезло, и успокоился. Деньги? А что деньги? У Костика их много, авось не разорится.

Это было даже смешно. Смешно и странно: всего-то сутки, как сошел с московского поезда, а уж объехал весь север Германии. Правда, так толком и не увидев его...

Гамбургский вокзал подавлял своей громадностью и пустынностью. Человеку, особенно ночью, тут было одиноко и тяжело, хотелось поскорей убраться отсюда куда-нибудь, где теснее, зато уютнее.