Эрбат. Пленники дорог - Веда Корнилова

На лице Кисса опять появилась ехидная улыбка, которую я не выносила. Чувствую: сейчас вновь услышу какую — нибудь пакость из разряда тех, которых лучше не знать….

— Ах, цыпа, цыпа, ну какая же ты недогадливая! Мне даже иногда нравятся твои глупо — наивные высказывания. Ну, раз до самой не доходит… Мальчишки сказали примерно следующее: обождите, не мешайте, они отношения меду собой выясняют, просим не отвлекать и не подглядывать… Слышите, мол, как общаются наедине — того и гляди пол провалится… В общем, пока они (то есть мы с тобой) не помирятся окончательно, то не выйдут. А ты, цыпа, вела себя несколько, скажем так, шумновато, кричала без умолку и кровать под тобой чуть ли не ходуном ходила… Так что должна понимать сама: ни на что иное, кроме как на выяснение наших с тобой близких отношений, местные и подумать не могли.

— Высокое Небо! И мальчишки все это сказали деревенским?..

— А что нужно было говорить? Может, то, что у тебя приступ? Думаю, даже здесь знают, что означает слово эрбат. И я наших парней ничего такого говорить не заставлял. Сами сообразили. Выросшие на улице дети заметно отличаются от домашних, да и знают они куда больше того, что следует знать ребятам их возрасте.

— Кисс, где бы мы с тобой не оказались, и что бы ни делали, ты каждый раз умудряешься выставить меня невесть кем в глазах окружающих…

— Ничего не поделаешь, раз так складываются обстоятельства. Хотя, согласен, доля правды в твоих словах имеется. Во всяком случае замуж за себя в этой деревне сейчас тебя вряд ли кто возьмет. Репутация, дорогая моя, отныне у тебя уже несколько не та, что была вначале твоего появления в этих местах. Подкачала…

— Это я как — нибудь переживу… Блин, второй раз одно и то же…

— О, так у тебя уже было нечто подобное? Поделись, когда же ты впервые попала в подобную историю с потерей своего доброго имени? Случайно, не по дороге в Стольград из твоего поселка?

— Кисс, отстань…

— Ну, раз тебе не впервой терять репутацию, то будем считать, что ничего особо страшного не произошло.

— Кисс, ну какая же ты…

— Обаятельная сволочь? Согласен! Подтверждаю и не возражаю… Ты идти можешь?

— Куда?

— К речке.

— Топиться?

— Утопишь тебя, как же… Увы — ехидно хмыкнул он, — увы, подобное остается моей несбыточной мечтой… Догадываюсь, как тебе сейчас хочется искупаться. В себя придти…

— Да. И заодно неплохо бы смыть с себя остатки молока.

— То же самое не помешает сделать и мне. Я ведь тоже когда увидел, что на твою многострадальную голову внезапно свалилась куча твоих ползучих родственников, то от неожиданности все молоко из своего горшка пролил. И тоже на себя. В общем, и мне не помешает окунуться в воду…

— Еще бы хорошо попить отвара из трав…

— Это отложим на потом. Не все удовольствия сразу.

Встать на ноги я смогла, пусть и не с первой попытки. Но вот идти была в состоянии, лишь только держась одной рукой за руку Кисса, а второй попеременно то за одного, то за другого мальчишку. Чем-то это напомнило тот самый первый, по-настоящему сильный приступ, прихвативший меня на улицах Стольграда. Тогда мне на помощь пришел Вен. Теперь вот Кисс и ребятишки…

Уж не знаю, что там деревенские подумали насчет меня, когда видели, что я еле переставляю ноги. Понятно, что могло придти им в головы… А то, что в деревне никто не спал — в том можно не сомневаться. Нынешние события будут обсуждать, по меньшей мере, до следующего года, а то и дольше… И то, что сейчас вид у меня такой измотанный и усталый, что краше в гроб кладут — это, без сомнения, тоже отметили. Выводы тоже сделали…

Эх, Сая, ну какая же ты дура! Ведь теперь не только поселку, но и по округе разнесется эта история, и все будут знать, что пришлый парень из нас двоих предпочел не тебя, вдовица с богатым приданым… Не знаю, дорогуша, когда тебе эту историю перестанут поминать, но, думаю, и к твоей старости местные не успокоятся — некоторые вещи в деревне помнят вечно.

Что касается меня… Хорошо уже то, что деревушка была небольшая, и до речки нам было идти всего ничего. Но мне хватило и этого. Как я доплелась до речки — трудно сказать. Еле доползла.

— Значит, так, — сказал Кисс, скинув свои сапоги и сдернув мои. — Показываю хороший способ стирки одежды, многократно проверенный мной в разных жизненных обстоятельствах — и схватив меня на руки, он легко бросился в воду, подняв тучу брызг. Нечего и сомневаться в том, что мальчишки с визгом последовали за ним…

Глубокой ночью, когда мы, сидя в своей избушке собирались в путь-дорогу, к нам пожаловал староста. Впрочем, я и без того знала: он должен появиться. Не может такое скандальное происшествие остаться просто так, без его внимания и присмотра.

Войдя, он сразу же бросил взгляд на сохнущую на печи одежду, и на нас, сидящих кружком на полу и с удовольствием прихлебывающих горячий травяной чай с медом.

— Что ж такое, скоро утро, а вы еще не спите? — преувеличено бодро начал он. — Дар, я чего пришел… Хотел днем позвать тебя на…

— Нет, спасибо — Кисс не стал дослушивать. — Благодарим за гостеприимство, загостились мы у вас. С рассветом уходим. Пора гостям незваным и честь знать.

— Да с чего бы это вам…

— Насчет причины можешь не спрашивать. Сам знаешь, что сегодня произошло.

— Остались бы вы у нас, а? — без особой на то надежды вздохнул староста. — Понимаю: дура-баба устроила тут невесть что… Слыхал и то, что она говорила по твою девку…. Ну, Сая, взгреть бы тебя хорошенько вожжой по том самому месту, на котором сидят!.. Да только что с нее, с дуры безголовой, возьмешь? А я хороших людей не хотел бы отпускать. Ты — парень толковый, да и девка твоя, как лекарка, далеко не из последних. Зачем вам уходить? В нашей деревне будет вам спокойное житье, покой и уважение. Дом вам поможем поставить, пацаны при деле будут… Абы кому остаться я бы и предлагать не стал…

— Спасибо на добром слове, только мы уже решили: уходим с утра. И дело не только в том, что кое — кто тут у вас потчует гостей молоком со змеями. Это неумно уже само по себе…

— Да я ее…

— Дело в другом. Просто там, в Стольграде, у каждого из нас есть свои дела, большей частью недоделанные. Так что извини, но остаться мы не можем. И так злоупотребили вашим гостеприимством. Нам к себе возвращаться надо, да и в Стольграде не помешает рассказать кому надо, какие у вас в Сером Доле непонятные дела творились. Еще бы не худо выяснить, отчего ваши жалобы до столицы не доходят.

— Да я понимаю… Только как вы пойдете? Пешком, что — ли? У нас сейчас даже лошади свободой нет! Как до места добираться будете? Или, думаете, подвезет вас кто из приезжих, что завтра домой возвращаются, в свои деревни? Так и без вас на телегах сесть некуда… Вон сколько народу понаехало! Обождите еще недельку — другую, поможем…